Служитель кристалла - Сальваторе Роберт Энтони (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
— Он тебя достанет, — предупредил Джарлакс. — Он изыщет малейшие твои слабости и сыграет на них.
— Но у него осталось мало времени.
Джарлакс вопросительно поглядел на него.
— Если бы у меня не было определенного замысла, я не стал бы тратить столько сил и времени, чтобы спасти тебя от этих негодяев, — ответил убийца.
— Рассказывай.
— В свое время ты все узнаешь, — пообещал убийца. — Теперь же я только прошу тебя не забирать кристалл и еще, умоляю, дай мне отдохнуть.
Он снова лег и прикрыл глаза, прекрасно понимая, что его единственной защитой, если Джарлакс нападет на него, будет кристалл. При этом он сознавал, что, если применит его хоть однажды, Креншинибон наверняка нащупает множество тайных лазеек в его душу. И тогда можно сразу отказаться от задуманного предприятия, потому что вряд ли он сможет устоять, несмотря на то, что знает: Креншинибон ведет к разрушению и в конце пути его владелец найдет гораздо худший конец, нежели просто смерть.
Однако, взглянув на Джарлакса, он немного успокоился, потому что вновь видел перед собой лицо умного и расчетливого темного эльфа, привыкшего взвешивать и обдумывать все, прежде чем перейти к действиям. Энтрери верил, что Джарлакс ничего не предпримет против него. Раз он еще не вполне разобрался в происходящем, то, скорее всего, выждет еще какое-то время, прежде чем как-то изменить ход вещей.
Размышляя так. Энтрери заснул.
Уже погружаясь в забытье, он ощутил целительное воздействие волшебной сферы Джарлакса.
Развертывая свиток, женщина-хафлинг с умилением отметила, что у нее дрожат пальцы.
— Надо же, Артемис, я даже не знала, что ты умеешь писать, — со смешком пробормотала она, пробегая глазами красивые ровные строки. На вкус Двайвел, любившей замысловатую вязь, почерк был довольно безликим. — «Моя дорогая Двайвел», — прочла она вслух и умолкла, не зная, как отнестись к этим словам. То ли это формальное общепринятое приветствие, то ли проявление дружественных чувств?
И тут она подумала, что даже не представляет себе, что на самом деле за человек Артемис Энтрери. Он всегда утверждал, что его единственное желание — быть лучшим. Если это так, почему же он не воспользовался кристаллом, едва заполучил его? А Двайвел точно знала, что не воспользовался. Связные в Даллабаде во всех подробностях донесли ей о крушении хрустальных башен, побеге Энтрери и темного эльфа — как предположила Двайвел, Джарлакса.
Судя по всему — замысел убийцы удался. Но маленькая женщина и так никогда не сомневалась в способностях Энтрери, даже невзирая на грозную славу его противников.
Она подошла к двери и удостоверилась, что та заперта. Потом уселась у маленького ночного столика, расправила на нем пергамент, прижав края пресс-папье, выточенные из громадных драгоценных камней, и продолжила чтение, решив оставить все размышления на потом, когда будет перечитывать послание.
Моя дорогая Двайвел!
Вот и настало время, когда наши пути разошлись, к моему большому сожалению. Мне будет недоставать наших бесед, моя маленькая подруга. Мало кто из тех, кого я знал, заслуживал такого доверия, чтобы с ним можно было поговорить о том, что действительно волнует. В последний раз я поговорю с тобой по душам, но не затем, чтобы услышать от тебя какой-то совет, а чтобы самому лучше разобраться в своих чувствах… но ведь в этом и была всегда прелесть наших разговоров, не так ли?
Вспоминая наши встречи, я нахожу, что ты почти никогда и не пыталась советовать мне. Да и вообще ты мало говорила, а больше слушала. Я же, излагая тебе свои соображения и проговаривая их, начинал их лучше понимать сам. Может, это ты простым наклоном головы или вздернутой бровью направляла мои мысли по другому пути?
Я не знаю.
«Я не знаю» — это стало почти что рефреном моей жизни, Двайвел. Основа, на которой я построил свое существование, на которой зиждились мои принципы и действия, теперь кажется непрочной, зыбкой, как пески пустыни. Когда я был моложе, я знал ответы на все вопросы. Мой мир был ясен и надежен. Став старше и проводив уже сороковую весну, я знаю наверняка лишь одно — что я ничего не знаю наверняка.
Насколько же легче было быть молодым и в двадцать лет идти по жизни напролом!
Мне необходимо было стать первым в моем темном ремесле. Мне хотелось быть лучшим воином мира, вписать свое имя в скрижали его истории. Многие люди думают, что мной руководила лишь гордость и я из пустого тщеславия хотел, чтобы все дрожали при одном звуке моего имени.
Видимо, отчасти они правы. Все мы не лишены тщеславия, как бы нам ни хотелось поспорить против этого утверждения. Но мое желание создать себе имя было не так важно, как желание — даже скорее одержимость — и в самом деле стать лучшим в своем ремесле. Слава моя росла, и я всячески этому способствовал, потому что понимал — если мое имя внушает противнику страх, это дает мне еще одно преимущество перед ним.
Дрожащей рукой не направишь клинок в цель.
И я все еще стремлюсь к вершине, но лишь потому, что это придает хоть какой-то смысл жизни, которая стала мне совсем не в радость.
Довольно странно, но то, насколько пуст и безрадостен мой мир, я усвоил, лишь победив человека, пытавшегося и так и этак открыть мне на это глаза. Дзирт До'Урден, — как же я его все еще ненавижу! — считал мою жизнь бесполезной и бесцельной, не приносящей ни достижений, ни счастья. Я, в общем-то, и не спорил с ним, просто никогда не придавал этому значения. Смысл его жизни был в друзьях, других людях, а я всегда был сам по себе. Жизнь всегда казалась мне бессмысленной игрой, забавой вечных богов. Нам кажется, будто мы взбираемся на крутые горы и преодолеваем глубокие пропасти, а на деле это всего лишь небольшие холмы и едва заметные овражки. Наверное, меня раздражала сама мелочность и суетность жизни.
А может, вовсе и не Дзирт показал мне, на каком зыбком песке я стою. Может, это произошло благодаря Двайвел, подарившей мне нечто, чего я почти никогда не встречал и поэтому так плохо знал.
Дружба? Боюсь, значение этого слова мне до сих пор неясно, но если я когда-либо захочу понять, что это такое, то вспомню наши беседы.
Так что это, наверное, письмо-извинение. Мне не стоило навязывать тебе Шарлотту Весперс, хотя я надеюсь, что ты замучила ее до смерти, как я и велел, и закопала в пустыне.
Ты часто спрашивала меня, что я задумал, и всякий раз я смеялся, но знай, дорогая Двайвел, что моя цель — похитить могущественный кристалл, пока до него не добрались другие. Я знаю, что это отчаянная выходка, но бороться с собой не могу, потому что Креншинибон зовет меня и просит, чтобы я забрал его у нынешнего незавидного владельца.
Поэтому он станет моим, ведь я — лучший в своем деле, а потом я исчезну, и, быть может, не вернусь никогда.
Прощай, Двайвел Тиггервиллис, пусть тебе сопутствует удача. Будь спокойна, ты мне ничего не обязана, а я почему-то чувствую себя в долгу перед тобой. Путь мой долог и полон опасностей, но я вижу цель. Если я достигну ее, то уже ничто в мире не сможет повредить мне.
Прощай!
Двайвел Тиггервиллис отложила пергамент смахнула слезинку, а потом рассмеялась над собой — так это было нелепо. Если бы несколько месяцев назад кто-нибудь сказал ей, что она будет сожалеть о разлуке с Артемисом Энтрери, она бы рассмеялась этому человеку в лицо и назвала его недоумком.
И, тем не менее, вот перед ней лежит очень личное послание Энтрери, и она уже скучает по их разговорам, и жалеет, что их уже не будет. Во всяком случае, в ближайшем будущем.
По словам убийцы, ему тоже будет недоставать этих бесед. Двайвел была глубоко тронута. Подумать только, она сумела привязать к себе наемного убийцу, бывшего грозой и тайным властителем Калимпорта на протяжении двух десятков лет. Разве кому-нибудь удавалось настолько сблизиться с ним? Из ныне живущих — никому, и Двайвел это знала.
