Трудно быть феей. Адская крёстная (СИ) - Россо Ея (читаемые книги читать .txt) 📗
Слуги человеческие бестолково носились кто куда по двору. Девицы и бабы все как одна в лёжку лежали. Даже самые смелые не выдерживали серого ужаса и в обморок падали. Мужики колья хватали, метлы, и здание штурмовали, пытаясь мышей и крыс изгнать. Но не тут-то было. Серо-черная масса поднималась выше роста человеческого и обрушивалась на смельчаков, под собой погребая. Бойцы теряли орудия и на четвереньках покидали поле боя.
Птица серая взглядом дворец окинула, с ветки вспорхнула и прямиком к своим окнам понеслась. Влетела Феврония в свою опочивальню, об пол ударилась и вновь человеком обернулась. Огляделась вокруг да к шкафу кинулась. Распахнула дверцы, сундук вытащила, крышку откинула и принялась вещи выкидывать, до дна добираясь. Наконец, обнаружила ларец заветный и замерла, оглядывая замок.
В тот же миг зашипела яростно, обнаружив нити разорванные, колдовство изгрызенное. Раскрыла ящичек и завыла тварью раненой: исчезло из сундучка зеркальце волшебное, с коим всегда разговаривала. В туже секунду пальцы темной феи удлинились, когтями обернулись, тело изогнулось, меняя размер и форму. И вот уже посреди комнаты стоит и не фея вовсе, а ящер огромный с хвостом шипастым. Из пасти яд капает, меж зубов острых язык змеиный извивается.
Шагнула ящерица в дверям, полкомнаты разнесла хвостом. Раскурочила вход, из опочивальни выбираясь, распахнула пасть и кинулась в гущу серо-черную, направо-налево хвостом и лапами мышей-крыс круша, ядовитыми зубами клацая, слюной во все стороны брызгая.
Заверещали зверушки, в смертельной агонии забились, на врага всей армией кинулись, да силы не равны. Тварь по коридорам скользит, лапами мышей давит, кого в пасть закинет, того проглатывает. Крыс из толпы выхватывает, тушки перекусывает и выплевывает. Долго билось крысино-мышиное войско, да только бестолку: шкуру ящера зубами мелкими не прокусить, не повредить сильно. Гибли полчища грызунов бессмысленно, на рожон лезли почем зря. И повелел Мышегрил отступать.
И схлынуло море серо-черное, отступая в тени, норки, под плинтуса прячась, оставляя за собой тела серые и черные товарищей погибших. И наступила тишина во дворце. И обернулся ящер страшный Февронией. И рявкнула фея темная голосом нечеловеческим, слуг призывая. Затопали ноги, засуетились люди, застучали совками, зашкребли вениками царские хоромы в порядок приводя.
Феврония в себя пришла, платье сменила и вновь в тронную залу направилась, брезгливо подол придерживая, серые тушки носком туфли отбрасывая. На ходу размышляя: кто осмелился в покои её проникнуть, колдовские замки сумел взломать. И не замечая мыша упитанного верхом на коте черном, что на пару её до дверей в царские апартаменты провожали, в тенях прячась.
ГЛАВА 21. Снежная королева
Мысли звенели в голове хрустальными льдинками. Сердце давно не ощущало жара живого сердца. Серебристые волосы Амбреллы полностью почернели. Убранные в изящную высокую прическу они смотрелись необычной короной. Сине-зеленые капли вспыхивали в королевском венце, спрятанном в завитках, отражались от ледяных стен и холодными звездами возвращались в драгоценные оправы. Изящный дворец волшебного королевства фей, еще недавно увитый цветами и плющом, благоухающий нежными ароматами, с разноцветными витражами, в которых играли солнечные зайчики, превратился в ослепительно белый до призрачной синевы замок.
Высокие шпили замерли ледяными сосульками, вспарывая небо. На них больше не развивались веселые разноцветные флажки. Вековые дубы застыли мертвыми великанами в белоснежных пуховых шубах. Изумрудные опушки, усыпанные цветами, спали под покровом снега. Изящные ледяные статуи единорогов разбавляли белое безмолвие Вечного леса. Иногда попадались лисы и зайцы, ежи и белки.
Очень редко — фигурки фей. Шум, смех, суета нынче не в почете. Услышит королева, глянет равнодушно, вот и фигура новая в снежной коллекции. Их милые ледяные лица не утратили своего очарования, а щечки и губки розовели в полдень от случайно пробравшегося в заколдованный лес солнечного луча.
Тишина окутывала лес. Она сводила с ума, завораживала, убаюкивала, предлагала прилечь отдохнуть на изящное мягкое покрывало. Лесные жители быстро поняли: смертельно опасно прислушиваться к шепоту, который проникал в уши, стоило только выйти на улицу из норок и домиков. Запасливые елки поделились маленькими шишками. И теперь каждый, кто по делам выбирался наружу, затыкал уши, чтобы в живых остаться.
Черной госпожой окрестили подданные любимую фею Амбреллу. С недавних пор Её Величество полюбила бродить по лесу, выискивая яркие краски. Беда стучалась в двери тем, кто забыл плотно занавесить окошки, законопатить щели. Засовы и замки рассыпались ледяной крошкой от прикосновений ледяных ладошек. Королева входила в дом и гасила краски, замораживая всех, кто под руку попадался.
Больше всего огонь не переносила Амбрелла. Тонкие черты лица её искажались яростью. Почти прозрачные серебристые глаза темнели до серого олова. Подойти к камину королева не могла. Но и силой большой костерки домашние не обладали, чтобы инею с заморозками противостоять.
Дубовод Семидневич, прозванный Зим Зимычем легко справлялся с оранжевым цветком. Ручные вьюги быстро гасили пламя и сытые возвращались к своему бессловесному хозяину. Королеве оставалось только взмахнуть рукой и превратить дом и все живое в нем в очередной ледяной зал с прозрачными статуями. Некоторые из них, особо удачные, молчаливые феи, обращенные в завирух, трескунцов и студенцов забирали во дворец Черной королевы, украшали покои Амбреллы.
Вместе с лесом изменилось и Зеркало. Еще недавно красивая деревянная рама, увитая виноградной лозой, заледенела. Стекло покрылась морозными узорами. Часами фея гляделась в Зеркало, слушала его шепот, вглядывалась во что-то, доступное только ей. Но вскоре оставшиеся не заколдованными жители Вечного леса заметили: после сеансов таких Амбрелла покидала дворец и шла к трем соснам. Долго стояла на границе с миром людей и наблюдала издалека за тем, как развеваются флаги на шпилях королевского замка.
Трижды пыталась выйти за переделы заснеженного мира королева. И трижды в ярости возвращалась под сень вековых дубов. Огонь солнца удерживал Амбреллу в ледяном королевстве фей. Черная госпожа злилась, возвращалась к Зеркалу и искала ответ на вопрос: как обойти законы и покинуть с армией ледяных слуг Вечный лес. Месть, о которой живое сердце Эллочки не помышляло, холодной змеёй оплело кусок льда в груди королевы фей Амбреллы.
И однажды она нашла способ. Для этого пришлось уничтожить дух леса — хранительницу Чомору. Когда последний оплот любви пал, рухнули колдовские границы, выплеснулась зима наружу и белоснежной рекой полноводной покатилась по летним лугам и полям, сжирая тепло и яркие краски.
Зачарованные феи носились по лесу снежными вихрями в поисках тех, кто еще не принял власть Черной госпожи, отыскивали и во дворец отводили. Из палат королевских никто не возвращался: обращала Амбрелла пленников в слуг безропотных, магией зимней награждала. Белыми призраками полнилась поляна перед крыльцом королевским. Молчаливыми статуями стояли снежные воины в ожидании приказа своей повелительницы.
И однажды вернулись ни с чем слуги верные. Пришел час мести. Велела Амбрелла упаковать Зеркало, коней призрачных запрячь в сани узорчатые. Вперед отправила бывшего лешего, ныне Снежича — раба своего верного. Вышел Дубовод вперед армии ледяной, взмахнул правой рукой — пурга лютая помчалась по лесу Вечному, вырвалась на свободу, в один миг небо тучами свинцовыми затянуло. Бабы и девки, кто недалеко от королевства фей грибы-ягоды собирал, сбежать не успели, так глыбами ледяными посреди поля снежного и замерли.
Махнул Снежич левой рукой, и сорвались с поводка псы сивые лютые — духи зимней стужи. Понеслись стаей голодной в деревеньки подле леса: кого прихватят, того насмерть морозят. Поднялся вой по всей округе. пока гонца в царские хоромы за помощью отрядили, половина сел в ледышки да сугробы превратились. Кивнула Черная госпожа головой и заскользил по сугробам аршинным Снежич, армию призраков за собой повел. Амбрелла ледяным изваянием в санях восседала, на мир равнодушно глядя. Только изредка голову к плечу склоняла, будто прислушивалась к чему-то.
