Год крысы. Видунья - Громыко Ольга Николаевна (лучшие книги .TXT) 📗
– Прости, – в свою очередь смутился Жар. – Местный жаргон. Ну это… стража на ночных ополчилась, выходы из города перекрыла и груши околачивает… то есть обыскивает всех.
– А мы-то тут при чем? – удивилась девушка.
Друг виновато опустил глаза, потеребил себя за кончик носа:
– Ну, я как бы… немного при том.
– То есть? Ты стражник? – Рыска уважительно поглядела на богатое одеяние друга, не замечая, что бархат на сгибах изрядно потерт, да и в плечах кафтан сидит как-то кривовато, будто не на Жара шит.
– Э-э-э… не совсем… знаешь, Рысь.
– Да вор он, вор, – безжалостно подсказал Альк. – Чего тут гадать-то, по морде ж все видно.
– ВОР?! – Рыска аж вскочила.
– Зато один из лучших, – поспешил заверить ее Жар. – Чего ты так распушилась-то? Не было у меня другого выхода, понимаешь? В городе чужаку честным трудом не прокормиться, ну и пришлось… крутиться.
– Воровать?!
– Тихо ты! – Друг встревоженно дернул ее за рукав, заставив сесть. В этой кормильне, правда, приличных людей отродясь не водилось, только беднота и мелкое жулье, – но не то у вора ремесло, чтоб им на весь свет хвастаться. Сам Жар забрел сюда узнать последние новости, ну и кое-что «уронить» нечистому на руку кормильцу. – Я сейчас все тебе объясню…
– Хорош глаза закатывать, – поддержал вора крыс. – Ты ж сама третьего дня корову свела.
– Что, правда? – оживился Жар.
– Нет! – Рыска снова рванулась с места, но друг не спешил разжимать пальцы. – Это моя оплата!
– Только хозяин об этом не знает.
У девушки задрожали губы. Родители, а потом и Фесся с женкой с детства вдалбливали ей, что лучше помереть с голоду, чем воровать. И вот теперь лучший Рыскин друг – вор, и сама она, похоже, ничем не лучше!
– Ты не сопли распускай, а думай, как вину загладить. Раз твой дружок из города улепетывает, нам тут тоже рассиживаться нечего.
– Эй, – внезапно осенило Рыску, – а ты случайно не в сторону Мириных Шахт едешь?
– Может быть, – осторожно ответил Жар. Куда податься, он сам еще толком не знал. Можно и впрямь поближе к Саврии, там летом попрохладнее. – А что?
– Я крысу пообещала туда отвезти, – доверчиво призналась Рыска. – За пятьдесят златов, представляешь?!
– Ну-ну, поди еще на всю улицу покричи! – возмутился Альк, но было поздно.
Когда дело дошло до денег, Жар оказался куда практичнее девушки. На лице у вора появилось незнакомое Рыске хищное и оценивающее выражение.
– А задаток ты у него взяла? – вкрадчиво поинтересовался он.
– Нет, – растерялась девушка. – А надо было?
Друг обидно расхохотался:
– Конечно! Тут не каждому человеку верить можно, не то что крысе! Где у нее кошель-то? Изоткудова она деньги вынимать будет?
– Задаток вам нужен? – презрительно взъерошился Альк. – Пожалуйста. Пять златов устроит?
Рыска охнула. Конечно, обещанные пятьдесят тоже впечатляли – как далекая, наполовину сказочная мечта. Но получить такую кучу деньжищ прямо сейчас, в руки!
– Хотя бы десять положить надо, – небрежно возразил Жар.
– Обойдетесь. Вам, нищебродам, и пять дай – нет уверенности, что не сбежите.
– Обижаешь, животное, – важно сказал парень. – Мы – люди солидные, у нас как в тсарской казне.
– Ага – по меркам помойки. – Крыс уже привычно шмыгнул к Рыске за пазуху. – Пошли.
– Куда?
– За твоими деньгами, маленькая алчная весчанка. – В вороте мелькнул хвост, щекотнув Рыске подбородок, и показалась мордочка.
– Я поняла, но куда надо идти?!
– Тут недалеко, – зловеще пообещал крыс. – Твой дружок как раз успеет допить варенуху.
– Эй-эй! – Жар тоже вскочил. – Я с вами.
– Ты нам только помешаешь.
– Нет уж, – уперся вор. – Идем вместе, а то мало ли куда ты ее заведешь!
– О да, – глумливо подтвердил Альк. – Я умею заводить женщин. Что ж, иди – но я предупреждал!
Рассчитавшись с кормильцем (тот не только не стал брать с гостей денег, но и без спора уплатил Жару назначенную сумму за содержимое его сумки), компания вышла во двор. Милку парнишка все-таки почистил и накормил, безмерно удивившись брошенной Жаром монете, – видать, хозяин приказал обслужить скотину «путницы» бесплатно. Но забирать корову гости пока не стали.
– Молельню видишь, с колоколом под аркой? Иди к ней. Та-а-ак… Теперь налево.
– В эту щель?!
– Бывают и уже, – успокоил ее Жар, первым заходя в узенький проулок. – Здесь хоть боком протискиваться не надо.
Но Рыске даже такой ход напоминал крысоловку: две доски на распорке, а сверху лежит камень. Чуть тронешь приманку, схлопнутся и раздавят в лепешку. Девушка рвалась поскорее проскочить неприятное место, но у самого выхода крыс жестко ее осадил:
– Стоп! Сначала я все объясню, а потом выйдем. Нам нужна вон та дверь, где крылечко с железными перилами.
– Опа, – удивился Жар. – Это ж купца Василюги дом, мы его на прошлой неделе чистили!
– В уборщики нанимались? – наивно уточнила Рыска.
– Ага, – смутился друг. – Того… пять узлов мусора вынесли.
Альк расхохотался:
– Поди еще оплату за свой труд попроси.
Жар насупился, а крыс снова обратился к Рыске:
– Постучишь, и если откроет важный такой мужик, с плешью сердечком, сделаешь жалобный вид и скажешь: «Милсдарь купец, Альк Хаскиль бьет вам челом и напоминает о зимнем долге, прося вспомоществовать им на благое дело, сообща начатое в кормильне «Под семью елками». Запомнила?
Переулок показался девушке намного уютнее.
– А может, мы все-таки вместе с Жаром пойдем? Он ведь уже этого Василюгу знает…
– Нет-нет, – резко сменил мнение друг. – И вправду – лучше ты одна. Не бойся, я здесь подожду!
– Иди, девка, стучись, – неумолимо велел крыс. – Ты же любишь блестящие, гладенькие, звонкие денежки?
– Не люблю, – проворчала Рыска, но все-таки пересекла улицу, поднялась по ступенькам и робко брякнула кольцом. Звук получился сухой, будто старческое перханье, и быстро угас.
– Стучи-стучи, – подбодрил ее Альк. – Он после обеда вздремнуть любит.
– Ой… так, может, не стоит его беспокоить? Я могу и до вечера подождать!
– Ничего, ему много дрыхнуть вредно. Да брось ты кольцо, подолби кулаком!
– Это неприлично!
– Неприлично с козой в сарае запираться.
Что тут неприличного (во время дойки мать всегда замыкалась изнутри на крюк, чтобы вредное животное не выскочило во двор), Рыска спросить не успела: дверь все-таки открылась. На пороге стоял унылого вида толстяк в домотканых штанах и наброшенном на голое тело кафтане, из распаха которого любопытно выглядывало бледное волосатое пузо.
– Чего тебе, девица? – сонно и тоскливо спросил купец.
– А… Альк Хаскиль бьет вас… – (на бородатом лице появилось легкое изумление), – то есть вам челом, напоминает о зимнем долге и просит восщи… воспмомщи… – (брови купца ползли все выше, Рыска краснела и путалась все сильнее). – Воспомощить им на благое дело. – Дальше Рыска оттарабанила без запинки и с облегчением вдохнула.
Купец перевел взгляд на ее живот. Альк сидел над самым поясом, еще и раскорячился зачем-то, платье заметно оттопыривалось.
Василюга мрачно засопел, скривился, но полез в нагрудный кошель, с которым, похоже, не расставался даже во время сна.
– Вот, держи, – сказал он, небрежно, будто горох, бросая Рыске (девушка еле подол подставить успела) пригоршню увесистых золотых монет. – Только никому ни гугу! А этому крысьему сыну передай, что в следующий раз я лучше сразу в бочке с ледяным вином утоплюсь, чем с ним за стол сяду.
– Хорошо, – растерянно пообещала девушка.
Купец выглянул на улицу, с подозрением осмотрелся, словно проверяя, не было ли свидетелей этому чем-то постыдному разговору, и захлопнул дверь.
Рыска поспешила назад в переулок, крепко сжимая подол.
