Золотой ключ. Том 2 - Роберсон Дженнифер (список книг .TXT) 📗
— Всего на несколько дней. Привези ей картину или гобелен из Палассо, будь любящим мужем и отцом. А потом возвращайся ко мне.
— Зачем мне так далеко тащиться по пыльной дороге, когда лето уже кончается? И это было прекрасное лето, Тасия. Я не хочу терять несколько летних дней в Корассоне.
— Но ты должен поехать, иначе пойдут сплетни.
— Пусть себе болтают. Мне теперь все равно.
— Тебе пока не должно быть все равно. Послушай меня, карридо мейо.
Она встала и зажгла свечу, чтобы видеть его лицо.
— Своей работой после землетрясения ты доказал отцу, что можешь выполнять его обязанности. Теперь, когда он так носится с Алессио, он будет только рад отдать тебе власть, особенно после того, как ты все лето так замечательно трудился. Ему в этом году будет шестьдесят восемь, в таком возрасте человек уже готов уступить часть своей ноши и наслаждаться жизнью оставшиеся годы. А ты, Арриго, предоставил ему возможность провести лето с внуками.
— Если бы только и он так думал! Она осторожно вздохнула.
— Хочешь, я расскажу тебе, как он думает? Коссимио обожает свою жену, для него это признак истинной зрелости. Он искренне любил Лиссину, но перед твоей матерью преклоняется. Поэтому, пока власть еще не у тебя в руках…
— ..я должен хранить нашу тайну и изображать влюбленного мужа.
Он скорчил гримасу и откинулся на груду подушек.
— А это значит, что я должен поехать в Корассон с визитом. А после того как я получу власть? Что будет тогда, Тасия?
— В будущем году Рафейо исполнится семнадцать. Он опередил всех своих сверстников, и Премио фрато Дионисо учит его сам, а это большая честь. Меквель долго не протянет, но нам нужно только, чтобы он дожил до того момента, как Рафейо закончит учебу. То есть не более двух лет. А потом…
— Дионисо, — пробормотал Арриго. — Он мне нравится. Но ему уже больше сорока, слишком стар, чтобы стать Верховным иллюстратором, когда Меквель…
Он отхлебнул вина.
— Но как глава Фратос Дионисо имеет большой вес и может повлиять на выбор следующего Верховного иллюстратора. А Рафейо его любимый ученик. Очень умно, Тасия.
Она скромно улыбнулась.
— Я тоже так думала, Арриго, и я рада, что ты согласен со мной. Когда у тебя будут официальные полномочия да еще дружба с Дионисо и Рафейо — Премио Фрато и Верховным иллюстратором, — ты сможешь творить чудеса!
— Но только через два года, — напомнил он ей. — А как к этому отнесется Мечелла?
— По-моему, она ясно показала своей покупкой Корассона, что не хочет приспосабливаться.
— Люди боготворят ее. Они не одобрят, если я открыто восстановлю тебя в должности. Эйха, да и она тоже!
— А ты думаешь, мне нравится, когда ты с ней? Но ты должен сделать ей еще одного ребенка, Арриго. Дети отвлекут ее.
— Я бы предпочел сделать ребенка тебе.
Он на ощупь попытался поставить стакан где-то у себя за спиной, но промахнулся. Не обратив внимания на звон разбитого стекла, он продолжал:
— Сделаем его сегодня, а, Тасия? Давай заведем ребенка!
— О Арриго, если бы только!
— Сегодня мы сможем, каррида, — пробормотал он, сжимая ее в объятиях. — Мы с тобой женаты, мы ведь давно могли бы пожениться. Мы молоды, любим друг друга, готовы сделать дюжину детей, и первого из них — сегодня!
— О Арриго…
Дионисо оглядел свой маленький класс, радуясь, что юноши внимательно слушают его даже в такую жару. Они знали, это великая честь — учиться у него. Какой же благоговейный страх они испытали бы, если б узнали, кто их учитель на самом деле! Он спрятал улыбку.
Рафейо оправдывал все ожидания. Арриано, менее талантливый мальчик, на два года моложе Рафейо, демонстрировал возросшую уверенность и соответствующий уровень понимания. Гутьеррин и Теодор тоже были неглупыми ребятами, но польза от них состояла скорее в семейных связях с высокопоставленными Вьехос Фратос, чем в их собственных художественных способностях.
Дионисо хотелось, конечно, иметь такого эстудо, который мог бы сравниться талантом с Рафейо, но приходилось работать с тем, что есть.
Сейчас у них была лекция, а не практическое занятие. Убедившись, что все необходимое лежит перед ним на столе, Дионисо налил себе стакан холодного лимонада и начал:
— Нарисовать за день то, что проживет века, — таков закон создания фрески. Займемся техникой ее исполнения. Прежде всего нужно облечься в покровы Энтузиазма, Благоговения, Послушания и Постоянства…
Он улыбнулся и сделал паузу.
— Проще говоря, одеваться надо во что-нибудь такое, что не жалко испортить, — первый этап этого процесса очень, грязный.
Он начал объяснять, как следует смачивать стену водой и покрывать ее особой грубой штукатуркой — две части песка и одна часть извести.
— Серрано, — добавил он с презрительной усмешкой, немедленно отразившейся на лицах всех эстудос, — обычно нанимали для этого каменщиков. Вонь от извести раздражала их нежные носы. Но мы не такие неженки и всю работу делаем сами от начала до конца. Рисунок фрески должен быть выполнен заранее. С помощью маленькой иголки линии рисунка переносятся на штукатурку.
Он продемонстрировал золотую иглу, которую Сааведра когда-то дала ему как раз для этой цели, потом спрятал ее обратно в чехол и поднял мешок с угольной пылью.
— Сначала накладывается свежая штукатурка в таком объеме, чтобы успеть закончить работу за день, потом на нее переносится контур рисунка, а затем поверх бумаги надо слегка ударить мешком, Когда вы отдерете рисунок, контуры фрески будут отпечатаны черными точками на свежей штукатурке. Теперь важно только время. Закончить надо до того, как высохнет штукатурка, чтобы краски были связаны с известью. У вас будет примерно шесть часов.
Арриано громко застонал. Он был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, как быстро пройдут эти часы. Те, что помоложе, покосились на него. Они все еще считали самих себя неутомимыми, непогрешимыми и непобедимыми.
— Для более грубой работы пользуются кистями, сделанными из свиной щетины. Для более тонкой — из меха медведя, соболя или даже котика, хотя котиковый мех из Фризмарка и Ветии в последнее время здорово подорожал.
Дионисо показал всем образцы каждой кисти.
— Лучше всего использовать минеральные краски, такие, как охра, жженая кость, ляпис лазурь, разведенные водой. Избегайте свинцовых белил. Серрано, — он снова ухмыльнулся, — в свое время использовали их для изображений Матери и Сына. Смешанные с известью, белила почернели, и пеленки Младенца выглядели так, будто он пачкал их не меньше месяца.
— Как это похоже на живопись Серрано, — пробормотал Рафейо. — Все-то у них так или иначе оказывается дерьмом.
Дионисо ухмыльнулся, наблюдая как смеются ученики, потом постучал костяшками пальцев по столу, призывая их к вниманию.
— Остальное вы найдете в учебниках. Там собраны рецепты, технические указания и все такое прочее. Через три дня вы должны принести мне эскизы росписи восстановленных кастейских санктий. Авторы эскизов, которые мне понравятся, смогут принять участие в выполнении этого важного заказа и написать свои фрески на стене какой-нибудь провинциальной санктии.
— И через много лет, — сказал Арриано, искоса поглядывая на Рафейо, — люди будут совершать паломничество к этой стене и говорить: “Ах, каким надо быть гением, чтобы уже в шестнадцать лет создавать такие шедевры!"
Рафейо состроил ему рожу. Ничего страшного не случилось — будучи соперниками, мальчики оставались друзьями.
— Ни одна стена, — провозгласил Рафейо, — удостоенная росписи Грихальва, не может быть незначительной. Даже стена, которую расписывал Арриано Грихальва!
Улыбаясь, Дионисо отпустил свою маленькую группу обдумывать композиции будущих фресок. Когда они разошлись, он взобрался по лестнице наверх, в апартаменты Премио Фрато, приговаривая, что глупо думать, будто число ступеней увеличивается с каждым днем. Он подвижен, как и раньше, суставы болят не больше, чем они должны болеть в его возрасте, пальцы все еще сильны и уверенны, ум так же ясен, как это было всегда.
