Трон Знания. Книга 4 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Меня — нет. Я приучен к женским глазам с раннего детства. Когда мне исполнилось четыре года, меня взял на обучение Шотююн, младший брат моего прадеда. Он был непревзойдённым лоцманом, чувствовал море, как пальцы на руке. Мы побывали с ним во всех приморских странах Краеугольных Земель. Я видел много женщин: молодых и старых, красивых и не очень. — Иштар откинулся на атласную подушку и, расстегнув на груди плащ, заложил руки за голову. — Даже если я отменю чаруш, ракшадки её не снимут.
— Почему ты так думаешь?
— Много ли на свете красивых женщин?
— Каждая красива по-своему, — ответила Малика уклончиво.
— Нет, Эльямин. По-настоящему красивых — единицы. Мы оцениваем кубар по красоте тела. Если мы начнём смотреть на лица, цена на красавиц возрастёт. Наши кубараты опустеют, как и кошельки. И что делать тем, кто лицом не вышел?
Малика поводила пальцем по ворсу ковра:
— У женщин богатый внутренний мир, а вы видите только оболочку.
— Можно подумать, тебе нужен урод с богатым внутренним миром. Или бедняк. Если скажешь, что тебе всё равно, я не поверю.
— Не все девушки мечтают о принце на белом коне. Кому-то и нищий пастух дороже всех принцев, вместе взятых.
— О ком мечтаешь ты?
— О достойном человеке.
Немного помолчав, Иштар произнёс:
— Ракшада огромная страна. Пятьдесят городов-гигантов, Более трёх сотен крупных городов. Тысяча селений. Пять пустынь. Двенадцать островов. Не хочешь везде побывать?
— Скоро начнётся сезон штормов.
— После шторма.
— После шторма мы закончим паломничество, и я уеду. — Малика повернулась к Иштару. — Ты можешь принять новый закон?
— Какой?
— Который запретит выдавать себя за другого человека.
— Странный закон.
— Ничуть. Представь, что ты богатый человек…
— Мне не надо это представлять. Я самый богатый человек.
— Не хазир, а простой человек. И у тебя единственный сын. Наследник. И вот он приходит из армии. Ты не видел его шестнадцать лет.
— Пятнадцать. Мальчиков забирают в годовалом возрасте.
Малика кивнула:
— Хорошо. Пятнадцать. Ты не видел его столько лет и не знаешь, как он выглядит. Ты отдаёшь ему всё, а потом выясняется, что твой сын умер где-то по дороге домой или его убили. А тем, что ты создавал годами, управляет самозванец.
— Такое исключено.
— Почему?
— У каждого мужчины в татуировках есть знак рода. Татуировки наносятся в течение нескольких лет. Это зависит от положения человека, от того, чем он занимается, чего достиг. И в каждом новом рисунке присутствуют знак рода. Его невозможно вывести, не исказив соседние символы. И невозможно изменить.
— Понятно… — протянула Малика. — А у тебя какой знак?
Иштар рассмеялся:
— Эльямин, ты меня удивляешь.
— Ну и ладно, не говори.
— Ветвь на скуле и виске. По ней ты догадалась, кто я.
— И правда, на виске, — улыбнулась Малика. — Мне показалось, что ты говорил о татуировках на руках.
— Если бы я не стал хазиром, моим сыновьям нанесли бы ветвь на правую руку.
— Это для меня слишком сложно, — вздохнула Малика.
Иштар прищурился:
— Тебя не интересуют самозванцы. Тебя волнует что-то другое.
— Да. Меня волнует другое. Но если я скажу, что именно, я не смогу вычислить врага.
— Ты живёшь в Обители Солнца, ни с кем не видишься. Откуда ты знаешь, кто мой враг?
— Я говорю о своём враге.
— О Хёске? — Иштар хохотнул. — Он не враг. Ты плохо разбираешься в мужчинах. А в ракшадах тем более.
— Я говорю о своём враге, — повторила Малика.
Приподнявшись на локтях, Иштар сверкнул глазами:
— Что он сделал?
Из-за странного жара в груди Малика потеряла ход мыслей.
— Хёск? — спросила она и оттянула ворот платья.
— Нет, твой враг.
— Неважно.
Иштар вновь откинулся на подушку:
— Как же это напоминает времена правления моего деда. Он думал, что мой отец хочет лишить его трона. Везде видел заговоры, всех считал врагами. Отца перекидывали из одного воинского подразделения в другое, чтобы он не смог окружить себя сообщниками. И что в итоге? Мой отец взошёл на престол, когда ему исполнилось тридцать два года. Из них он видел моего деда от силы несколько недель. И два часа перед его смертью.
— Думаешь, у меня паранойя?
— Нет. Ты попала в чужой непонятный тебе мир. Вместо того чтобы принять нас такими, как есть, ты мысленно раздаёшь нам пилюли: «Съешьте их. Вы питались не тем. Я знаю, что для вас лучше». И тех, кто в твоём воображении упирается сильнее других, ты считаешь врагами. Твоё сознание ищет их и находит. И возможно, враг номер один — это я.
Малика придвинулась к Иштару и приложила руку к его груди:
— Не ты.
— Уверена?
— У врагов иначе бьётся сердце.
Малика хотела отодвинуться, но Иштар удержал её за локоть:
— Иди ко мне.
Ощущая сквозь платье требовательные горячие пальцы Иштара, Малика с удивлением поняла, что хочет подчиниться мужчине. Желания будто выпорхнули из тела и стали недосягаемы для рассудка. Не соображая, что она делает, Малика легла рядом с Иштаром, прижалась щекой к его плечу и закрыла глаза. Ей нравилось состояние, в которое она погружалась. Хотелось насладиться спокойствием.
— Почему ты до сих пор не женился?
— Я знал, что буду хазиром. Если бы у меня был сын, я бы не смог передать ему трон. Моё место занял бы сын, рождённый после моей коронации. Я не хотел, чтобы мой первенец чувствовал себя обделённым.
Ещё один закон, о котором Малика не слышала…
— Почему ты передумал жениться на Галисии?
— Даже очень голодный тигр не будет есть траву.
— Почему она стала для тебя травой? Полгода назад всё было иначе.
— Ты меня обманула.
Малика распахнула глаза:
— Я?!
— Ты не можешь по биению сердца определить, о чём думает человек.
— Конечно, не могу. Я пошутила.
Иштар сжал её плечо:
— Такого ощущения родства у меня ещё ни с кем не было. Наша вера утверждает, что в каждой жизни человек встречает одних и тех же людей. Если он кого-то незаслуженно оскорбил, ранил или причинил боль, то в следующей жизни он должен загладить свою вину. А если кого-то пожалел и не покарал за плохие деяния, если испугался или не смог отомстить, то должен наказать виновных. В каждой жизни Бог даёт нам возможность всё исправить.
— Хорошее оправдание для преступников. Оказывается, они совершают благие дела, когда грабят, насилуют, убивают.
— Если они сделали это ради удовлетворения своих низменных инстинктов, то обязательно понесут наказание — в этой жизни или в следующей.
Малика посмотрела в фиолетовую даль, усыпанную звёздами:
— Значит, Бог свёл нас в этой жизни, чтобы мы исполнили свою миссию?
— Конечно.
— И я должна либо наказать тебя, либо искупить перед тобой свою вину.
— Или я.
— Ты уже пытался меня убить, — сказала Малика, хотя пообещала себе, что никогда не напомнит Иштару о лагере беглых заключённых.
— Признав тебя шабирой, я искупил свою вину. Ты так не считаешь?
— Лучше бы не признавал. — Сбросив с плеча его руку, Малика села. — Ты пытался убить меня дважды.
Иштар приподнялся на локтях:
— Когда это было?
— В твоей комнате, в замке Адэра. Забыл? — проговорила она со злостью, а внутри всё пело от радости: ей удалось вынырнуть из океана сомнительного удовольствия.
Иштар встряхнул головой:
— Хоть убей, не помню.
— Ты хотел меня задушить.
— Да… было такое… — кивнул Иштар. — И это я искуплю.
— Попробуй. — Малика закрыла голову накидкой. — Я больше не нарушу закон. Моё лицо ты видел последний раз. — И направилась к трапу.
Часть 22
***
Старуха разбудила Малику на рассвете. Уложила ей волосы, одела в лёгкое белое платье. Малика накинула на голову чаруш и привалилась спиной к стене. Тело сотрясал озноб. Зубы выбивали мелкую дробь. В таком состоянии находится человек, стоя на краю неминуемой гибели.
