Мартовские дни (СИ) - Старк Джерри (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Сотканный из сапфирной синевы лик рывком подался вверх, точно человек, выныривающий из глубины, одновременно уменьшаясь в размерах. Мгновение сморгнуло, и над столом зависла не вырубленная, но вылепленная из полупрозрачного камня статуэтка.
Пересвет сглотнул пересохшим до шероховатой наждачности горлом. Что ж, чего-то подобного и стоило ожидать. Он ведь сам перед отъездом просил Ёжика уделить внимание гостю. Мара давеча не зря насылала видения.
Там, в далеком Столь-граде, Кириамэ привольно откинулся на широком ложе. Длинные разметавшиеся пряди шелково стекали с края постели. Но здесь, в полуразрушенном замке, никакой опоры под принцем не было, и гибкая обнаженная фигура Ёширо чуть покачивалась в воздухе. Промеж широко и бесстыдно распяленных в стороны ног нихонца ничком устроился другой человек. Можно было не трудить глаза понапрасну, чтобы признать вечно взъерошенные кудряшки, длинную, сильную спину и поджарую задницу. Ни к чему задаваться вопросом, в чьих жадных устах сейчас пребывает стоящее торчком достоинство Кириамэ — и по душе ли полуночные забавы нихонскому принцу. Иначе с чего бы ему так рассеянно и мечтательно улыбаться?
— Сколь крепка верность твоей спутницы, — ядовито заметила Хелла. Указательным перстом она толкнула сотворенную чародейством статуэтку. Та неспешно завращалась, позволяя рассмотреть фигуры во всех откровенных подробностях. — И кто ж тут твоя супружница — та или эта, что берет или отдает? Или обе сразу? А может, все наоборот, это ты им женушка, а они тебе мужья?
— Верни кольцо, пожалуйста, — Пересвет не признал собственного голоса, устрашающе звякнувшего боевой сталью. — Спасибо за приют, добрая хозяюшка. Пойду я, пожалуй. Не о чем мне тебя вопрошать, не о чем с тобой толковать.
— Это еще почему? — вскинулась Хелла. На кончиках ее пальцев заплясали жгучие искорки, как на корабельных мачтах перед бурей. Почуявшее неладное лиса грозно заурчала, приподнимаясь на прямых лапах. — Правда глаза режет?
— Ошиблась баба-Яга, когда меня сюда посылала. Мёд в бочках порой выдыхается и скисает в отраву — и ты, видать, больше не та, какой ей запомнилась. Прощевай, Елена Премудрая, или как ты там теперь зовешься.
Срамная и прельстительная статуэтка осыпалась с тихим звоном растаявшего льда. Украденный перстень мягко и надежно сомкнулся вокруг пальца, вернувшись на законное место.
— Да что ты вообще знаешь обо мне, чтобы судить! — звонко и отчаянно выкрикнула Хелла.
— Знаю, что мне бабуля Яга сказывала, а ей я верю, — не оборачиваясь, бросил через плечо царевич. — Мол, ты свет и радость мира, всеведущая и понимающая. Может, когда-то так оно и было. Но я увидел злобную каргу, гораздую подглядывать в замочные скважины да насмехаться.
«Убьет ведь, — тоскливо стенал здравый смысл, когда царевич повернулся беззащитной спиной к чародейке и шагнул к дверям. — Убьет, а труп в озеро скинет. Спорим, она и былых хозяев крепостцы на Буян-острове порешила?»
Стены старого замка дрогнули и на миг словно бы расплылись, как брошенные в чашку с водой крупицы красок.
— Нет! — звонко и отчаянно выкрикнула Хелла. Выметнувшись из-за стола, пролетела через горницу и загородила царевичу выход. — Нет! Я не хотела! Я… — она затряслась всем телом, изломчато вскинула руку и метнула ослепительно-златой комок студенистого пламени в окно. Переломанные старые рамы и разорванные пленки бычьих пузырей с хрустом вылетели наружу. Пересвет отстраненно представил, как бледный огонь охватывает его с ног до головы, и кипящая плоть стекает с обнажающихся костей. — Я так долго одна, что порой уже не разберу, где явь, а где греза! Все ложь, я просто коснулась твоих мыслей, заимствовала образы и выткала картину… — колдунья зашаталась, закатывая глаза под веки и беспомощно когтя воздух. И так бледная, что твоя кладбищенская нежить, она сделалась вовсе синюшной.
Пересвет едва успел подхватить обеспамятевшую девицу. Испуганная Лисавета заскакала вокруг, сбивая табуреты, припадая на передние лапы и скалясь во все клыки, но не решаясь напасть. Во дворе раскатисто ржал и бесновался Буркей. Чуял беду, но не мог вскарабкаться по высоким ступеням на крыльцо.
— Уймись! — рявкнул на лису царевич. — Уронишь свечи, заполыхаем ко всем чертям!
Подействовало. Лисица замерла, надсадно пыхтя и вывалив длинный язык. Царевич замешкался: куда бежать, где устроить легкую, как перышко, и костлявую, как пташка, чародейку и как привести ее в чувство.
— Ты не похож на тех, что являлись до тебя, — мягко прошелестело над ухом. Хелла напряглась натянутой до отказа лучной тетивой. Прохладное и острое коснулось горла царевича над воротником, надавило. — Но это неважно. Ты заключил союз с мужчиной, значит, у тебя не будет потомков. Ваш треклятый род наконец прервется.
Близко-близко Пересвет увидел глаза колдуньи — остекленевшие, наполненные не безумием, но застарелой, заскорузлой, до сих пор не избытой болью и смертной обидой. Она все крепче прижимала свое оружие к шее Пересвета, и ее рука была твердой, как камень.
— Я младший сын в семье, — брякнул царевич первое, что пришло на ум. — У меня есть старшие братья и племянники. Моя смерть ровным счетом ничего не изменит. Друзья знают, куда я уехал. Буркей приведет их к твоему порогу, и тебе опять придется бежать. А тебе это надо? Может, прежде чем кидаться с ножом, проще растолковать, в чем дело?
Пересвет опустил Хеллу на пол — не живую девушку, но недвижное воротное столпие. Она оцепенело застыла, сгорбившись, чуть пошатываясь взад-вперед и сжимая во вскинутой к горлу ладони то, чем пыталась зарезать гостя. Не тонколезвийный нож-зарукавник, как сгоряча решил царевич. Из-под запАха кафтанца чародейки вытекала толстая железная цепочка, на ней болтался уцепленный за насад-трубку ржавый наконечник от стрелы. Тяжелый, широкий срезень о трех гранях, с какими обычно ходят на крупного зверя. Хелла так сильно сомкнула пальцы вкруг своего талисмана, что ржавое железо окрасилось кровью.
Не выдержав, Пересвет разжал тонкую девичью кисть, способную творить всепожирающий огонь из пустоты, взял Хеллу за руку и силком усадил на табурет. Плеснул ей золотистого напитка из кувшина — и потянулся сам отхлебнуть из кружки, для душевного успокоения. Со двора больше не долетало дикого ржания и конского топота. Видимо, жеребец угадал — беда миновала.
— Нет, — Хелла вяло отвела его руку в сторону. — Не пей. Я туда настоя болтун-травы замешала. Меня он не берет, а у гостей язык непомерно развязывается. Треплются без умолку, остановиться не могут, в своих же враках путаются. Смешно, правда?
— Ухохочешься, — не стал спорить Пересвет. Смирившись с тем, что такова его судьба, или, как выражались Кириамэ и Ай-Лю, карма. Выслушивать повести чужих скорбей и пытаться по мере способностей излечить страждущие души, лишенные покоя. Вот еще одна встретилась на пути. Казалось бы, могущественная чародейка, весь мир лежит перед ней, как яблочко на золотой тарелочке, а она страдает да мается. — Ты как, угомонилась малость? Не станешь больше молоньями швыряться?
Не ответив, колдунья шевельнула указательным пальцем, словно подзывая к себе кого незримого. Зиявшее чернотой окно, откуда в комнату радостно врывался стылый озерный ветер, перечеркнул восстановившийся деревянный переплет. Поскрипывая, промеж рамами вхруст натянулась тонкая телячья кожица. Угли в жаровнях запунцовели с удвоенной силой, но Хелла все равно зябко обхватила себя ладонями за плечи, сжавшись в угловатый комочек. Хорошо изучившая хозяйские повадки лиса торопливым рыжим ручейком перетекла ближе. Повозившись, с трудом умостилась под столом. Облегченно вздохнув, Хелла запустила руки в густую шерсть любимицы.
— Кто здесь жил до тебя? — спросил Пересвет. Потому как впрямь было любознательно, да и Ёширо советовал при тягостной беседе заходить издалека и начинать с чего-нибудь отвлеченного. Про погоду там, про то, как дивно хороши зимние сливы в цвету, или про новый наряд императрицы. — И что с ними стряслось?
