Готамерон. Часть I (СИ) - Цепляев Андрей Вадимович (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Насмотревшись на себя, Кассия вернулась к кровати и открыла большой сундук. Перебирая разноцветные тряпки, она стала искать любимое платье из черной парчи, которое надевала по особым случаям. Этим вечером Фергус сообщит ей радостную новость, а она будет готова, удивив его роскошным праздничным нарядом, ужином и игрой на мандолине. Кассия мечтательно вздохнула, предвкушая вечерний пир. Давно её день не начинался с такой звонкой ноты. Сокровища спрятаны в надежном месте, большинство людей, знавших о них, на том свете, друзья в порядке, она — прекрасна. В такие дни можно забыть даже о Ходде и наслаждаться роскошной жизнью, пусть и в канализации.
ГЛАВА II. ЗАБЫТЫЙ ДРУГ
3-й месяц весны, 10 день, Правник
Раннее утро
В конце весны на землях Лендлорда случились сразу две неприятности. Первая — пустяковая, по мнению самого землевладельца, касалась гибели шестерых крестьян. Хмельные пахари не смогли дотащить ноги до амбара и решили заночевать в пшенице; выпили разбавленного вина, насладились светом звезд, после чего были малодушно съедены землегрызами. Мерзкие чудовища, напоминавшие огромных жуков, в засушливую погоду множились на пашнях как тараканы. Шесть обсосанных скелетов, которые крестьяне нашли поутру, сразу указали на виновников преступления. Сам Орвальд встретил эту новость с не меньшим малодушием, приказав отряду наемников расправиться с прожорливыми насекомыми.
Вторая неприятность была связана с добром, но не с тем, которое люди делают друг другу, а с тем, которое делает их богаче. В юные годы ему на этом поприще не было равных. Место за столом в господском кабинете он занял шестнадцать лет назад, после того как захворал его отец — барон Роберт. Оттуда ему пришлось управлять сначала доменом, а после смерти родителя унаследовать и весь лён. В урожайный год он выручал с продажи злаков и овощей до пятидесяти тысяч золотых. Наибольшей прибылью мог похвастаться лишь Мариус, которому были обязаны все городские торговцы. Вот только губернатор Готфорда был далеко на западе и мог свободно контролировать лишь город. Здесь в долине у него было не больше власти, чем у крокера под колесом телеги.
Так шли годы. Он рос, набирался опыта, упрочнял власть и боролся с лентяями, месяц за месяцем пополняя сундуки. Однако все хорошее когда-нибудь заканчивается. Земля в долине стала быстро высыхать. Арендаторы тратили огромные усилия, скупая навоз и собирая водоросли по всему западному побережью, чтобы удобрить почву, но все было напрасно. Огороды тоже переставали приносить полноценный урожай. Два раза за его правление случалась засуха. Один раз уже созревшую пшеницу и ячмень целиком уничтожили жуки-огнекрылы. В избытке плодилась только домашняя скотина, за счет которой его семье удавалось сводить концы с концами. Когда десять лет назад истощились серебряные рудники, дела пошли совсем худо. Пришлось урезать крестьянам пайки и ужесточить запрет на помол зерна для фермеров. Подёнщиков каждую неделю гнали со двора без оплаты. Даже арендаторам из числа его родственников порой приходилось туго. В связи с этим, пять лет назад, он взял за правило быть щедрым через раз, время от времени сокращая жалование, ссылаясь на плутовство торговцев, нападения бандитов, фальшивомонетчиков, воров, да хоть и на самого Ниргала, лишь бы сохранить содержимое сундуков.
Свой кошелек получали только наемники, на мечах которых держалось его крошечное королевство. Простой люд, конечно, роптал и даже называл его «Жирной скотиной», но на то люд и был простым, чтобы бухтеть о своем, не разумея господских планов. Сердобольная женушка то и дело напоминала ему о страданиях и о нужде, которую терпели батраки, прежде чем сорок пять лет назад выплеснуть гнев на Роберта. Он всегда об этом помнил, но восстания не боялся. Со дня казни мятежника Тайлера в долине давали о себе знать только его жалкие последователи «муравьи». Остальные крестьяне сидели тихо, а если кто-то и пытался брыкаться, приходили наемники и ломали им пальцы.
Таким был апофеоз его шестнадцатилетнего правления, благодаря которому порядка на фермах стало больше в сравнении с тем временем, когда там заправлял его мягкотелый папаша. Железным кулаком он правил триста семнадцать дней в году, включая святые праздники и ярмарочные дни; и новое утро в срединной долине, начавшееся с уборки шести скелетов возле фермы Номара, исключением не стало.
Правник, как и подобает второму дню магорской недели, начался с новостей. После плотного завтрака Лендлорд тяжелой поступью, присущей человеку его телосложения и объемов, проследовал в кабинет, располагавшийся в левом крыле усадьбы. Там он сел в укрепленное сосновое кресло с высокой спинкой и кликнул мажордома. Расторопный крестьянин по имени Джагинс прибежал тотчас и, поклонившись, встал напротив. Орвальд подтянул тугой дублет с золотыми пуговицами, с трудом застегивавшийся на широкой груди, умягчил бока подушками и стал слушать треп служки:
— Прошение от Ингора, ваша милость. Наш добрый друг просит новый инструмент. Шесть плугов, восемь лопат и три серпа, — вкратце объяснил бородатый мужичок в зеленом джеркине, натянутом поверх потрепанной одёжки.
— Ниргал тебе друг! — покривился Орвальд, на дух не переносивший это слово. — Зачем ему столько? У него поля меньше моего двора. Один плуг, два серпа, три лопаты. Так и запиши.
Мажордом энергично закивал. В руках он держал квадратную дощечку, перо и чернильницу на специальном держателе. На дощечке лежали помятые листы, исписанные кривым подчерком. Джагинс от большинства крестьян отличался манерой говорить. Тараторил без умолку, словно боялся что-то забыть. Лендлорду часто приходилось его прерывать. Делал он это лениво и без особой охоты, приподнимая указательный палец, за которым Джагинс внимательно следил.
— Новость вчерашнего дня. У фермы Годвина видели гримлака! — прочитал следующее донесение мажордом и комично выпучил глаза, изобразив испуг плотвы перед карпом. — А Саргон с Октаном снова жалуются на засилье ополченцев.
— Что там с гримлаком? — переспросил Орвальд, прикидывая, сколько крестьян ему предстоит потерять, прежде чем какой-нибудь охотник найдет и пристрелит эту тварь.
— Да так… гулял на опушке. Наверное, наслаждался местными красотами.
— Какой же ты болван, Джагинс, — вымолвил он, смерив суетливого мужичка презрительным взглядом.
Из всех людей в долине только Джагинс был горазд на подобные глупости. Мог бы за двадцать пять лет уже догадаться, что красота окружающего мира и жившие в нем люди интересовали его не больше, чем навозного жука происхождение дымящейся кучи.
— Да, болван, ваша милость, — воодушевленно закивал тот.
— Ну и пусть себе гуляет. Нам-то что? В моих лесах какой только мерзости нет. Один склеп на фамильном кладбище чего стоит.
— Скелеты гоблинов там по ночам шастают, — согласился Джагинс, почесав бороду наконечником пера. — Ловкие бестии. Я как-то раз пошел за грибами. Встретил такого. Так он за мной потом добрый час по лесу носился.
— Жаль не поймал, — проворчал Лендлорд, искоса поглядывая на болтуна.
— Да, жаль… — произнес Джагинс и тотчас осекся. — То есть… Хм… Сами знаете эту нечисть. Если кадавр прилипнет, просто так не отстанет. Нехорошо все это. Скоро настоящие покойники будут вылезать. Скелеты, зомби…
— Причем тут скелеты? — отмахнулся Орвальд. — Слышал, крестьяне поговаривают о каком-то рыцаре. Жуткий воин в доспехах по ночам из склепа выходит. Этого еще не хватало. Мои предки, вроде, латы не носили?
— Говорят, почтенный Болдер каждый правник изволил облачаться в боевой доспех. Не зря же его прозвали «Завоевателем».
— Чушь говорят. Мой дед сам никогда не воевал.
— А ну как после смерти захотел? С тех пор, как вы продали склеп тому чужестранцу, там много недобрых дел творится. Кто знает, кем он был…
— Болваном! Таким же, как и ты.
Орвальд саданул громадным кулаком по столу. Он хорошо помнил жутковатого старика, пришедшего к нему пятнадцать лет назад с неким «особым предложением», которое трудно было не принять. Это был первый и последний раз, когда его — полноправного лённика короля, простолюдин буквально заставил что-то сделать против воли.
