Возвращение - Прозоров Александр Дмитриевич (мир книг TXT) 📗
— А-а, это я и сама знаю. Была у нас экскурсия по суворовским местам. Ну, значит, просто так погуляем. Или съездим, тут минут десять всего. Как хочешь. Отвернись.
Олег отошел к окну, задернул занавеску, чтобы никому снаружи не пришло в голову подглядывать за его обнаженной спутницей. В комнате сразу стало сумеречно. Роксалана за спиной несколько минут пошуршала, потом хлопнула дверь, полилась вода. Он оглянулся, открыл свой баул, вытянул из-под одежды саблю и ножи, оставил их наверху, чтобы легче было выхватить в случае опасности. Кистень переложил в поясную сумку, огляделся.
— Та-ак… — Постель была большая, но одна, диванов в комнате не имелось, два кресла перед телевизором на раздвижные не походили. Если кудряшка хотела обойтись без интима — где предстояло спать ему? На стуле калачиком? — Ладно, потом разберемся.
Взяв с телевизора пульт, он включил «одноглазого друга», пощелкал по каналам. Везде что-то происходило, и везде — не по-русски. Наконец попалась музыкальная программа — он оставил песенку, походил из угла в угол, слегка прихрамывая. С момента стычки на берегу прошло две недели, но нога все еще болела, хотя и слушалась, как здоровая.
— Ну, вот и я! — появилась пахнущая жасмином Роксалана в коротком белом халатике. — Свое полотенце возьмешь или гостиничным вытрешься?
— Гостиничным…
Душевая была угловая, пластиковая, и струи воды били сразу со всех сторон и на всех уровнях. С чем пришлось повозиться, так это с настройкой душа — с одним-единственным рычагом, который крутился сразу во всех направлениях. Но вскоре Середин с ним разобрался, смыл в швейцарскую канализацию питерскую пыль, просушил полотенцем волосы и тело, оделся, вышел в комнату…
Роксалана стояла возле постели в одних трусиках, тихая и неподвижная, глядя вниз, в приоткрытую сумку… В серединскую сумку.
— Любопытство сгубило кошку, — вспомнил Олег предупреждение учителя. — Разве тебе не говорили, что лазать в чужие вещи — нехорошо?
Кудряшка, конечно, не ответила. Ведун осторожно приблизился и, глядя в сторону, запустил руки в сумку, освободил из ладоней девушки собачью голову, затянул узел, переставил баул на пол. Провел пальцем по щеке нежданной спутницы, по ее шее и груди.
На ощупь Роксалана казалась словно гипсовой: кожа гладкая, жесткая, скользкая. Тело, однако, оставалось теплым — и это все, что выдавало в ней признаки жизни.
— Как там моя Урсула? — вспомнил невольницу Олег. — Каково-то ей в темном чулане?
С одной стороны, Урсулу было жалко: одна, взаперти, ни единой души кругом. Чернота, тишина. С другой — она ведь ничего этого не чувствовала и не замечала, пребывая в колдовском анабиозе. Все безопаснее, нежели приехать сюда, к неведомой угрозе. Безопаснее и для девушки, и для… человечества.
— А вот с тобой что делать? — засомневался ведун. Если отдернуть занавеску — кудряшка, конечно, оживет… Голая… Перед ним. Засмущается? Или завизжит? Сделает вид, что все в порядке? Или разозлится и выгонит к лешему? — Ничего-то я про тебя пока не знаю… Ладно, попытаемся затереть лапкой.
Он отдернул покрывало, уложил девушку в постель, накрыл одеялом. Затем раздвинул занавески окна… А там, оказывается, уже наступил закат. Окна домов осветились желтоватым светом, вдоль дорог засияли фонари.
— Значит, не судьба… И вообще, сегодня и так был слишком долгий день.
Он разделся, вытянулся под одеялом рядом с кудряшкой и почти сразу уснул.
— Хватит дрыхнуть! — От сильного толчка Олег чуть не слетел с постели. — Чем мы вчера занимались? Ничего не помню… У нас что-нибудь было?
Комнату заливал яркий солнечный свет, откуда-то сверху веяла струйка прохлады с ароматом ванили, в телевизоре вокруг пузатых негритянок прыгали патлатые латиноамериканцы. Роксалана стояла рядом на коленях в одних трусиках. Небольшие остроконечные грудки с розовыми сосками слегка колыхались и оттого выглядели живыми и соблазнительными.
— Что мы делали вчера вечером? Мы пили? Много выпили? Почему я ничего не помню?
— Мы бутылки три на двоих вчера выжрали, — моментально ухватился за удобную, правдоподобную версию ведун. — Настоящего шотландского скотча.
— Ни хрена себе! — зачесала кудри девушка. — А почему голова не болит?
— Ты же сама просила тебя от похмелья избавить. Неужели не помнишь? У нас сегодня много важных дел, — уверенно напомнил Олег.
Врать, конечно, нехорошо. Но в чужих вещах рыться — тоже.
— А что было потом?
— Ты про что?
— У нас чего-нибудь было? — Внезапно она сорвалась на крик и с силой топнула ногой: — Почему я голая и с тобой в постели?!
— Я не меньше тебя выжрал, — сжалился над Роксаланой ведун. — Ничего не помню. А разве ты сама не чувствуешь?
— А где бутылки? — с подозрением поинтересовалась кудряшка. — Почему их нет? И чем мы закусывали? Ты все врешь! Это ты напустил на меня какую-то… Какое-то… И воспользовался!
— Значит, у нас что-то все же было?
— Козел!
Она отправилась в душ. Олег выбрался из постели, оделся, выгреб из сумки свое оружие. Громко хлопнула дверь, оттуда выскочила повеселевшая Роксалана:
— Ничего у нас не было, понятно?!
— Правда? Жалко…
— Ах ты, гопник! — Девушка метнула в него подушку.
Олег поймал, бросил в ногах кровати.
— Ну что? Поехали по суворовским местам?
— Поехали, — согласилась Роксалана. — Только позавтракать не мешает. В гостиничный ресторан спустимся и прямо оттуда — в машину.
В крошечном, всего на шесть столиков, ресторане им выдали вместо еды набор, включающий бутерброд с маргарином, баночку с джемом размером со спичечный коробок, а также по чашке холодного шоколада и горячего кофе. После этого Олегу и в самом деле захотелось поесть — но ничего другого почему-то не имелось.
— Тут на пансион все рассчитано, — безнадежно махнула рукой кудряшка. — Поехали. Нам сейчас вдоль озера на Андермат. Перед самым Готтардским туннелем — поворот к Чертовому мосту, а там будем искать указатель.
Дорога в горы оказалась невероятно красивой, но при этом невероятно извилистой и так же невероятно узкой. Олег все время опасался, что, если навстречу выскочит автобус — разминуться с ним не получится. Как разъезжаются сами автобусы, встретившись на таком серпантине, и вовсе оставалось загадкой. К счастью, уже через десять минут петляний между пропастями и отрогами Роксалана заметила на низком столбике желтый указатель с надписями на русском и еще каком-то языках: «Левентинский замок». Она сбросила газ и скатилась с асфальта на ныряющую под кроны вязов грунтовку. Метров сто засыпанная мелким щебнем колея шла через поле, расчерченное идеально ровными грядками с неизвестными Середину, полуметровыми в высоту и в диаметре, темно-зелеными кустиками. За грядками круто лезли к облакам скалы цвета спелой сливы.
Где-то через километр ущелье повернуло, став заметно уже. Никакой зелени тут более не росло, дорога исчезла — «Гольф» катился просто по каменистому дну. Еще один пологий поворот — и впереди открылась густая дубовая роща. Могучие деревья были все примерно одного возраста, причем росли прямо среди огромных безжизненных валунов. Видимо, были посажены искусственно лет триста назад в приготовленные ямы. За рощей, от отрога к отрогу, ущелье перегораживалось каменной стеной с четырьмя выпирающими округлыми башнями. Дальше, за стеной, виднелся крытый черепицей каменный дом, с одного из углов которого метров на десять выпирала квадратная башня.
— Что-то мне все это напоминает… — пробормотал Олег, открывая дверцу.
— Я с тобой! — вышла наружу Роксалана.
Они прошли под кронами, остановились возле ворот.
Графский замок на удивление полно сохранил свой древний облик: бойницы на самом верху, замшелые стены, грубая кладка. Не то что большинство европейских крепостей, окрасившихся штукатуркой, сменивших узкие щели стрелков на широкие окна, а зубцы на стенах — изящными скульптурами и резными водостоками. Ворота тоже выглядели древними и монументальными, но Олег сразу отметил, что сбиты они не из толстых брусьев, а всего лишь из доски, никаким железом не обшиты, и толстых клепок, что отмечают места крепления крюков для поперечного бревна, в створках не видно. Значит, и изнутри двери ничем толком не запираются.
