Ветер сквозь замочную скважину - Кинг Стивен (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Тихо-тихо, почти неслышно – но все-таки не совсем неразличимо – вдова Смэк проговорила:
– Благословляю тебя именем Гана. А дальше все в руках ка.
Луна уже опускалась над лесом. Тим спешился и привязал Битси к кусту на обочине Тропы железных деревьев. Перед тем как пуститься в путь, мальчик набил карманы овсом. Сейчас он высыпал все, что было, на землю перед мулихой – так же, как вчера ночью сборщик налогов насыпал овса своему вороному.
– Не бойся. Утром сэй Косингтон тебя заберет.
В воображении Тима возникла картина: Питер Косингтон приезжает за Битси, а та лежит мертвая – с дырой, зияющей в животе, – убитая кем-то из лесных хищников (возможно, тем самым, чье присутствие Тим ощущал у себя за спиной прошлой ночью). Картина ужасная, да. Но что еще он мог сделать? Битси – очень хорошая, ласковая и послушная, но не настолько умна, чтобы вернуться домой самостоятельно, пусть даже она проходила туда и обратно по этой дороге уже сотни раз.
– С тобой ничего не случится, – сказал Тим, гладя Битси по мягкому носу. – Все будет хорошо.
Но был ли он в этом уверен? В голову пришла мысль, что, возможно, вдова Смэк права, права во всем, и его теперешние сомнения – это лишь первое из доказательств ее правоты. Но Тим прогнал от себя эти мысли.
Он не соврал обо всем остальном; наверняка не соврал и об этом.
К тому времени как Тим прошел три колеса в глубь Бескрайнего леса по Тропе железных деревьев, он и сам в это поверил.
Не забывайте, ему было всего одиннадцать.
В ту ночь костра не было. Вместо радушного теплого пламени от горящего дерева Тим увидел холодное зеленоватое свечение, мерцавшее в самом конце Тропы железных деревьев. Временами оно исчезало вовсе, но всегда появлялось опять – не очень яркое, но достаточно сильное, чтобы отбрасывать тени, которые скользили у мальчика под ногами, как змеи.
Тропа железных деревьев (здесь, ближе к концу, она превратилась в узкую колею, прорезанную колесами всего двух повозок, Большого Росса и Большого Келлса) резко свернула влево, огибая огромное дерево, ствол которого был больше самого большого дома в Древесной деревне. Еще сто шагов – и тропа закончилась на поляне. Вот два столба с перекладиной, вот дощечка с надписью. Тим смог прочитать каждое слово, потому что прямо над дощечкой, зависнув в воздухе на светящихся крыльях, которые бились так сильно, что были почти невидимы, парила сигхе.
Тим шагнул ближе. Глядя на это чудо, он на миг позабыл обо всем остальном. Ростом сигхе была не более четырех дюймов. Полностью обнаженная и очень красивая. Она светилась так ярко, что было трудно понять, то ли она сама по себе зеленая, как излучаемый ею свет, то ли свет просто окрашивает ее кожу зеленым. И все-таки Тим разглядел ее добрую, радушную улыбку и понял, что сигхе тоже видит его, хотя в ее ясных миндалевидных глазах не было зрачков. Ее крылышки издавали тихий и ровный гул, похожий на кошачье урчание.
Сборщика налогов поблизости не наблюдалось.
Сигхе игриво завертелась волчком, описала в воздухе круг и нырнула в сплетение веток кустарника. Тим на миг испугался, что она может порвать свои нежные крылышки о колючки, но сигхе вылетела наружу целая и невредимая, воспарила по головокружительной спирали на высоту пятидесяти футов и даже выше – туда, где начинались первые ветви железных деревьев, высоко-высоко над землей, – а потом устремилась вниз, прямо на Тима. Она летела, выставив руки перед собой, что придавало ей сходство с девчонкой, ныряющей в пруд. Мальчик пригнулся, и сигхе промчалась над его головой – так близко, что у него всколыхнулись волосы. Тим услышал звонкий смех. Как будто где-то вдали прозвенел серебряный колокольчик.
Тим настороженно выпрямился и увидел, что она возвращается. Теперь сигхе весело кувыркалась в воздухе. Сердце мальчика бешено колотилось в груди. Он подумал, что в жизни не видел такой красоты.
Сигхе пролетела над перекладиной, обозначавшей конец Тропы железных деревьев, и в ярком зеленом свечении Тим разглядел очень узкую, почти заросшую высокой травой тропинку, уводящую в Бескрайний лес. Сигхе подняла руку, как будто сотканную из зеленого огня, и поманила Тима. Завороженный ее неземной красотой и радушной улыбкой, мальчик без колебаний нырнул под перекладину, даже не взглянув на слова, когда-то написанные на табличке его отцом: «БЕРЕГИСЬ, ПУТНИК!»
Сигхе висела в воздухе на одном месте до тех пор, пока Тим не подошел совсем близко – еще немного, и он мог бы коснуться ее рукой, – а потом резко отпрянула и полетела над заросшей тропинкой, едва различимой в траве. Через пару секунд сигхе снова остановилась, улыбнулась и поманила Тима. Ее длинные волосы рассыпались по плечам. Временами они закрывали крошечные грудки, временами вздымались от ветра, создаваемого биением крыльев, и тогда Тиму было все видно.
Когда Тим приблизился к ней во второй раз, он спросил… очень тихо, потому что боялся, что громкий голос может повредить ее крошечные барабанные перепонки:
– Где сборщик налогов?
В ответ сигхе лишь рассмеялась все тем же звенящим серебряным смехом. Дважды перекувырнулась в воздухе, подтянув колени к груди, потом распрямилась и полетела вперед. Время от времени она останавливалась, но лишь затем, чтобы убедиться, что Тим идет следом. Вот так и вышло, что сигхе вела его в чащу, все глубже и глубже, а мальчик шел за ней как зачарованный. Он не заметил, когда именно тропинка исчезла совсем и он оказался среди высоких железных деревьев, какие, наверное, мало кто видел своими глазами, да и то очень давно, в стародавние времена. Он не заметил, когда именно тяжеловатый, кисло-сладкий запах железных деревьев сменился гнилостным духом стоячей воды и гниющих растений. Лес расступился, деревья остались позади. Они еще будут, деревья. Далеко впереди еще будут бессчетные лиги железных деревьев. Но только не здесь. Тим вышел к границе большого болота, известного как Фагонард.
Сигхе вновь улыбнулась игривой улыбкой и полетела вперед. Следом за ней летело ее светящееся отражение в темной воде. Что-то – не рыба – вынырнуло на поверхность, пробив мутную пленку ряски, уставилось на воздушную гостью круглым выпученным глазом, а потом тихо ушло в глубину.
Тим этого не заметил. Он смотрел только на кочку, над которой зависла в воздухе сигхе. Чтобы попасть туда, нужно было сделать широкий шаг, а делать его или нет – это даже не обсуждалось. Сигхе ждала. Тим решил прыгнуть – чтобы уж наверняка, – и все равно чуть не упал в болото. Зеленый свет был обманчивым, при нем все предметы казались ближе, чем на самом деле. Тим пошатнулся, взмахнул руками. Сигхе мешала ему восстановить равновесие (не специально, в этом Тим был уверен: она просто играла), кружилась над головой, ослепляла своим ярким светом, смеялась переливчатым звонким смехом, от которого у Тима звенело в ушах.
Это был опасный момент (хорошо еще, Тим не видел покрытую чешуей голову, что поднялась на поверхность у него за спиной; не видел голодные выпученные глаза и гигантские челюсти, полные острых треугольных зубов), но Тим был мальчиком крепким и ловким. Он устоял на ногах и забрался на вершину кочки.
– Как тебя зовут? – спросил он сияющую фею, которая теперь зависла в воздухе чуть в стороне от кочки.
Несмотря на ее серебристый звенящий смех, мальчик не был уверен, что она умеет говорить человеческим голосом. И даже если умеет, Тим не был уверен, что она станет ему отвечать: ни на низком наречии, ни на высоком. Но сигхе ответила, и Тим подумал, что это самое красивое имя на свете, и оно как нельзя лучше подходит ее неземной красоте.
– Арманита! – сказала она и опять полетела вперед, смеясь на лету и игриво оглядываясь на Тима.
Он шел следом за ней – все глубже и глубже в топи Фагонарда. Иногда кочки располагались так близко друг к другу, что мальчик просто переступал с одной на другую, но чем дальше он углублялся в болото, тем чаще ему приходилось прыгать, и с каждым разом прыжки становились длиннее. Но Тиму не было страшно. Наоборот, ему было легко и радостно. Каждый раз, приземляясь на кочку, он заливался веселым смехом. Он не видел, как следом за ним по густой черной воде движутся клиновидные тени – бесшумно и гладко, точно игла белошвейки сквозь шелк. Сначала одна, потом три, а потом и полдюжины. Его кусали жуки-кровопийцы, и он отгонял их, не глядя, или прихлопывал, не чувствуя боли и оставляя на коже кровавые кляксы. Не замечал он и странных фигур – согнутых в три погибели, но более-менее прямоходящих, с глазами, светящимися в темноте, – идущих с ним вровень с одной стороны.
