Десятая сила (ЛП) - Констебль Кейт (полные книги .txt) 📗
Калвин отпрянула в отчаянии. Это было безнадежно. Певчие не могли танцевать, а танцующие — петь. Она была среди лучших танцующих, но оставалась неуклюжей рядом с Брайали и Древесным народом.
Она заметила дико кружащуюся Джилли внизу. Ее круглое лицо раскраснелось, желтая туника развевалась у колен. Калвин видела, как она плакала по Мике, скрыв голову фартуком. Калвин ощутила вспышку гнева. По какому праву Джилли скорбела по Мике? Она знала ее всего два месяца. Внизу должна быть Мика, а не неуклюжая Джилли: Мика справилась бы! Калвин помнила, как она скользила по льду в меховой накидке. Почему Джилли не оказалась на пути того копья? Мика могла петь и плясать, была верной и храброй…
Калвин закрыла глаза руками, но даже так не могла плакать.
Танцы внизу прекратились. Брайали призвала к вниманию; все стояли и ерзали, пока она показывала быстрые движения ногами. Калвин без эмоций смотрела, как сестры пытались повторить за ней. Правильно не получилось ни у кого, даже у Килы. До полнолуния оставалось три дня, она должна была ощущать надежду. Но она ощущала лишь отчаяние.
По пути вниз она столкнулась с Траутом. Его глаза были красными.
— Почему ты не на танцах? — спросил он.
— А ты? — Калвин завидовала его слезам.
Траут пожал плечами.
— О, я лишь буду позориться. Танцую я плохо. Если бы Мика была тут…
— Она хотела бы, чтобы ты помогал, — она сказала резче, чем хотела. Траут дернулся, словно ударила его по лицу. Калвин казалось, что все идет наперекосяк.
— Ладно, ладно, — буркнул Траут. — Я пойду, — он отвернулся.
— Траут, погоди. Пожалуйста, — Калвин вытянула руку, и через миг Траут сдавил ее пальцы.
— Прости, Калвин. Я не могу…
— Не надо. Не говори. От слов нет толку.
Траут скривился, стараясь не плакать, а потом вдруг обнял ее с пылом. Он долго сжимал ее, и Калвин обнимала его, прижавшись лицом к его плечу. Но она все равно не смогла заплакать.
* * *
Безнадежность Калвин не отступала до вечера великого Танца. Как и предсказывала Урска, долгие дни среди раненых сделали ее уставшей.
— Повезло, что Халасаа исцелил твою спину, когда впервые пришел сюда, — сказала она Лие.
— Я могла бы и подождать, — сказала Лиа. — Мне не было больно, — она улыбнулась и коснулась руки Калвин. — Но я рада, что смогу танцевать в ритуале, что исцелит мир.
Сомнения Калвин усиливались, а все становились увереннее. Последние пару дней поселения кипели от волнения. Калвин хотелось бы разделять уверенность Лии, но Танец казался ей глупостью. Она пыталась поспать днем, но без толку, и ее ноги волочились, пока она шла по тропе к священной долине. Что им делать, если это не сработает?
Сестры, Древесный народ и жители деревни бежали в долину, обменивались улыбками и кивками. Одна из новеньких двигала руками в воздухе, показывая движения женщине из деревни. Традиционно, как перед церемонией, жрицы не говорили, от них слышалось лишь шарканье ног и треск прутьев, лежащих на земле. Они не взяли факелы. Луны были полными, долину заливал свет, и она напоминала серебряное блюдо. Замерзший пруд и колонна водопада были черным стеклом, и пылающее дерево без листьев тянуло голые ветви к небу.
Тонно и один из парней из деревни везли Дэрроу в долину в кресле Лии на колесах, Калвин слышала, как он шептал им благодарности. Его голос увядал, как было с Марной перед концом. Калвин прикусила губу до крови.
Калвин и Лиа стояли рядом с Дэрроу под пылающим деревом, смотрели, как безмолвные танцующие приходят в долину: два десятка жителей деревни, полсотни жриц, вдвое больше Древесного народа. Почти все воины решили присоединиться к танцу. А Сибрил зализывал раны в поселениях.
Как только все собрались на поляне между застывшим прудом и пылающим деревом, Лиа подала сигнал. Не говоря, все встали кругом на краю поляны, где были разложены горки хвороста через промежутки. Земля в круге была голой и замерзшей, вытоптанной поколениями жриц, проводивших там ритуалы.
Калвин встала в центр круга. Первыми чарами ночи была песня огня, исполненная ее ясным и сильным голосом. Все костры загорелись, и черный лед отражал огонь.
Среди толпы стояли музыканты, Древесный народ, дочери Тарис и жители деревни смешались, держали барабаны, дудки и колокольчики. Тонно стоял наготове с флейтой у губ.
— Я играл на такой в детстве, — сказал он Калвин. — Удивлена? — он рассмеялся. — То, что я — не певец, не значит, что я не могу создавать музыку.
Момент настал, и Калвин ощущала себя маленькой, напуганной и глупой. Когда она летела над полем боя, она была сильной и храброй, уверенной в своей силе. То ощущение легкости управления пропало. Все лица повернулись к ней. Они собрались из-за нее, ждали начала выступления, которое могло оказаться бессмысленным. Калвин держала барабан в руке, и вдруг она стала сомневаться, что с ним делать. Она оглядела круг, не ощущая неуверенности у ждущих танцующих. Они натянулись, как струны, готовые для игры на них.
Три луны парили над деревьями. Облака плыли по небу, серебряный свет мерцал, смешивался с золотым светом костров. Калвин глубоко вдохнула, холодный воздух обжигал ее горло. Брайали посмотрела на нее, торжествуя.
Давай, дочь!
Калвин подняла руку и опустила ее на барабан, эхо разнеслось в ночи. Шум испугал ее, и ладонь саднило. Она опускала руку на барабан снова и снова, пока не зазвучал ритм, сильный и уверенный, как биение ее сердца. Барабанщики Древесного народа застучали более сложный и мягкий ритм.
Халасаа топнул ногой раз, второй, в такт с барабаном Калвин, он медленно пошел по кругу поляны, в круге зрителей, его колени были согнуты, а глаза сияли. Он исполнял танец скорби, праздник смерти, что приносила жизнь, и земля дрожала под его топающей ногой. Калвин ощущала напряжение ждущих, оно усиливалось, будто Халасаа заводил их, кружась.
Колокольчики и флейты плели нежную нить звука в ритме барабанов, и Брайали затанцевала. Калвин поняла, что била по барабану быстрее, вед ее сердце ускорило биение. Никто из тех, кто видел Брайали, не посчитал бы ее старушкой: она двигалась с грацией девушки. Сестры и женщины деревни начали хлопать в ладоши, прыгнули в круг. Вдруг поляну наполнили веселые, раскачивающиеся и грациозные женщины, оживляющие землю под ногами, ведь их тела давали жизнь, и она мерцала на их пальцах, пока они танцевали.
На краю круга мужчины деревни и Спиридреля топали ритмично босыми ногами по замерзшей земле. Один за другим, они кружились, выходили на поляну, раскинув руки, мужчины и женщины танцевали вместе.
Калвин стояла в центре круга танцующих, точка, ось танца. И она запела. В этот день сестры укрепляли Стену льда. Но Калвин пела чары отмены, песню, что рассеивала лед. Это была песнь открытия, чары, что топили барьеры и выпускали запертое. Магия поднялась в ней, теплая и покалывающая, как огонь, и онемевшее сердце ее оттаяло. Слезы, что были замерзшими в ней, полились по лицу, и она ощущала их соль, пока пела.
Одна за другой, сестры присоединялись к Калвин, и песня с музыкой, дудочки, колокольчики и барабаны, сплетались в единое целое. Все были теперь частью танца. Калвин заметила сильное пение Лии. Тонно топал ногой, играя простую мелодию. Джилли хлопала в ладоши, ее щеки были румяными. Они вскидывали головы, по коже лился пот, танцующие кружились, плели узор, такой же сложный, как музыка. Поляну наполнили летающие фигуры, но, в отличие от тренировок, никто не сталкивался, даже не задевал друг друга пальцами.
Костры трещали, огонь плясал, тени мелькали над танцующими, чьи движения подражали огню. Сверкнули золотые волосы Килы, мелькнули ее ноги, зазвучал ее смех среди музыки. Лицо Дэрроу было бледным в тенях. Он склонялся вперед, его серо-зеленые глаза пристально следили за танцем, за Калвин. Ее ладонь била по барабану, но ей уже не было больно. Она пела, голос затерялся среди множества голосов; она неосознанно двигалась под музыку, плакала и смеялась.
По краю поляны были те, кто отошел перевести дыхание. Но они хлопали или играли на барабанах и флейтах. Он пели или кричали в поддержку, кивали и покачивались под переливы чаропесни. Калвин вдруг поняла, что наблюдение было так же важно, как и танец, движения и пение.
