Мне отмщение - Медведевич Ксения Павловна (книга бесплатный формат .txt) 📗
- "Но недолгое время он был в таком состоянии...", фух-фух-фух... - Тарег пофыкал на листик. - "...К нему вернулись чувства, и он пришел в себя от этого состояния, похожего на обморок. Ноги его скользнули с этой стоянки, пред ним предстал мир чувственный...", - Тарег снова старательно подул на бумагу, - "...и скрылся мир божественный, так как соединение их в один и тот же момент невозможно. Ибо мир здешний и мир будущий - как бы две жены: если ты удовлетворил одну, то разгневал другую".
Обретший дар речи знаток философии закхекал в старческом смехе:
- Воистину, неисповедимы пути Всевышнего! В диком становище обитателей пустыни я встречаю знатока суфийского калама в образе сумеречника! Ох...
И старец, морщась, потер ушибленную ногу.
Бережно поймав за крылышко последний листок, Тарег подошел к сидевшему на камнях человеку:
- Это еще один трактат о соединении, о шейх?
И осторожно протянул тому треплющуюся под ветром кипу страниц.
- Нет, - улыбнулся старик. - Это словарь.
- Словарь?..
Видимо, полное ошаление на лице сумеречника читалось так же хорошо, как и на человеческом, потому что старик закхекал еще веселее:
- А что тебя удивляет, о благородный юно... ох. Мда...
- Местные люди зовут меня Рами, - решил выручить его Тарег. - Удивляет меня то, что в становище есть грамотный человек - к тому же обладающий запасом бумаги. А уж словарь...
И точно, теперь, заглядывая сверху вниз в исписанные листы, он понял, почему ничего не сообразил сразу - два столбца. Слова разделялись на две четкие колонки. В одной - редкие строчки. Напротив - обширные абзацы комментариев.
- Это толковый словарь ашшари, мой сумеречный друг, - улыбнулся старик. - Я очень признателен вам за сноровку и помощь - вы спасли труд последних лет моей жизни!
И принялся подниматься на ноги. Тарег мгновенно подхватил сухонькую лапку.
- Ох... Весьма признателен за заботу, о ю... ох... Вы, верно, и не знаете, что последние словари нашего благородного языка - в том числе и составленные скромными трудами этого ничтожного раба Всевышнего! - отнюдь не полны! Живя бок о бок с этими людьми, вы обнаруживаете кладезь истинной, не испорченной парсийскими заимствованиями ашшаритской речи, которой и внимал благословенный Али... Ой!
Составитель словаря жалостно вскрикнул и припал на одну ногу.
- Вам не следует ходить без сандалий, почтеннейший, - выговорил старику Тарег. - Эдак вы когда-нибудь себе что-нибудь сломаете. Или разрежете до кости, и здешние коновалы не справятся с раной - загниет, попрощаетесь с конечностями...
- На все воля Всевышнего, - смиренно ответил знаток ашшари и, с силой опираясь на руку Тарега, заковылял дальше.
Стопку листков он крепко зажал под локтем. Склон ложбинки круто забирал вверх. Неожиданно улыбнувшись, старик добавил:
- А сандалий, о юноша, у меня нет! Всему виной судьба, отвернувшаяся от ничтожного раба Всевышнего ради посланных испытаний!
- Как вас зовут, почтеннейший? - вдруг начиная понимать, что к чему, тихо спросил Тарег.
- Перед тобой ничтожнейший из слуг Всевышнего, раб Всевышнего Юсуф аз-Захири, - безмятежно улыбаясь, ответил старик.
И тут же уперся взлядом в землю, высматривая предательские камни и ямы - не наступить бы.
Тарег резко остановился. Развернулся и заступил старику дорогу. Тому пришлось задрать изумленное лицо, чтобы встретиться с ним взглядом.
- Что вы здесь делаете, почтеннейший? - так же тихо поинтересовался нерегиль.
- О, - беспечно отмахнулся худенькой лапкой Юсуф ибн Тагрибарди ибн Али аз-Захири, величайший и самый почитаемый в халифате знаток ашшари, грамматист, языковед и философ. - Это долгая и скучная история, о юноша! Поверь мне, старику, она не стоит твоего внимания...
- Вас захватили три года тому назад во время нападения на караван паломников, следовавший из Мариба в Ятриб, - четко выговорил Тарег.
Старик замигал подслеповатыми глазами:
- Д-да... но... откуда ты знаешь об этом, о...
- И все эти три года вы находились в рабстве у бедуинов? - стараясь не скрежетать зубами, выговорил Тарег.
- Ну да, - искренне удивился великий грамматист. - Они захватили меня в тот бедственный день, но Всевышний был милостив ко мне, и меня не убили, а продали этому племени, у которого, я вам должен сказать, чрезвычайно интересный говор, я бы даже посвятил рассмотрению его особенностей отдельный...
- Вас ищут, - выдохнул Тарег. - Все эти три года вас ищут по всей пустыне. Почему вы не обратились к властям, о шейх? Вас выкупит любой катиб в любом крупном оазисе!
Ему ответили искренне обескураженным взглядом:
- Но-о... эээ... обратиться?..
Тарег раскрыл было рот, собираясь ответить на все - заданные и незаданные - вопросы гениального языковеда, как со стороны шатров донесся зычный рык:
- Где ты шляешься, лядащая старая падаль?! Я сделаю твой тощий зад полосатым! Ну-ка подь сюда, старый ленивый суслик, я тебя научу, как нужно работать! Где, где, я спрашиваю, хворост, за которым тебя отправили, о дармоед, не стоящий куска лепешки, которую я перевожу на тебя ежедневно?!
Аз-Захири сжался в пуганый комок. Сведя худенькие плечики, как птичка крылышки, он вскинул на Тарега умоляющий взгляд:
- Прошу тебя, о благородный юноша, возьми и спрячь мои бумаги! - и быстро пихнул их Тарегу в грудь. - Если они их увидят, то пустят на растопку! А ведь мне стоило таких трудов скопить на пачку листов-мансури!
- Ах вот ты где, старый говнюк! Ну подожди, сейчас я тебя проучу! Я продам тебя живодерам в ближайшем оазисе!
Высокая черная тень в развевающемся бурнусе, с увесистой дубинкой в правой руке, нависла над их головами. Человек щурился - зарево костров поднималось у него за спиной, и ему приходилось таращиться в непроглядную темень. В которой шевелился обмерший от ужаса, попискивающий грамматист.
- Я вас умоляю... - немеющими губами прошептал аз-Захири, разжимая пальцы на своем сокровище. - Когда они утихомирятся, я за ними обязательно приду...
Тарег улыбнулся. Прижал пачку листов к впалой груди под рваной рубахой и по одной - сначала одну, потом другую - положил на них дрожащие, в пигментных старческих пятнышках руки.
- Вы не волнуйтесь, - он снова улыбнулся. - Ваши бумаги не пострадают. Крепко держите? Не уроните, пожалуйста, ветер усиливается.
Старик завороженно кивнул. И быстро - как кролик - обернулся в сторону сопяще-надвигающейся тени хозяина:
- Я тебя вижу, говнюк! Не вздумай бежать, привяжу к столбу!
Ободряюще кивнув дрожащему языковеду, Тарег обошел аз-Захири и шагнул навстречу размахивающему палкой амбалу. Тот все рычал:
- Ну, сволочь! Ну, дармоед!..
В отличие от тех, с кем Тарег сражался на западе, этого человека не учили: ни в коем случае не пытаться атаковать альва один на один - даже если альв безоружен. Альва следует пытаться убить только с численным преимуществом один к пяти. Не менее. И то, если на дерущихся хороший доспех. Потому что в противном случае альву хватит нескольких мгновений, чтобы увернуться от удара, прыгнуть тебе через голову, ну а дальше - дальше по обстоятельствам. Либо своим железом посечет, либо пырнет твоим же оружием - это если альв был безоружный.
С удовлетворением оглядев толстую дубинку в руке громилы, нерегиль посмотрел тому в лицо - на харе бедуина начинало проступать что-то вроде удивления. Не дожидаясь, пока чувства громилы станут отчетливее, Тарег улыбнулся - и с размаху дал строгому хозяину грамматиста в челюсть. В следующее мгновение в его руках оказалась удобная, отполированная на конце палка.
Еще через мгновение над стойбищем кальб поднялись дикие вопли:
- Гулы! Кутрубы! Джинны напали на Аббаса! Спасайтесь, о правоверные!..
