Отряд - Посняков Андрей (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Анемподист резко обернулся и, узнав Прохора, разулыбался:
- Рад тебя видеть, парень! Никак решил постриг принять? Богоугодное дело.
А говорил все так же, смешно, глухо - «покоукотное тело». Карел и есть карел - чухня белоглазая.
Прохор тоже растянул губы:
- А ты что же, при дьяке теперь?
- При дьяке? - Инок хлопнул глазами. - Ах, да… Помогаю тут, кое-что, волею отца настоятеля. Недолго, скоро в паломничество отправлюсь, в Кирилловскую обитель за Белоозеро.
- Ну, Господь в помощь.
- И тебе, и тебе, Проша… Да, ты вот что… - Анемподист отвел парня в сторонку. - Ежели словечко какое замолвить - не стесняйся, скажи. Я тут многих знаю.
- Да ладно, - Прошка отмахнулся было, но тут же передумал. Словечко? А почему бы и нет - чай, не сам по себе сейчас был парень, службу государеву исполнял, отчего сердце наполнялось гордостью, а ум… ум должен был бы наполниться хитростью, исключительно в интересах дела, но вот что-то никак не хотел наполняться. Вот и предложение Анемподиста едва не пропустил, а ведь бывший тонник мог бы кое в чем здорово помочь, если и впрямь здесь всех знает… если не врет.
- Слышь, иноче…
- Ну-ну, - Анемподист явно был рад оказать услугу старому знакомцу. - Говори, не стесняйся.
- Ты отца Паисия знаешь?
- Судебного старца? - переспросил тонник. - Знаком. А тебе он зачем?
- В рясофоры хочу поскорее, - схитрил Прошка. - А Паисий, говорят, в обители влиятелен зело.
Анемподист усмехнулся:
- Влиятелен, тут ты прав. Хорошо, при случае обязательно замолвлю словечко.
Инок отошел - высокий, белоголовый, истинный карел, ненавистник шведов. Прохор вспомнил вдруг, как Анемподист упоминал, что шведы вырезали всю его семью, сожгли дом. Где ж он жил-то? Кажется, где-то в лесах под Корелой.
После обедни послушники расположились в трапезной. Наскоро пообедав - стол был постный: крапивные щи да полба, - принялись со вниманием слушать согбенного седобородого схимонаха. Отец Пимен, так его звали. Надо признать, рассказывал монах интересно, все больше о святых мучениках - о чем же еще-то?
Потом - к вящему удовольствию Прохора - схимника сменил судебный старец Паисий. Явился он не один, со служкой, тащившим целый мешок книг, кои отец Паисий с благоговением истого книжника аккуратно разложил на столе.
- Грамотеи есть? - оглядев послушников, поинтересовался старец.
Из десятка человек откликнулось двое, и Паисий недовольно пожевал губами. Потом, правда, улыбнулся:
- Ин ладно, хоть узнаете Божьим соизволением книжицы. Вот это, - он поднял со стола небольшую книжку, - Псалтирь, в коем все псалмы имеются. Книжица сия библейская с языка греческого монасями-подвижниками Кириллом и Мефодием переведена. Важнейшая книжица, указует, как службы вести. А вот, - он взял в руки другую книгу, посолидней, потолще, с застежками тусклого серебра, - Часослов, ну, он для певчих больше, в нем и молитвы, и песнопения. А это вот Святцы - все святые там и их во славу Господа подвиги. А вот - Шестоднев, истолкования, ну, это еще вам знать рано…
Отец Паисий так бережно брал в руки книги, словно те были сделаны из хрупкого венецианского стекла, сразу было видно, что судебный старец знает толк в книжицах, и, наверное, не только в богослужебных. Книжник! Вот это было важно, вот это обязательно нужно было передать Иванке, и как можно скорее. Ведь зачем-то нужен был помощнику приказного разбойного дьяка этот немаленький монастырский чин. Судебный старец - должность великая, из одного названия ясно. Вот только - «старец»… Прошка едва сдерживал смех, глядя на далеко не старого еще монаха, осанистого, высокого и, видать, сильного. Если один на один схлестнуться, еще неизвестно, кто кого на кулачках уделает - Прохор старца или старец Прохора?!
Перекрестившись на киот, молотобоец отогнал греховные мысли и, придав лицу соответствующее ситуации постное выражение, обратился к отцу Паисию с каким-то глупым вопросом. Что спросил - потом и сам не помнил, кажется, что-то о первых святых-мучениках. А старец вопросу обрадовался, отвечал подробно и о первых святых рассказал - будто сам видел, как они мученическую смерть за веру Христовую принимали - и об императорах, царях римских не забыл: Нерона какого?то упомянул, Калигулу, Гелиогабала - имен таких Прошка в жизни своей и слыхом не слыхивал! С Митькой бы отцу Паисию поговорить - вот с кем одного поля ягоды.
Хорошо говорил старец, красиво, познавательно, интересно - так бы и слушал, не отрываясь. Однако все имеет конец - окончился и час просвещения. Отец Паисий ушел, на прощание благословив послушников, ну а те вознесли молитву да отправились обратно на задний двор - доколоть дровишки да сложить поленницы стогом. Стогом-то сложенная поленница и красива, и ветер ее не берет, и дрова лучше сохнут. Складывали не торопясь, на совесть, даже после вечерни еще пришли прибраться. Темнело, хоть и стояли ночи белые, а все ж уже не день. Разговорились. Прохор все про Паисия выспрашивал да - на всякий случай - про Анемподиста-тонника, мало ли кто где чего слышал. Про Паисия-то никто ничего особенного и не знал, а вот про тонника… Прохор ушам своим не поверил! Дескать, белявый монах про наряды какие-то говорил.
- Про наряды?! - вскинул глаза один из послушников, Василек Утри Сопли, совсем еще мальчик, дите безусое. - Ой, братцы, слыхал я, прости Господи, будто в обителях дальних такие монаси есть, что рыла себе бритвой скоблят поганым образом, а промеж собою как жена с женою живут! Рясы носят шелковые, все нарядами интересуются.
- Да-да, - подал голос другой послушник, длинный, несколько угрюмый парень, имени его Прохор не помнил. - И я слыхал, как белявый чернец про наряды выспрашивал. Тайно так, тихонько, да все по сторонам оглядывался. Меня не заметил, я за кучей навозной был. А говорил смешно, будто не русский.
- Так он и есть не русский, - качнул головой Прохор. - Карел. Будто он содомит? Ну уж, скажете тоже.
- А чего ж он тогда про наряды выспрашивал? Не, нечистое тут дело. Я с этим белявым в одной келье спать не лягу!
- И я не лягу!
- И я…
В общем, поговорили. Уж немного времени оставалось до всенощной чуть покемарить, Прохору только не до сна было. Проводил своих в братскую келью, сам выскользнул - будто бы по нужде - и к Варнаве-будильщику. Будильщик - это должность такая, не особо высокая, поутру всю братию будить. С Варнавой этим Прошка еще по прибытию уговорился, чтобы тот его в мир выпускал за малую - в «полпирога» - мзду. В общем-то, не особенно и трудно было из монастыря выйти, никто особо и не следил за послушниками - чего следить-то, коли люди сами, по доброй воле, от жизни мирской и соблазнов всех отреклися?
Оглянувшись, Прошка кивнул будильщику и, скользнув в калиточку, оказался за стенами монастыря. Позади остались ворота, сложенные из крепких бревен стены, мощные деревянные башни угрюмо зачернели за спиною. Богородичный монастырь - велика крепость, если надо - не пройдет враг, будет всей земле русской заступа, не только волею Богоматери Тихвинской, но и стенами неприступными, и тюфяками-пищалями-пушками.
- Книжник, говоришь, Паисий? - Выслушав Прохора в горнице на постоялом дворе, Иванко потер руки. - Это хорошо, что книжник, это очень хорошо. Чего еще узнал? Ну, говори, говори, вижу ведь - сказать хочешь.
- Да не знаю, - парень замялся. - Важно ли…
- Ты скажи, а уж потом решим - важно иль нет.
- Анемподиста, монаха тонного, помнишь?
- Это карела, что ль? Ну.
- Так вот, он… - Прошка понизил голос до шепота.
А в ответ услыхал лишь громкий Иванкин смех:
- Ой, Проша, ну, уморил. Что же, считаешь, Анемподист - содомит?
- А чего ж тогда про платья выспрашивал? И со мной так говорил, разлюбезно… А поначалу-то не придал виду. Но, Иван, знай - коли этот тонник ко мне приставать полезет, содомит он там или нет, ка-ак дам по сусалам - мало не покажется!
