Император Терний - Лоуренс Марк (прочитать книгу .txt) 📗
Десятки гвардейцев тут же бросились выполнять приказ, рассветные лучи отражались от их брони.
Первый вернулся буквально через несколько минут. Он держал перед собой какие-то тряпки, на лице, практически таком же бледном, застыла маска отвращения.
— Сюда!
Я подозвал его к себе и протянул руки, чтобы изучить добычу.
Он отдал ее мне, не дожидаясь дальнейших просьб.
Даже сейчас, когда оно тяжело свисало с моих рук и я чувствовал запах и какое-то неподобающее тепло, все еще не улетучившееся, я не сразу понял, что это. Мне стоило некоторых усилий не отпрянуть, бросив предмет, когда я таки понял. Я поднял его вверх, руки упали, скальп повис.
— Так освежевать человека — задача не из легких, — сказал я, глядя в глаза всем солдатам по очереди. — Страх — это оружие, господа, и наш враг умеет им пользоваться. Давайте удостоверимся, что мы тоже знаем правила игры.
Я дал коже упасть на мостовую. Раздался влажный хлопок.
— Найдите все и принесите сюда.
Я продвигался по пустым улицам вместе с Кентом и Макином, объезжая город со стороны реки, и не находил ничего. К тому времени, как солнце осветило крыши домов, люди Харрана собрали в кучу сто девяносто кож, обнаруженных в подвалах, спальнях, конюшнях, креслах перед каминами, по всему городку. Каждая была снята при помощи всего трех разрезов, которые нужны искусному охотнику, чтобы освежевать оленя. Мужчины, женщины, старые и молодые, дети и взрослые — морщины теперь были у всех. Я поднял игрушечный обруч, лежавший рядом с каретой.
Мартен провел Миану и Катрин от кареты до постоялого двора «Красная лисица», единственного подобного заведения на весь Готтеринг. Миана ковыляла по-утиному, живот у нее был просто огромный, на лице написано недовольство. Мартен позаботился, чтобы их усадили в кресла с подушками, и составил им компанию, пока они ждали, а тем временем зажгли огонь, и у дверей встала стража, включая Горгота. Снаружи Гомст читал молитвы над останками на площади. Я не сомневался, что Катрин воздвигнет надежные стены, чтобы нежить не свалилась нам на головы, но ей-то тоже нужно было спать.
— Надо двигаться дальше, — сказал Харран, подгоняя свою белую кобылу к Брейту. — Это не наша забота.
— Верно. Герцог Аттара не обрадуется, если узнает, что мы инспектируем его земли вместо него.
Харран быстро убрал выражение благодарности с лица — так быстро, что многие его и не заметили.
— Готовимся к отъезду!
Я тоже был рад уехать, но казалось, что мы бежим от кого-то.
Сквозь маленькие оконца в свинцовых переплетах на двери гостиницы, слегка зеленоватых, из аттарского стекла, я увидел, как Мартен встает и заботливо берет Миану за руку.
— Однако же, — сказал я, — вы не думаете, что другие гвардейские части тоже пройдут здесь? Наводнение сокращает количество способов проехать сюда с запада. Сколько еще из Сотни проследует нашим путем?
— Кто-то так точно.
Честь не позволяла им лгать. У меня таких проблем не было.
— А что, Гвардия разве не обязана обеспечить приезд во Вьену всей Сотни, не только тех, за кого они непосредственно отвечают?
Харран привстал на стременах.
— Да что ж такое! Я хочу предотвратить жертвы. Я хочу обеспечить безопасность каждого дома.
Он что-то проворчал и уехал.
— Кому бы ни довелось тут проезжать, едва ли он проголосует за вас на Конгрессии.
Оссер Гант показался из темного стойла, его тощее тело опиралось на трость с красивым серебряным набалдашником в форме лисьей головы.
— Тогда почему я напоминаю Харрану о долге, о котором он предпочел бы забыть?
Оссер кивнул:
— И рискуете собой.
— Вы провели немало времени на краю этих вонючих болот, Гант. Много ли нежити вы видели?
— Старик вроде меня не отходит далеко от дворца своего повелителя, король Йорг. Но не так много народу видело нежить. Можно найти труп человека, который ее видел, и этот труп может попытаться убить вас, но самого человека уже давно нет.
Оссер кивнул, словно соглашаясь сам с собой.
— Ни одного за все эти годы?
— Нежить, может статься, существует давно, — сказал Оссер, — не знаю. Но на Тонях Кена они в новинку. Бродят там лет десять, не больше. Может, пять. Даже на Островах они появились недавно.
Мартен подошел к дверям гостиницы и знаком подозвал меня. Что-то важное. Иногда просто становится понятно. Я спрыгнул с седла. Прогулка после долгого времени, проведенного в седле, окрашивает новыми красками самые простые вещи, хотя бы на тот миг, в который мышцы ног вспоминают о собственном существовании. Я решил медленно пересечь площадь. Что-то подсказывало мне, что это будет короткая прогулка, но она завела меня далеко.
Мартен наклонился поближе.
— Думаю, ей пришла пора. С Сарой было так же.
— Она не может подождать? Придержать его?
— Так не бывает, Йорг.
Слабая тень улыбки.
— Черт. — Я повысил голос. — Хочу, чтобы охрану гостиницы усилили. Перекройте все входы.
Я вгляделся в окошко. Миана полулежала в кресле, Катрин стояла неподалеку от меня и все загораживала. Я не хотел входить. Было время, когда я с радостью обнаруживал, что что-то все еще пугает меня. Шли годы, и я находил новые источники беспокойства. Удовольствие обратилось в отчаяние. Похоже, у мужчин больше поводов для страха, чем у мальчишек.
Я вернулся к Оссеру. Макин, который уже успел позаботиться о своей лошади, подошел к нам вместе с Кентом.
— И много ли там нежити, канцлер Гант? — спросил я.
— Слышал, во всем мире их семь, — ответил Кент, косясь на епископа, возносящего молитвы над грудой кож. — И этого предостаточно.
— Может, и семь, — сказал Оссер. — У епископа есть список из семи имен, написанных сестрами ордена Хельска.
— Я думал, папесса велела уничтожить всех провидцев. Она сказала, монастыри выстроили не для того, чтобы укрывать ведьм.
Мне запомнился этот декрет — пример того, как далеко может зайти Ватикан, чтобы избежать нежелательных фактов.
— Ее святейшество потребовала ослепить сестер Хельска, — сказал отец Гомст, который то ли завершил, то ли бросил свои молитвы. — И их ослепили. Но видения не прекратились.
Взгляд в окно гостиницы — но я увидел только Мартена, который смотрел на улицу. Катрин ходила по комнате с тазом горячей воды и полотенцем на руке, то и дело исчезая за широкими плечами Мартена.
Райк вернулся на центральную площадь, неся под мышкой черный дубовый ящик, полный до краев серебряными украшениями и тонкими шелками. Гвардейцы, расставленные на стратегических позициях, смотрели на него неодобрительно, но никто не рискнул принять меры. Невзирая на золотые доспехи, я бы удивился, если бы профессиональный солдат отказался от богатой добычи при обыске Готтеринга. В любом случае, что-то здесь было не так. Я поджал губы и нахмурился.
— Брат Райк.
Он подошел, мрачный, несмотря на ценные приобретения.
Я протянул руку и ухватил кусок шелка ярко-оранжевого цвета, который мне до сих пор не попадался.
— Дались тебе эти тряпки, Райк. Не припомню, чтоб ты хоть раз покинул горящее здание без куска краденой ткани. Что-то ты недоговариваешь, а? — Райк в платье — наверное, не менее гнусная картина, чем куча кож. Но дело не в этом. Ответ пришел мне в голову. — Ты же можешь унести больше.
Когда я последний раз видел, чтобы Райк прекратил мародерствовать, даже если уже не мог просто физически унести столько?
Райк пожал плечами, сплюнул и покраснел.
— Мне хватит.
— Да никогда тебе не хватит, брат Райк.
— Это глаза. — Он снова сплюнул и принялся привязывать ящик к седлу. — Ладно пальцы, но глаза — они не выглядят мертвыми.
— Какие глаза?
— В каждом доме. — Он покачал головой и затянул второй ремень. — В ящике с вилками и ножами, на полке в буфете, за банками в погребе, повсюду, куда можно заглянуть в поисках чего-то стоящего. Мне они не нравятся.
Он затянул последний ремень.
