Утренний всадник, кн. 2: Чаша Судеб - Дворецкая Елизавета Алексеевна (книги TXT) 📗
– Душа моя! – Кто-то тронул ее за плечо. Обернувшись на знакомый голос, княжна увидела сотника Рьяна. – Пойдем-ка.
– Куда? – спросила она, вытирая мокрые руки обрывком полотна.
– Домой поедем! – решительно сказал Рьян. Его лицо с длинными висячими усами выглядело суровым, и Дарована видела, что сотник исполнен решимости. – Держимир-то речевинов разбил, вот-вот здесь будет. Нечего нам тут его ожидать. Поедем-ка прочь. Дома-то оно надежнее.
– Поедем, голубушка, будет тебе, навоевалась! – причитала рядом Любица, уже собравшая все пожитки. – О батюшке-то подумай! Ведь прознает он, что тут такое побоище приключилось, беспременно прознает! Да не спать ему, не есть, белого света не видать! Где ты, у кого ты – ведь…
– Ведь сам примется полки собирать! – сурово закончил Рьян. – Пойдем-ка, свет мой, кобыла твоя уже под седлом.
Дарована молчала, и для Рьяна и Любицы это был скорее благоприятный знак. Княжна не спорила и не настаивала, как прежде, на том, чтобы остаться в святилище. Вертя в руках мокрую окровавленную тряпку, Дарована вздохнула, оглянулась ко входу в храм. Пережив в последние дни столько волнений, она чувствовала себя слишком усталой. Не выйдет у нее того, о чем она мечтала, никогда ей не сравняться с Божарой и даже с простыми служительницами Макоши. Сейчас они все оживлены и деятельны – а она как соломенная кукла, с вялыми руками и пустой головой. Никогда ей не обрести равновесия духа, которое придает таких сил. Мысли ее метались от Огнеяра к Держимиру, к Светловою – она даже не знала, жив ли остался ее злополучный жених. И не узнала она своей судьбы, да теперь, видно, и не узнает. Держимир искал, и Светловой искал – добрую ли, злую, а теперь они свое нашли. Видно, не в чаше судьбу надо искать, а только в жизни.
– Хорошо, – не столько сказала, сколько вздохнула Дарована и скомкала тряпку в руках. – Только с Божарой попрощаюсь.
Рьянова дружина и оседланная лошадь для Дарованы ждали их у подножия холма. Вскоре уже смолятичи ехали прочь; Дарована старалась не оглядываться, и ей казалось, что чей-то молчаливый зоркий взгляд провожает ее с вершины. Рьян подгонял коня, торопил отряд, спеша до ночи уехать как можно дальше от места битвы. Лесными тропами они двигались в сторону Истира, вдоль берега которого пролегает большая дорога через все говорлинские племена. Не меньше половины месяца придется ехать, прежде чем на другом берегу начнутся земли смолятичей. Конечно, лучше было бы переправиться и ехать по землям речевинов, что гораздо безопаснее, но решиться на переправу сразу после ледохода Рьян не мог. Оставалось надеяться, что Великая Мать, надежно хранившая свою питомицу по пути сюда, не забудет о ней и на обратном пути.
Уже в сумерках на дорогу навстречу смолятичам вдруг выехали несколько всадников.
– Кто такие? – спросил настороженный голос.
Смолятичи, схватившиеся за оружие, перевели дух: выговор был речевинский.
– А вы-то кто? – сурово ответил Рьян. – Мы – смолятического племени, князя Скородума люди.
– Тогда уж не с вами ли княжна Дарована? – спросил из тени ветвей знакомый голос.
– Кремень? Ты ли? – Рьян тоже узнал знакомца.
– Рьян! – обрадовался Кремень. – Ну, слава Сварогу! Все без обмана! Коли ты, стало быть, и княжна с тобой!
– А ты почем знаешь?
– Да потому что я тебя знаю: ты бы без нее не уехал! Ну, где она там? Я поклонюсь да к князю позову. Вам ведь тоже ночевать где-то надо. Тут ночью ехать – прямо к лешему на двор.
– А с тобой и князь?
Эта весть удивила Рьяна: он свыкся с мыслью, что войско речевинов разбито, и как-то упустил из мыслей князя Велемога.
– Князь – да, – ответил Кремень, и голос его вдруг изменился, будто налился свинцом. – А вот княжич мой…
– Что? – охнул Рьян.
Но Кремень лишь опустил голову, махнул в воздухе плетью и отвернулся. Пряча лицо, он молча сделал знак смолятичам следовать за ним.
Князь Велемог расположился в самой большой избе маленького дрёмического огнища. Хозяева забились в углы, а во всех избах, в хлеву и даже в бане вповалку разместились остатки речевинского войска. Здесь оказались кмети из ближней Велемоговой дружины и из дружины Светловоя, а также ратники славенского ополчения. Сейчас князь Велемог располагал от силы шестью десятками человек. Узнать его было трудно: за этот день князь Велемог постарел лет на десять. На его лице явственно проступили морщины, под глазами набрякли мешки, лицо побледнело от потери крови: раненный в ногу и в бок, он мог усидеть на коне, только собрав всю силу воли и гордость. Появлению смолятичей он обрадовался, но и радость вызвала лишь мгновенный проблеск в его глазах.
– Вот уж кого я не ждал видеть! – приговаривал он, не слушая приветствий и глядя на Даровану так, словно не узнавал ее. – Не ждал! Где думал найти – не нашел, что думал сберечь – потерял…
У него вдруг перехватило горло, он поперхнулся, сморщился, как от острой боли, опустил голову и на несколько мгновений замер, словно заснул. Дарована бросила тревожный взгляд на мужчин, надеясь, что хоть кто-нибудь ей объяснит, что случилось. Она уже догадывалась, что это связано со Светловоем. Что это? Он ранен, он в плену? Или убит?
Дарована не любила своего несостоявшегося жениха, она даже не знала его толком, но это вовсе не означало, что его жизнь и смерть были ей безразличны. Да и кто не пожалел бы о молодом, красивом, добросердечном парне, единственном наследнике княжеского рода?
– И не знаю толком, что с сыном моим, даже тела подобрать не смогли… – бормотал князь Велемог, закрыв лицо ладонями, так что Дарована едва смогла разобрать слова.
У нее не находилось ни единого слова утешения: слишком хорошо она понимала, что утешить князя в потере единственного сына невозможно. Наконец он поднял голову, и лицо его казалось мертвым, взгляд тускло мерцал из-под полуопущенных век.
– Так вы домой едете? – спрашивал он, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. – По этому берегу думаете? А если на тот? Ведь у нас там надежнее. А тут догонит ведь…
– Да. Да. Можно и так, – односложно отвечал Рьян, хмурясь и с ужасом думая, что еще немного, и он сам мог бы потерять княжну, как славенский князь потерял сына.
– Поедемте с нами, – предложил наконец Велемог. – Так надежнее. Что вам одним? У вас пять десятков, у меня – сейчас шесть, потом еще, даст Сварог, соберутся. Не от Держимира, так от прохожего лиходея вернее оборонимся.
Рьян призадумался. Неизвестно, лучше или хуже им будет, если дрёмичи все же нагонят их и застанут вместе с речевинами.
– Хорошо, мы поедем с вами, – решила Дарована. – Спасибо, княже.
Ей было больно видеть Велемога в таком неисцелимом горе и не хотелось отказывать ему в чем-то. Тем более что он прав: если всем вместе перебраться за Истир и дальше ехать по земле речевинов, то путь до самого дома будет безопасен.
Князь Велемог поднял на нее глаза и задержал взгляд, точно ее голос пробудил его от забытья и он впервые ее увидел. Лоб его немного разгладился, уголок рта дернулся. Конечно, утолить его печали ее присутствие не могло, но при виде этой девушки беспросветный мрак в его душе чуть-чуть расступился, словно Дарована осветила его светом своих рыжевато-золотистых кос, золотых глаз, белой кожей и нежным румянцем. Она принесла ощущение, что не все еще пропало, что Велемог не вовсе забыт удачей. Войско и Светловой были потеряны, но встреча с Дарованой могла послужить некоторым утешением. И еще каким! Ведь князь Велемог пошел в этот поход ради нее. Причина похода, наполовину ложная, обернулась единственной правдой. Он повел речевинов освободить княжну Даровану, и вот она среди них.
– Поедем со мной, – чуть погодя снова повторил Велемог.
Сейчас для него важнее всего было закрепить за собой хотя бы отблеск удачи, и Дарована поняла, как много для него значит ее согласие.
Она хотела ответить, но перед лицом его горестей любое слово казалось лишним, и она просто кивнула. Может быть, Великая Мать для того и проводила ее из святилища, чтобы она помогла человеку, которому, кроме нее, никто не может помочь?
