Утренний всадник, кн. 2: Чаша Судеб - Дворецкая Елизавета Алексеевна (книги TXT) 📗
Услышав его голос, кое-кто из кметей обернулся.
– Волков больше нет! – кричал Светловой. – Возвращайтесь! Поможем нашим!
Всадники подскакали к нему.
– Вон туда наших понесло! – Взорец, без привычного румянца, с вытаращенными и возбужденно блестящими глазами, махнул рукой куда-то в сторону. В руке у него был зажат обломок копейного древка, но он, похоже, его не замечал и не мог разжать судорожно стиснутые пальцы. – Там волчара огромный гонит! Вот это, я скажу, оборотни! Не чета тем, под личинами! Ей-Сварогу, оборотни! Я своими глазами видел: кметь на меня мчался, а вокруг как завоет! А как завыло, так он кубарем наземь, пал человеком, а встал волком! Да на меня! Конь у меня на дыбы, а он…
– Жив – и ладно! – перебил его Светловой. – Потом погордишься! Пошли наших искать. Да скорее! Наших там всех перебьют, пока мы тут катаемся! И батюшку моего! Я его с тех пор и не видел!
– Вон вроде наши! – Один из кметей показал в сторону холма.
Светловой знал, что на дальнем склоне этого холма стоит святилище Макоши, где хранится Чаша Судеб. Но сейчас он не думал об этом. Он судорожно сжал поводья и послал коня вперед.
– Эй, стой! – срывая голос, кричал он, видя впереди фигуры всадников в речевинских доспехах. – Стой! Назад!
Сорвав с головы шлем, он размахивал им в воздухе, не замечая тяжести; от напряжения его руки и ноги одеревенели, он почти не чувствовал своего тела, и ему казалось, что его несет какая-то посторонняя сила.
– Э, смотри! – вдруг охнул рядом с ним Взорец.
Светловой не сразу обернулся, но крик подхватили другие голоса.
– Сыскался! Сыскался мне супротивничек! – кричал где-то рядом голос с дрёмическим выговором. В нем слышалось задорное, издевательское ликование; так мог бы леший дразнить путника, которого заманил в дремучую чащобу и заморочил бесповоротно.
Обернувшись назад, Светловой увидел: со стороны поля битвы их настигал десяток всадников, в которых нетрудно было узнать дрёмичей. Впереди всех скакал тот самый, черноволосый, вышедший из могилы. Без шлема, с открытым лицом, в черненой кольчуге, он мчался прямо на Светловоя, и неуместное выражение радости, блестящие темные глаза делали его лицо нечеловечески жутким.
Светловой сжал рукоять меча. По сторонам раздался звон: несколько его кметей уже встретили дрёмичей. А черноволосый летел прямо на него. Одним уверенным ударом он отбил меч Светловоя, заскочил сбоку и, прежде чем Светловой успел повернуться, прыгнул к нему за спину, обхватил сзади и сбросил с коня на землю, сел на спину и заломил руки. Светловой уткнулся лбом в холодную мокрую землю, истоптанную конскими копытами, и, не чувствуя боли, думал только об одном: теперь собрать конницу будет некому.
– Попался, милый! – умильно бормотал над ним черноволосый дрёмич, проворно скручивая руки ремнем. – Не уйдешь! Я ведь еще в тот раз знал: не уйдешь! Мой ты будешь, белый голубок!
В голосе его звучала такая радость, словно он собирался немедленно съесть своего пленника. В самом деле, он был похож на черного ворона, в когти которому попался белый голубь.
Битва, дружины, князья, даже растерзанное тело Звенилы – все забылось. Смеяна сидела на поваленном дереве рядом с Князем Рысей и не сводила с него глаз. Ей казалось, что она спит, утомленная поисками своей судьбы, и ей снится счастливый сон. Нет, такого ей даже и присниться не могло!
– Так и вышло, что твоей матери пришлось уйти из рода, – рассказывал ей Князь Рысей. Он говорил медленно, как будто не привык к человеческой речи, но Смеяна ловила каждое слово. – Ведунья все равно не дала бы ей жить спокойно. Это сейчас ей все семьдесят, она так стара, что совсем беспомощна, и ей давно требуется замена. А тогда она была в силе – ей нетрудно было бы погубить и тебя. Хотя тогда еще никто не знал, что ты будешь. Даже я не знал. Не мог такого подумать. Я отдал ей мой клык, чтобы всегда знать, где она и что с ней. Она умерла, и я узнал об этом. Почти двадцать лет… А потом я вдруг узнал, что она жива. Мой отданный клык дал мне знать. Я думал, что мне мерещится… У Князей Леса не бывает видений. Я не знал, кто из богов так шутит надо мною. Кто из врагов морочит меня. А потом я увидел тебя. Священный Истир показал мне твое лицо и ее ожерелье с моим клыком у тебя на груди. Я не мог поверить. Это было ее лицо, почти ее, снова молодое, как тогда, когда я встретил ее. И я понял, что это ее дочь, ее и моя. Я искал тебя. Искал по всему лесу, но лес так велик! А ты не сидела на месте, ты исчезала быстрее, чем я тебя находил, и другие оборотни перебивали твой след. И я чуть не опоздал…
Князь Рысей опустил лицо в ладони, словно прятался от страшного зрелища, но скоро снова поднял глаза на Смеяну, взял ее за руку. Князь Рысей совсем не походил на нее лицом, но у них были одинаковые глаза, и Смеяне казалось, что в его лице она видит свое отражение. Только сейчас она по-настоящему поняла, что это такое: иметь род, иметь настоящего, кровного отца. И мать – пусть не наяву, пусть в воспоминаниях и рассказах, но родную мать. Ведь от нее, как оказалось, Смеяне достались веснушки, вздернутый нос и веселый нрав. Нрав, пленивший когда-то Князя Рысей, оборотня, рожденного зверем.
– Но я не могла иначе! – воскликнула Смеяна, торопясь рассказать обо всем тому единственному, кто по-настоящему мог ее понять. – Я должна была узнать, кто я, откуда я взялась! Я хотела найти свою судьбу, и я искала! Я думала, что Чаша Судеб поможет мне…
– Нет! – Князь Рысей покачал головой, крепче сжимая ее руку, и неумело улыбнулся. Его губы как будто не умели улыбаться, но в глазах светились любовь и понимание, и Смеяна грелась в этих золотисто-янтарных лучах, как ящерка греется на поленнице под жаркими лучами летнего солнца. – Макошь не знает твоей судьбы. Ей подвластны только люди, а ты – из Велесовых стад. И теперь ты знаешь.
Смеяна фыркнула, как прежде, по привычке зажала рот свободной рукой.
– Узнала! Выходит, я княжна! Княжна Леса, княжна рысьего племени!
Князь Рысей снова улыбнулся одними глазами. А Смеяна вздохнула, стараясь собраться с мыслями. Думая о чаше и своей судьбе, она была готова ко многому, но не к такому!
– Даже не знаю, что теперь с собой делать! – Она повела плечами. – Я думала, я простая девка, неткаха-непряха, только и умела, что раны заговаривать. А оно вон что оказалось! Теперь и не знаю, как ступить, как сказать! Что же мне теперь делать, батюшка?
– Пойдем. – Князь Рысей поднялся и за руку поднял Смеяну с бревна. – Я отведу тебя в род твоей матери.
– Что? – ахнула Смеяна, не в силах так сразу поверить. – Это где? Здесь?!
– Да. – Князь Рысей кивнул. – Я искал тебя далеко, а нашел близко. Род твоей матери живет здесь. Мы будем там еще до вечера. Они ждут тебя. Ты нужна им.
– Но… разве они обо мне знают? – неуверенно проговорила Смеяна.
В ее голове не укладывалось, что где-то есть ее настоящий, кровный род, давший жизнь ее матери, а значит, самый близкий ей на свете. Целый род, десятки людей, женщин, детей и мужчин, в каждом из которых – ее кровь, в груди – ее душа. Казалось, ее самой, Смеяны, из одной вдруг стало много. Это было слишком огромное счастье. Больше ничего не нужно искать, потому что ничего лучше и не может быть. Это – судьба, конец и начало, исток и устье реки, выходящей из недр своего рода и уходящей по пути предков.
– Они еще не знают о тебе, но ты им нужна. Я говорил тебе: их старая ведунья слишком стара и ни на что не годна больше. Ей нужна замена. Ты сумеешь заменить ее лучше всех. Тебе не нужно учиться понимать лес – он в тебе, в твоей крови, в твоем сердце. С тобой род будет благоденствовать. Пойдем.
– Так они не будут бояться… что я оборотень? – спросила Смеяна, уже сделав шаг вслед за ним.
– Нет. Они обрадуются. Когда поверят наконец. Я сам долго не мог поверить, что ты есть на свете.
– Почему?
– У Князей Леса не бывает детей в человечьем облике. Князья Леса рождаются зверями, и дети их родятся не в доме, а в звериной норе и носят звериную шкуру. А ты родилась от женщины. Родилась человеком. Я живу долго – по сравнению с человеческим веком, очень долго. Но ни разу не слышал, чтобы у кого-то из Лесных Князей были дети-люди. Нынешний Князь Волков родился человеком от матери-женщины, но его отец – сам Велес. У него одного из всех оборотней могут быть дети-люди и дети-звери.
