Наследники Скорби - Казакова Екатерина "Красная Шкапочка" (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Нэд почувствовал, как каменный пол Цитадели уходит из-под его ног. Впервые Глава понял, что не знает, как быть. Сбавить цену? А жить на что? И в тот миг, когда воевода лихорадочно собирал разбежавшиеся мысли, со своей лавки поднялся Клесх.
Его не сразу заметили, ибо ратоборец был не только моложе всех креффов, но еще и сидел ниже всех от управителя, однако спокойный ровный голос отвлек внимание старосты с бронзовой гривной на шее.
— Как звать тебя, уважаемый?
Посадник обернулся, окинул Клесха быстрым взглядом внимательных глаз и ответил:
— Кресом. Из Росстаней я.
— Я был в Росстанях лет пять назад, у тебя тогда родилась внучка.
При упоминании о ребенке жесткое лицо мужчины разгладилось, а во взгляде колючих глаз появилась теплота.
— Да. Пять годков сравнялось.
— Дело ваше мы рассудим, Крес, по всей правде. Я ездил в вашу сторону за выучами этой весной. Видел по пути разоренную деревню. Того мы больше не допустим.
Корислав неуверенно кашлянул и как можно учтивее сказал:
— Ты прости, обережник, да только пояса воеводского на тебе я не вижу. Отчего ты за Главу слово взял и говоришь, будто он тебя отрядил?
Нэд спросил:
— А ты, Корислав, требу разобрать приехал? Или на пояс поглядеть?
Смотритель шагнул вперед. Солнце, падающее в узкие окна, отразилось на медных бляхах тяжелого широкого ремня из турьей кожи.
Коротким отрывистым движением старший крефф расстегнул пряжку, снял с себя знак власти и перекинул Клесху через плечо, насмешливо обращаясь к посаднику:
— Так тебе его лучше слышно будет?
В горнице повисла тишина. Так тихо сделалось, что ветер донес крики выучей, скачущих по ратному двору и стучащих учебным оружием. Донатос открыл воспаленные от бессонницы глаза и посмотрел на окаменевшего Клесха. Лицо Бьерги было застывшей личиной изумления. Остальные креффы молча переглядывались.
— Так — лучше, — кивнул с достоинством Корислав, который путем и не понял, что произошло у него на глазах.
Клесху пояс показался горячим, многопудовым и каким-то негнущимся. Мерещилось — ноги вот-вот подломятся под неслыханной тяжестью.
— Цитадель может вовсе не брать с вас денег за оберегание, — тем временем сказал ратоборец, надеясь, что со стороны не видно, как он покачнулся, ощутив плечом многопудовую ношу.
— Как так? — удивился Крес, чуя подвох.
— Если вы согласитесь, Цитадель перестанет взимать серебро за работу Осененных. И защиту получат все, даже последние бедняки. Обережной чертой обнесем каждое поселение, каждую весь, каждую заимку. Но за то каждую зиму по санному пути будут приходить в Цитадель обозы с оброком. Десятую долю прибытка с каждого двора будешь собирать и отряжать сюда, в Крепость. Старосты снимут десятину всяк со своих. Без утайки, без лукавства. Узнаю, что хоть плешивую кунью шкурку утаили — самолично приеду головы сечь.
Ходоки переглядывались. Десятина. Кусище немалый, но посильный. Всякому посильный. Вот только…
— А какую защиту упредишь за этот оброк людям? — быстро спросил Корислав. — За десятину что ж, каждый двор сможет обережника позвать, буде понадобится?
— Каждый. Оградительная черта, помощь целителя в родах или детской хвори, с которой не справляются травницы и знахарки, провожание поезда торгового до места, упокаивание мертвых. Все, что сверх — уже за отдельную плату. Может, жене твоей притирок захочется, чтоб лицом моложе девки красной стать? За такое уж ты из своего кармана платить будешь.
Ходоки усмехались в бороды.
— Но это не все, — продолжил Клесх. — Еще вы, посадники, при каждом городе срубите детинец. И туда на выучку ратоборцу отдадите по крепкому неженатому парню возрастом от шестнадцати до семнадцати весен с каждого двора в обучение. Ежели осиротеют в городе какие дети — их туда же определяйте, а не в закуп. Еще найдите десяток волкодавов. И чтоб псарня была при каждом детинце. Сверх того, отправьте ребятишек. Пусть наловят сорок для сорочатника. Птиц по двадцать.
Глаза Корислава и его спутников начали округляться, но обережник не дал мужчинам разразиться вопросами:
— Деревянная крепость будет для вашей защиты поставлена. Сам видишь — ратоборцу одному не по силам город оберегать. Рук не хватает. Будет учить ребят, будет водить на облавы, будет собак на след натаскивать. Да. Еще. Тех, кому и десятину платить невмочь — присылай в Цитадель. Здесь им найдется работа.
Когда ратоборец наконец замолчал, в горнице повисла тишина.
Посадники осмысливали услышанное, прикидывая выгоды и потери. Креффы молчаливо переглядывались. Однако Нэд впервые был на стороне Клесха, о чем весьма ясно дал понять. Поэтому насельники Цитадели старались ничем не выказать удивления, чтобы их смятения не заметили гости.
Наконец один из мужчин с широким поясом старосты поперек упругого живота сказал:
— Ты, обережник, говоришь за Главу?
— Я говорю с его согласия, — ратоборец кивнул на переброшенный через плечо пояс. — Послухов тут достаточно. От обещанного Цитадель не откажется.
— Хвала.
Посадники загудели, и теперь, глядя на их довольные лица, трудно было поверить, что эти самые люди еще четверть оборота назад глядели враждебно и хмуро и были готовы передраться со всеми креффами, лишь бы отстоять свою правду.
— Отдохните с дороги. Сходите в мыльни, вечером соберемся в трапезной, там и поговорим еще…
Мужчины закивали и один за другим покинули покой.
Обережники остались одни.
Клесх обернулся к Нэду и сказал, снимая с плеча тяжелый, гнущий его к полу пояс:
— Спасибо.
— Носи с честью, — ответил Глава, почувствовав, как в горле запершило.
Вот и все. Из грозного управителя станет он обычным стариком, будет хиреть, как Койра и Рэм, брюзжать… Тянулась жизнь — и прошла. Ничего после себя не оставила. Ни радости, ни памяти. Только горечь и пустоту в душе. То-то Клесх, поди, ликует. Честь ему на три года раньше отошла. Но ратоборец протянул пояс прежнему его хозяину, снова того удивив, и сказал:
— Не по мне ноша. Тяжел слишком. Мне свой пока не жмет.
Нэд смотрел с недоверием. Клесх вздохнул, догадавшись, что тот снова его не понимает, и объяснил:
— Смотритель должен быть при Крепости. Чтобы все здесь держать хозяйской рукой. А я вряд ли тут задержусь. Одних разъездов, почитай, на год. Пока всех к делу приставишь, пока недовольных усмиришь…
Глава слушал и впервые испытывал благодарность к человеку, которого привык считать не иначе как помехой и укором собственной совести. Впервые осознал, что нечего ему с Клесхом делить, потому как и впрямь хотел тот не самолюбие потешить, а удержать Крепость, не дать ей пасть от дурости насельников.
Поэтому, сглотнув ком, стоящий в горле, Нэд негромко, но твердо сказал:
— Без пояса ты никто. Обычный вой. Я тебе отдаю знак власти. Носи с честью. А Цитадели, чтоб стояла прочно, и посадника хватит. А уж кто им станет — тебе, Глава, выбирать.
И с этими словами отошел. Клесх положил пояс на стол. Звякнули медные чешуйки. Сколькие мужчины до него вздевали на себя это ярмо? И все ли мечтали о такой доле? Он не знал. Да то и не было важно. Однако когда обережник застегивал тяжелый ремень, на миг поблазнилось, будто десятки невидимых глаз устремили пристальные взоры на него из темной вечности. По коже пробежал холодок.
Новоопоясанный Глава повернулся к креффам. Решение Нэда было похоже на злую насмешку, потому что всякий сидящий в этой горнице был старше Клесха. В душе они вряд ли сразу примут его, поэтому Нэд оказался вдвойне прав, говоря о том, что в Цитадели должен остаться посадник. Прежде такого обычая не водилось, однако…
— Я прикажу, чтобы тебе отковали железную посадскую гривну. Не откажи в чести.
Недавний властитель Крепости вскинул на Клесха удивленный взгляд. Ратоборец про себя с досадой подумал: отчего же Нэд постоянно думает о нем хуже, чем он есть? Неужто впрямь уверился, что у нового Главы достанет дурости отправить не старого еще креффа на покой, как ненужного дурака? Нет. Поразмыслил бы и понял — только его примет Цитадель.
