Год нашей войны - Свэйнстон Стеф (список книг txt) 📗
– Я тебя знаю, – вдруг заявил он.
О нет. Пожалуйста. Не сейчас.
– Я так не думаю.
– Ты тот тип, которого ищет Петергласс. Лучники объявили награду в двадцать фунтов тому, кто сообщит о местонахождении твоего логова. – Вся толпа застыла при упоминании такой невероятной суммы. – И пятьдесят фунтов за твое мертвое тело. – Они осмотрели меня инквизиторским взглядом. – Но главное – это сто фунтов тому, кто притащит тебя к ним живым, чтобы они сами с тобой поквитались.
Ну, по крайней мере, у меня появился шанс выбраться отсюда с целой шкурой.
– Нет. Боюсь, вы ошибаетесь. Я не знаю Петергласса. И никогда не слышал о Лучниках. Вам наверняка нужен кто-то другой.
– Ага. Вокруг просто сотни таких, как ты, кошачьи глазки.
– Тогда, возможно, это один из них.
Я попытался встать, но меня цепко ухватили десятки рук.
Я слышал, что толпа очень тонко чувствует, что правильно, а что – нет. Толпа, состоящая из одних детей, четко знает, сколько карамелек можно купить на сто фунтов. Меня вытащили из трамвая и куда-то поволокли, одновременно пиная и толкая, в то время как Волосатая Грудь и старшие мальчишки совещались. Малышня была чертовски сильной – я не мог не только отпихнуть их от себя, но даже посмотреть поверх их потных голов. В каждый сантиметр моей одежды вцепились грязные руки. Мальчишки висели на мне, как гири. Вся банда, как волна, вынесла меня на яркое солнце и повалила на землю. Несколько человек тут же уселись на мои крылья.
От группы совещавшихся отделился Волосатая Грудь и объявил:
– Мы доставим его к Фелиситии. Он будет злее Насекомого, если мы продадим это чудо, не показав ему.
– У меня есть имя – Янт, – с негодованием произнес я с земли.
Он взял меня за футболку и потянул вверх.
– Ты сам в этом признался.
Все это время из-за ближайших трамваев выглядывали любопытные мальчишки и, обнаружив незапланированное развлечение, пролезали сквозь грязные решетки, перепрыгивали через медные рельсы и присоединялись к банде. Оставленные без присмотра трамваи разъезжались в разные стороны, и неотцепленные тросы натягивались сильнее и сильнее. Волосатая Грудь явно не хотел привлекать внимание работников старше двадцати и поэтому приказал большей части детей заняться работой. Из тех, что остались, некоторые побежали за своими велосипедами, остальные вцепились в меня и не отпускали. Их главарь поднял свой ухоженный велосипед на плечо, а второй рукой крепко ухватил меня за запястье, и мы отправились в дорогу, в долгий путь по улицам Хасилита. Мы миновали множество аллей и переулков, а орава беспризорников не отставала от нас ни на шаг. Кричавшие дети то и дело выезжали вперед на своих деревянных, велосипедах, а потом растягивались по улице позади нас, подобно хвосту кометы.
Велосипед, прислоненный к стене возле входа в бар, был не просто сокровищем. Узкая лента, приводившая в движение колеса, была не холщовой, а кожаной, причем очень хорошей выделки. Раму легкого, изящного велосипеда любовно выпилили из красного дерева и отполировали почти до блеска. Мальчишки восторженно тыкали пальцами в резные фигуры – лошадей, ястребов и змей. Сиденьем служила волчья голова, а руль украшали розовые перья и атласные лоскуты. Над дверью бара красовалась вывеска: «Пьян за пенни, мертвецки – за два, место на полу – бесплатно». Два юноши-близнеца, одетые в подновленные кольчуги фюрда и, видимо, служившие здесь охранниками, ни слова не говоря, впустили нас в помещение. Мы с трудом протиснулись внутрь, затем толпа расступилась, дав возможность нам с Волосатой Грудью пройти вперед. Мы оказались в довольно маленьком зале, всего с шестью круглыми столами, за которыми играли в карты, курили и пили вино. Посетителями были по большей части молодые люди, одетые в кожу и замшу. Они молча смотрели на нас. С хрустом распахнулся веер, и из-за него раздался голос:
– Вэнс, дорогуша, что ты нам принес?
– Я – Янт Шира, и я…
Вэнс скрутил мне руку.
– Это тот парень, который торговал наркотой в Галте. Как вы знаете, лорд Авер-Фальконе, Петергласс-Лучник предлагает за его голову награду. Я нашел его… – Почувствовав неуверенность, он замолчал.
Авер-Фальконе? Это фамилия губернаторской семьи. Я задумался, почему беспризорник с улицы выбрал в качестве псевдонима имя людей, которых всем его дружкам полагалось ненавидеть.
Веер немного опустился, открыв моему взору сильно накрашенное лицо.
– Правда? – произнесли напомаженные губы. – Риданнец, как забавно! А разве не все они остались за Стеной? Тогда понятно, почему тебя до сих пор не могли поймать, проказник.
Вместо ответа я от удивления широко открыл рот. Что здесь происходит и кто это передо мной? Я мог поклясться, что Авер-Фальконе – парень. Однако он был одет в зеленое платье, а я точно знал, что мужчины, и даже мальчики, в платьях не ходят. Девочкам можно носить брюки, а вот мальчикам платья – нет. Может, в таком случае это была девочка? Так? Значит, она просто выглядела как мальчик. Или, возможно, я попал на костюмированную вечеринку. Я читал о маскарадах, но полагал, что обычно на них гораздо веселее. Хасилит снова поставил меня лицом к лицу с чем-то непонятным. Стоит мне почувствовать себя увереннее в этом городе, как он снова меня дезориентирует. Трамваи, море, деньги. Толпы, преступность, иерархия. Я думал, что уже преодолел состояние культурного шока и смогу без труда приспособиться к любым новшествам. Но сидевшее передо мной создание умудрилось самим фактом своего существования полностью выбить меня из колеи. И я не мог спросить об этом своего хозяина!
– Риданнец?..
Я слегка расправил свои непропорционально большие крылья. Моренцианцы были ленивыми и вялыми людьми и поэтому нуждались в велосипедах. Я просто бежал туда, куда мне нужно, люди же этого никогда не делали.
– Только наполовину, – ответил я. – Я могу бегать и летать.
Мальчик тоненько засмеялся, и остальные присутствовавшие засмеялись вслед за ним.
– Летать? Что, правда? Я не верю!
И пусть не верит. Возможно, ему придет в голову сбросить меня с крыши.
– Шира, – произнес он вслух. – Это имя ты получил, потому что незаконнорожденный. У риданнцев с этим очень строго. Ты сирота, насколько я понимаю. – Я кивнул. – И не женат. Ах ты, бедняжка, тебя, надо полагать, оставили умирать на каком-нибудь крохотном уступе далеко в горах. Я понимаю, почему ты решил податься в город.
– В прошлом году я сбежал из Дарклинга, потому что снежная лавина разрушила мой дом, – сообщил я ему. Сам того не желая, я с такой горячностью произнес последнюю фразу, что они даже переглянулась. – В доме осталась Эйлен Дара. Она в бурю выгнала меня на улицу, так что я спасся благодаря ее жестокости. Когда снег и ветер утихли, я поднялся в воздух и отправился на восток, и летел, пока не упал от усталости.
– И теперь ты торгуешь дурью? – Ехидная улыбка. – В это трудно поверить. Чтобы так хорошо говорить на моренцианском, ты должен был прожить здесь много лет. Дорогой мой, да из-за того, что ты торгуешь наркотой, Петергласс просто прыгает от злости – ведь это его сфера. А у тебя качественнее, дешевле и дозы больше, чем у него. Зачем ты продаешь эту боль и страдания в красивой обертке удовольствия?
– Наркоманы все равно раздобудут дурь, у меня или у кого-нибудь другого. А мой товар купить проще и безопаснее.
Доттерель однажды разъяснил мне основы финансовой деятельности, и тогда в моей голове созрел грязный и коварный план. Я фанатично следовал ему, одержимый жаждой наживы, жаждой денег. Это стало моей новой верой. Я был подмастерьем, и зарплаты мне не платили, однако ночь за ночью я собирал свою дань на улицах и причалах. Удивительно, но у меня оказался прямо-таки талант к зарабатыванию денег. Я мог заговорить с любым, ибо все здесь жаждали моего товара. Я складывал мятые купюры в маленькую жестяную коробочку и собирался остановиться, только когда она заполнится до краев. Моей целью было накопить достаточно денег, чтобы покинуть Хасилит или открыть свою аптеку и жениться, найти любовь и понимание. Я трудился, чтобы жить лучше, – в чем я виноват? Меня считали опасным, поскольку я умело обращался не только с монетами, купюрами и белым порошком, – жизнь в Дарклинге научила меня искусству выживания в большей степени, чем привязанности и раскаянию.
