Порт погибших кораблей - Нортон Андрэ (читать хорошую книгу TXT) 📗
Лорд Саймон отдал табличку с надписью фальконеру, тот осторожно перевязал ее и прицепил к соколу. Кемок своим мечом, который все еще светился, разрезал круг. Фальконер смог выйти. Он выпустил сокола, птица поднялась в небо и исчезла.
Глава восемнадцатая
Ночь тянулась долго. Дважды я поднималась по лестнице и смотрела на куб. Усталость оставила меня. Я чувствовала себя такой же сильной, как окружающие скалы, и продолжала внимательно наблюдать за местом, где появлялось лицо.
Меня очень удивило, чем занимался человек с топором, когда я второй раз поднялась наверх. Из множества мешочков он доставал порошки — разного цвета, как раскрашенный песок. У основания куба камень ровный. И вот на это место он сыпал порошок из кулака, сначала одного цвета, потом другого. Я хорошо видела это, потому что порошки слабо светились, как корпуса старых кораблей. Со всех четырех сторон куба он таким образом начертил странные фигуры. Я решила, что это символ силы, с которой у него есть связь. Потом в углах, разделяющих рисунки, он сделал другие, на это раз не такие большие. И вот вокруг крепости нашего врага возникла армия стражей из разноцветного песка.
Я сидела, скрестив ноги, и наблюдала за ним. Я знала, что это сила не нашего мира. Но знала также, словно он сам мне сказал, что в ней есть нечто общее с царством Ганноры, что она рождена землей с глубоким уважением ко всему растущему.
Закончив делать последний символ из песка, он подошел ко мне и впервые так пристально посмотрел на меня, как будто разглядывал нечто неизвестное. Потом указал на камень Ганноры.
— Женщина Зерна.
Не знаю, назвал ли он так меня или ту, о ком я сейчас говорю. Я ответила именем, которое известно нам:
— Ганнора.
Он задумался — так человек пробует незнакомую пищу, пытаясь понять, нравится ли она ему. Потом кивнул и тоже сел на некотором отдалении от меня. Откинув голову, запел, но еле слышно.
Во мне появилось нечто такое, что я ощущала с момента, когда ожил камень богини. И мне не нужно было посылать ищущую мысль, чтобы понять: он призывает что-то покорное Ганноре, самой земле, которая может быть и плодовитой и истощенной. В зависимости от того, какая Сила к ней приложена.
Я знала, что в этом месте трудно возвести барьер. Мне нужно еще освоиться с тем, что здесь есть. Нужны время и одиночество, нужно найти свой собственный путь. Пока ничего этого у меня не было. Но по мере того как я слушала монотонные слова не от моего мира, все новые барьеры во мне рушились. Я уже не та, что начала это путешествие в страхе, что Тьма овладеет мной… нет, на самом деле я…
Однажды я услышала рассказ старика салкара о спокойной земле на севере, граничащей с Ализоном. Там живет племя, с вождем которого, после того как он наденет венец власти, нельзя говорить лично. С ним всегда девушка, к которой следует обратиться, даже если вождь стоит рядом. И сам вождь говорит только с ней, а она уже обращается к просителю. Мне это показалось глупым, но древние обычаи часто кажутся такими тем, кто не знает, что их породило.
Может быть… может быть, у Силы есть такие же посредники, такие девушки, которые стоят между просителем и желаемым? Волшебницы используют Силу как орудие, она для них не наделена человеческими свойствами. Давно считается, что только Тьма привлекает к себе служителей, сама оставаясь в тени.
Кто же я теперь? Несомненно, посредница Силы, о размерах которой не имею представления. Я взяла в руки амулет, он был теплым. Снова ко мне вернулось ощущение целеустремленности и непобедимости, с которым я поднималась по лестнице. Человек с топором больше не пел, он сидел молча, положив оружие на колени. Он походил на осажденного, который подготовил все средства обороны и теперь решительно ждет нападения.
— Ты один здесь, брат в Силе? — спросила я. Мне хотелось узнать судьбу той, чей нож открыл передо мной двери видения.
Его руки снова потянулись к карману на поясе. Он достал из него чашечку с присоединенной к ней длинной полой трубкой. Из другого кармана взял две щепотки вещества, показавшегося мне сухой травой, и плотно набил ее. Потом стал тереть щепкой по камню, пока она не загорелась. Он поднес огонь к содержимому чашечки, затянулся из трубки и выпустил изо рта облако дыма. Ароматный дым перебил кладбищенский запах этого места.
— Есть и другие…
Не знаю, почему он так долго не отвечал на мой вопрос. Может, по-прежнему не доверял нам?
— Не каждого может захватить это. — Он поглядел на куб. — Есть нечто такое, к чему он не может прикасаться. В глубине материка, — он указал на восток, — жизнь трудна, но жить можно и люди живут там.
Я расспросила бы его еще, мне очень хотелось узнать судьбу троих спасшихся из тумана, но в этот момент по лестнице поднялась леди Джелит и медленно направилась к нам, с удивлением глядя на рисунки из песка. Кончиком пальца она начертила в воздухе похожий рисунок, и он вспыхнул синим светом. Я знала, что все рисунки повторять она не станет, чтобы не истощать свою силу. Человек с топором вскочил, держа в руке трубку. Он внимательно наблюдал. Потом сам начал действовать. Поднял руку на уровень плеча, ладонью наружу, провел большим пальцем вперед и назад поперек остальных сомкнутых пальцев. Я видела приветствие равных.
— Ты не спишь? — поинтересовалась леди Джелит.
— Перед Женщиной, которая не спит. — Он кивнул в сторону куба. — Замышляет тьму для всех нас… и не только для нас. Ищет пищу, потому что стремится к свободе. А чтобы стать свободной, разорвать наложенные на нее путы, она должна быть сильной.
— Это часть врат, — проговорила леди Джелит. — Но те, кто открыл эти врата, обратили их ко злу.
— Лакит? — предположила я.
Она покачала головой.
— Когда посвященный открыл врата и прошел через них, он оставил стражей. Отдал приказ, чтобы врата были готовы к его возвращению. Да, Лакит была одним из таких стражей. Но прошло время, слишком много лет. Посвященный не вернулся, а в схеме, оставленной им для собственного возвращения, появились искажения. Может быть, они возникли, потому что оставленная стражем Лакит сама стремилась к власти и свободе. Но победить ее можно, только полностью уничтожив схему.
— Она хочет слишком многого. — Я встала. Соколу вернуться еще рано. Но мне не сиделось. Было тревожно, как перед серьезным испытанием.
— Есть часовые, — напомнил человек с топором, снова вдохнул содержимое своей трубки и выдохнул ароматный дым.
— И могучие, брат в Силе, — согласилась леди Джелит. — Но ночь длинная, и все мы будем рады ее концу.
Она немного постояло, повернувшись к лестнице, как будто ожидала, что я присоединюсь к ней. Но я покачала головой. Человек с топором будет общаться со своими посыльными и стражами. А я… мне нужно разобраться в самой себе. Что-то происходило во мне, рождалось необычное. Иногда мне казалось, что я закричу или ударю по камню руками, чтобы сдержать накапливающуюся во мне энергию. Возможно, я не посредница Ганноры — я вообще о таких не слыхала, — но готова поклясться любой известной людям клятвой, что теперь принадлежу ей целиком, плотью и кровью, душой и сердцем.
Поэтому я снова села перед кубом и принялась думать о Лакит, о том, какой она была когда-то. Теперь я была уверена: она не принадлежит нашему миру. При этом я нежно поглаживала камень Ганноры, и в нем все время извивались и переплетались разные цвета. И хоть я старалось думать только о Лакит, мысленно увидела нечто совсем иное.
… Я высоко в воздухе, как сокол, над этим заливом, заполненным мертвыми кораблями. Но есть и одно изменение: куб превратился в квадрат обрушившихся стен, стены сменились щебнем, а щебень стал пылью — само время стало здесь оружием.
У стен лежали тела, и я знала, что, если захочу, смогу увидеть лицо каждого. Но я не буду этого делать, потому что это предвидение, а оно всегда приносит несчастье тем, кого касается. И я не стала задерживаться в этом роковом месте, где установлена стража врат; меня подхватило свежим ветром и понесло в глубь суши. Я пролетала над пустынной землей, где раньше были только высохшие растения. Но теперь земля покрылась свежими всходами. Тут растет трава, а позже будут и деревья. Мертвая земля оживала.
