Сага о бескрылых (СИ) - Валин Юрий Павлович (книги TXT, FB2) 📗
Когда спешно высаживались, оборотень намекнула мальчишке:
— Ты, красавчик, онемей.
Мальчишка трясся. Укс, опрокинувший и затопивший лодку в пяти шагах от берега, выбрался на камни и ободрил добычу пинком мокрого сапога:
— Онемел?
Мальчишка скорчился на четвереньках, закивал.
Скат помог шпионам взобраться на откос:
— Взяли?
— У нас ключ, — заверил Укс.
— А это что за красавчик голый?
— Да попался на пути. Убрать бы надо, да Лоуд пожалела. Она ж с виду демон демоном, но сердце-то женское, мягкое.
— Да, я такая, — охотно подтвердила оборотень. — Чего убивать-то? Глянь, какой гладенький-сладенький. Мужеложцам продадим, серебра наварим.
— Вот, крабье вымя, еще мужеложцев нам не хватало, — сплюнул Скат. — Я и к тебе-то, такой добренькой, боюсь спиной поворачиваться. Поехали скорее, а то самое интересное пропустим.
Скат дал мальчишке свою рубашку: город есть город, приличие надлежит соблюдать.
[1]
Калликары (правильно калликанцары) мелкие ночные демоны родом из греческой мифологии. Частью слепы, ездят на увечных животных, исчезают с криком петуха. Наиболее опасен их проводник и предводитель — уродливый куцодаймон.
Глава 16
На Портовый холм прибыли вовремя: уже начались военные переговоры. Храмовый флот выстроился в широкой части бухты — получилось внушительно. Должно быть, стоило немалого труда удерживать огромные «словеса», юркие униры и своенравные диеры в одном строю, но пока это получалось. Хиссийский флот тоже попытался принять боевой порядок, но опыта совместных действий у них было еще меньше, лишь кое-как рваная цепочка кораблей прикрыла пристани. После всей этой возни, к пирсу едва протиснулась храмовая «Тетра» — лично тысячник Аннисис прибыл на последние переговоры. Злословы из истомившихся зрителей предрекали, что речь пойдет о перемирии дня на три: уж слишком подготовка к войне всех утомила.
…— Ну, теперь наше время пришло, — прошептал Скат. — Ждет от нас славного подвига Слово.
Десяток шпионов собрался в заранее присмотренном пустующем доме: чтобы он пустовал, пришлось потратить немало серебра, да и кинжалами поработать, но то дело прошлое. До Морского дворца отсюда было рукой подать, шпионы посетили дворец трижды — до вчерашнего дня кроме дозорных в укреплении никого не было. По сути, дворец забросили давненько: опасно обветшавшие древнее сооружение; прямоугольное, в три довольно высоких этажа, с провалами окон, просторное, но с обвалившейся и разобранной лестницей.
— Веревка, — опять проныла Лоуд. Она вновь была в облике толстухи и мало кто из шпионов верил, что это чудище на что-то способно.
— Что веревка? Хорошая веревка, я сам выбирал, — пробормотал Гиос.
Оборотень гулко вздохнула, демонстрируя, что именно это ее и беспокоит.
— Пошли, нечего тянуть, — скомандовал Скат…
Сейчас Морской дворец окружал двойной ряд царских латников. Личная охрана Аннисиса — дюжина лучших храмовых мечников, осталась на «Тетре» — неприкосновенность послов гарантировали древние боги города. На верхней боевой и дозорной площадке, где велись переговоры, находились лишь предводители враждующих войск и их ближайшие советники. Иногда толпа горожан, запрудившая сходившиеся к порту Южную и Северную улицы, видела властителей, подходивших к полуосыпавшемуся парапету башенной площадки. Видимо, переговоры шли нелегко.
Вокруг уличного колодца тоже толкался народ, то и дело подходили утомленные стоянием в строю ополченцы, поглядывали на башню Морского, набирали воду из небольшого каменного бассейна. Прибегали с кувшинами оруженосцы панцирников. На всех кричал охрипший десятник, надзиравший за порядком у колодца.
Укс с оборотнем стояли у забора. Лоуд, принявшая обличие бабы без возраста, была мрачна, разглядывала пару своих сплетенных куколок, вспоминала личины.
— Выдержит тебя веревка, — сказал десятник. — Да там не так и высоко.
— Угу, ющец вас возьми, если ноги переломаю, вы меня, конечно, вытащите, — проворчала оборотень.
— Так постараемся, а то наболтаешь под пыткой вообще невесть что.
— Я чуть больше на себя надеюсь, чем на таких спасателей, — усмехнулась пустоголовая. — Веревка, может и выдержит, да только не люблю я на глазах стольких зрителей выступать. Я, вообще-то не грошовая лицедейка, хозяин. Я для избранных!
— Понимаю. Но рискнуть придется. Если что, я рядом буду. Пробьемся.
— Польщена, — оборотень покосилась. — А ты, хозяин, зачем цветок в море полоскал? Мне, что ли нес?
— Ну, подумал, вдруг ты желтых не видела. Но роза уж слишком размокла, а кое-кто с мальчишками чересчур намудрил. Забудь.
— Забуду. Но была б я человеком, влюбилась бы в синеглазого.
Укс засмеялся:
— А ты умеешь?
— Нет, конечно. Говорю же: «была б человеком».
— Интересные вы дарки, коки-тэно. И в книгах о вас ничего нет.
— Далеко живем. А у тебя, хозяин, образование узкое…
На улице негромко свистнули. Укс вынул кинжал.
— Лучше я сама, — прошептала Лоуд. — Мне потом сподручнее будет.
Услышав снаружи возню, Укс приоткрыл калитку: Скат с Гиосом втолкнули слугу с кувшинами — водонос, гладкий, в хорошей тунике с богатой голубой каймой вырывался:
— Да вы знаете кто мой хозяин⁈
— Чего ж не знать? — Скат сунул тряпку в рот гордецу. — Сейчас отпустим.
Укс рывком поднял тунику водоноса, Лоуд ударила ножом. Жертва слабо дернулась — оборотень пристально смотрела человеку в лицо. Слуга лег на землю — десятнику пришлось придерживать тунику, дабы не испачкалась в крови. Гиос шумно сглотнул, глядя на оборотня с ножом: такую, без возраста, со спокойным лицом и короткими, торчащими дыбком волосами, он еще не видел. Лоуд, не обращая внимания, сунула оружие в ножны:
— Давай тряпку, хозяин.
Укс содрал тунику с трупа. Лоуд — уже водонос, голый, хорошо сложенный, оделась. Взяла кувшины:
— Э, а как эту ублёвую посуду сразу парой тащить?
— Один возьми, — сказал Укс, берясь за глиняную ручку.
— Рискнешь? — прищурилась оборотень.
— До места помогу, — десятник, спешно снял с пояса ножны кинжала — он был в городской тунике, на какое-то время поможет не выделяться.
Шли по переполненной улице, Лоуд-водонос пыталась пристроить на плече кувшин. Да, с этим не продумали — уметь их носить нужно.
У колодца здешний десятник узнал тунику царского дворца, растолкал народ. Наполнили кувшины — Укс невольно крякнул. Когда пропихивались обратно, Лоуд сквозь зубы процедила:
— Кувшины-то и полегче можно было подобрать…
…Оцепление, полированные наконечники копий, потные мордосы под шлемами. Прыгал за спинами воинов толстый человек, махал рукой в перстях:
— Живей, Мелантий! Воды, воды, сюда!
— Ух, ты, меня Мелантием зовут! — шепотом восхитилась оборотень.
Латник перед водоносами сдвинулся, пропуская, толстячок возмущался:
— Едва тащишься, негодный! В такой момент…
— Толкотня там, локоть мне отшибли, рука онемела, — пожаловался слуга-оборотень.
— Отшибли ему! Видят боги, плети ты захотел, деревня невоспитанная, — ужаснулся толстый распорядитель.
— Виноват, чуть не затоптали, — немедленно покаялась оборотниха. — Горожанин вот помог, монетку бы ему…
— Со своих денег плати, — возмутился толстячок. — Ставьте кувшины внизу, да за пивом во дворец, беги живее. Скажешь: восемь кувшинов нам нужно. Поединок еще неизвестно сколько продлится…
Шпионы затащили кувшины внутрь: в комнате справа, толклись двое слуг, спешно разливали по чашам разведенный мед. Кособокий стол был накрыт скатертью, испятнан и засыпан крошками. В двери влетел слуга с подносом, чуть не столкнулся с десятником — с подноса посыпались персиковые косточки и огрызки яблок.
