Ученик убийцы - Хобб Робин (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗

Чейд оторвал глаза от карты. Он спокойно посмотрел на меня:

— Подумать только, что Баррич так много знает о семенах карриса. Я рад, что ты слушал его внимательно. Теперь, может быть, ты будешь так любезен, что уделишь мне хотя бы толику твоего внимания, чтобы составить дальнейшую часть плана нашего путешествия.

— Но, Чейд…

Он пронзил меня взглядом.

— Баррич великолепный знаток лошадей. Уже мальчиком он многое обещал. Он редко ошибается… когда говорит о лошадях. Теперь слушай то, что я говорю. Нам потребуется фонарь, чтобы забраться с берега на скалы. Дорога очень плохая; может быть, нам придется поднимать лошадей по очереди. Но мне говорили, что это возможно. Оттуда мы по суше двинемся к Кузнице. Там нет сколько-нибудь пригодной дороги, которая быстро могла бы нас туда привести. Это гористая, но безлесная местность. И мы будем двигаться по ночам, так что нашей картой будут звезды. Я надеюсь добраться до Кузницы еще до вечера. Мы появимся там как простые путешественники, ты и я. Это все, что я пока решил; остальное придется планировать по ходу дела… И момент, подходящий для того, чтобы спросить, как ему удается употреблять семена и не умереть, прошел, отодвинутый в сторону его тщательно продуманным планом и точными деталями. Еще полчаса он рассказывал мне о наших делах, а потом отослал меня из каюты, сказав, что должен сделать некоторые приготовления, а мне следует проверить лошадей и отдохнуть. Лошади стояли впереди, за импровизированной веревочной загородкой. Солома защищала палубу от их копыт, а лошадей от неудачных падений. Сердитый помощник чинил ограждение, которое Суути сбила при погрузке. Он не был расположен к приятной беседе, а лошадям было спокойно и удобно настолько, насколько это возможно на корабле.

Я быстро осмотрел палубу. Мы плыли на опрятном маленьком суденышке, широком торговом корабле, курсирующем между островами. Мелкая осадка позволяла ему безопасно подниматься по рекам или подходить очень близко к берегу, но на более глубокой воде эта посудина оставляла желать много лучшего. Корабль болтался из стороны в сторону, то окунаясь, то как бы делая реверанс, как нагруженная тюками фермерша, пробирающаяся через рыночную толпу. Мы, видимо, были единственным грузом на его борту. Палубный матрос дал мне несколько яблок, чтобы разделить их с лошадьми, но не был особенно словоохотлив, так что, раздав животным фрукты, я устроился на соломе около них и последовал совету Чейда относительно отдыха.

Ветер был благоприятен, и капитан подвел корабль к нависающим скалам ближе, чем мне казалось возможным. Но с высадкой лошадей все равно было много хлопот. Все лекции и предупреждения Чейда не приготовили меня к тому, как темна ночь над морем. Фонари на палубе своим тусклым светом скорее мешали, порождая тени, чем помогали. Наконец палубный матрос подвез Чейда к берегу на корабельной плоскодонке. Я покинул борт вместе с сопротивляющимися лошадьми, потому что знал, что Суути может начать брыкаться и потопить шлюпку. Я вцепился в шею Суути и всячески подбадривал ее, надеясь, что здравый смысл лошади выведет нас к мутному свету фонаря на берегу. Я держал коня Чейда на длинном поводе, потому что не хотел, чтобы он бился в воде слишком близко к нам. Море было холодным, а ночь темной, и будь у меня хоть капля разума, мне следовало бы мечтать о том, чтобы оказаться в другом месте, но в мальчиках есть что-то превращающее все земные трудности и неприятности в захватывающие приключения.

Я вышел из воды мокрый, замерзший и очень веселый. Я держал поводья Суути и уговаривал лошадь Чейда. Когда я этого добился, ликующе хохочущий Чейд с фонарем в руке был уже около меня. Человек с плоскодонки уплыл и уже приближался к кораблю. Чейд отдал мне мои сухие вещи, но они мало помогли, натянутые на мокрую одежду.

— Где дорога? — спросил я. Меня бил озноб, голос мой дрожал.

Чейд насмешливо фыркнул:

— Дорога? Я немного огляделся тут, пока ты вытаскивал мою лошадь. Это не дорога, это просто русло высохшего ручья. Но придется этим удовлетвориться.

На самом деле это было чуть лучше, чем я подумал после его слов, но не намного. Тропа была узкой и крутой, и гравий на ней осыпался под ногами. Чейд шел впереди с фонарем. Я следовал за ним и вел лошадей одну за другой. В одном месте гнедой Чейда оступился и попятился, чуть не сбив меня с ног. Суути, ступившая в сторону, упала на колени. Сердце, казалось, застряло У меня в горле и оставалось в этом несвойственном ему месте, пока мы не добрались до верха.

И когда ночной открытый горный склон распростерся перед нами под плывущей луной и разбросанными над головой звездами, дух авантюризма захватил меня. Думаю, дело было в Чейде. Семена карриса сделали его глаза широкими и сверкающими даже при свете фонаря, бьющая через край энергия, хоть и неестественная, оказалась заразительной. Видимо, это подействовало даже на лошадей, потому что они храпели и вскидывали головы. Мы с Чейдом смеялись как сумасшедшие, поправляя сбрую и забираясь в седла. Чейд посмотрел на небо, потом на склон, который спускался перед нами, и небрежно свесил на сторону наш фонарь.

— В путь, — возвестил он ночи и ударил каблуками по бокам гнедого, который тут же ринулся вперед. Суути была не из тех, кто позволяет себя обогнать, и я впервые осмелился пустить ее галопом ночью, по незнакомой дороге. Это чудо, что все мы не сломали себе шеи. Но тем не менее это так; иногда удача сопутствует детям и безумцам. В ту ночь, как мне кажется, мы были и тем и другим.

Чейд вел, а я следовал за ним. В эту ночь я разгадал еще одну часть тайны, которой всегда для меня был Баррич. Есть странный покой в том, чтобы вверить свою судьбу кому-то другому, сказать: «Веди, и я последую за тобой. Я верю, что ты не приведешь меня ни к беде, ни к смерти». В эту ночь, когда мы что есть мочи гнали лошадей, а у Чейда в качестве карты было только ночное небо, я совершенно не думал о том, что может случиться, если мы собьемся с пути или лошадь будет поранена, неожиданно оступившись. Я не чувствовал никакой ответственности за свои действия. Внезапно все стало простым и ясным. Я просто делал все, что говорил мне Чейд, и верил, что все будет в порядке. Дух мой парил на гребне этой волны доверия, и в какой-то момент в течение ночи меня осенило: вот что получал Баррич от Чивэла. И вот чего ему так сильно не хватало.

Мы ехали всю ночь. Чейд давал лошадям отдохнуть, но не так часто, как это делал бы Баррич. И он неоднократно останавливался и оглядывал ночное небо, чтобы увериться, что мы идем верной дорогой.

— Видишь эту гору вон там? Ее не очень хорошо видно, но я ее знаю. При свете она имеет форму шапки торговца маслом. Кииффашау она называется. Она должна быть все время к западу от нас. Поехали.

В следующий раз он остановился на вершине горы. Я поставил мою лошадь рядом с ним. Чейд сидел тихо, очень высокий и прямой. Он казался высеченным из камня. Потом он поднял руку и показал. Рука его слегка дрожала.

— Видишь этот овраг внизу? Мы немного отклонились к востоку. Придется вносить поправки по ходу дела.

Овраг оставался невидимым для меня — всего лишь более темное пятно на сумеречной земле, освещенной только далекими звездами. Я удивился, как Чейд мог увидеть его. Примерно через полчаса он показал влево, где на какой-то возвышенности мерцал единственный огонек.

— Кто-то сегодня есть в Вилкоте, — заметил он, — может быть, это булочник ставит тесто для утреннего хлеба. — Он полуобернулся в седле, и я скорее почувствовал, чем увидел его улыбку. — Я родился меньше чем в миле отсюда. Давай, мальчик, поехали. Мне не нравится мысль, что пираты подошли так близко к Вилкоту.

И мы поехали вниз по склону, такому крутому, что я чувствовал, как напрягаются мышцы Суути, когда она изо всех сил упиралась передними ногами и все-таки скорее съезжала, чем спускалась.

Небо посветлело, прежде чем я вновь ощутил запах моря, и было все еще очень рано, когда мы перевалили очередной хребет и посмотрели вниз, на маленькую Кузницу. Это было в некотором роде нищее место. Якорная стоянка действовала только во время определенных приливов. Остальное время корабли должны были бросать якоря далеко от берега, и тогда маленькие суденышки курсировали взад и вперед между ними и причалом. Практически единственной причиной, благодаря которой Кузница оставалась на карте, были залежи железной руды. Я не ожидал увидеть утреннюю суету, но не был готов и к струйкам дыма, поднимающимся от обугленных зданий со сгоревшими крышами. Где-то мычала недоенная корова. Несколько кораблей только что стремительно отошли от берега, их мачты торчали вверх, как засохшие деревья. Утро смотрело вниз, на пустые улицы.