Лемминг Белого Склона (СИ) - Альварсон Хаген (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
— Это тебе за паршивого барашка от паршивого юнца!
А потом рыжая гора рухнула с плеч Полутролля и покатилась по столу, сбрасывая кубки, заливая скатерть багряным вином жизни.
Хродгар учтиво поклонился ошеломлённым гостям, взбросил секиру на плечо и кинулся наутёк. Его пытались преследовать по горячим следам, но мало преуспели: меньше от пива пользы бывает, чем думают люди! А юноша бежал на юг, на Альвирнес, не стирая крови с лезвия. По дороге объявлял без хвастовства и гордости: да, я убил Гримкеля Полутролля. Добрые люди восхищались и хвалили юношу, но чаще — ужасались и гнали прочь. На Альвирнесе Хродгар попал на уходящий корабль и долго провожал взглядом родные берега. Тревога не отпускала его сердце, пока скалы Альвирнеса не скрылись из виду. Лишь тогда он вытер кровь с топора.
Небо в ту ночь было ясное, и казалось: отец улыбается из Вельхалля сиянием звёзд.
Эту прядь Хродгар нелживо поведал Арнульфу в присутствии Крака, Торкеля и Хагена на праздник Хлорриди. Седой долго глядел на юношу, а тот сидел в безмолвии, уставившись в пол. Окаменел, словно тролль под солнцем. Черты лица заострились: коснёшься — порежешься. В серых глазах застыло море, полное льда.
— Что думаешь делать теперь? — спросил наконец Арнульф.
— Не знаю, — тихо вздохнул Хродгар, — или подамся в Керим, в охрану тамошнего кьяра — говорят, там ценят наших людей и наши секиры, — или тут останусь. Буду гравикингом.
— Я набираю людей для большого и славного дела, — заметил Арнульф небрежно, вычищая щепкой грязь из-под ногтей, — по осени отчалим. Будет много крови, много огня и много золота. Может, не так много, как при дворе кьяра, но уж всяко веселее.
— Слышал об этом, — Хродгар поднял глаза на сэконунга, обвёл взглядом его спутников, и показалось Хагену — вскрылся лёд на древнем море, блеснул на солнце острый скол. А сын Хрейдмара улыбнулся уголком рта, — коли я на то время отлучусь в Эльденбю к моей Турид, пусть вот он, — ткнул пальцем в Торкеля, — сходит за мной. А если, — перебил Волчонка, который уже был готов оскорбиться на работу побегушки, — а если я не захочу идти, то пусть наподдаст мне покрепче, сам знает куда!
Все дружно заржали, а кипучая медь гнева сменилась во взоре Торкеля чистой сталью уважения. Так, в день Гнева, под крышей братьев-викингов, родилась приязнь, что проросла с годами могучим древом, и говорили, что не было дружбы крепче той, что связала Хродгара Тура, Торкеля Волчонка и Хагена Лемминга.
Арнульф, как уже было сказано, собирал в Скёлльгарде людей. Шли к нему все, кому ни лень, а не лень было всяким раздолбаям, которым тем летом не нашлось места на лебединой дороге. Впрочем, Арнульф не звался бы морским королём, если бы не разбирался в людях. Ему хватало одного взгляда, чтобы отказать охочему. Принимал одного из дюжины. Но уж если принимал — часами испытывал расспросами. Кто, мол, откуда, чей родич, каково было прозвище двоюродной бабки со стороны отца, куда первым делом смотришь, оказавшись в незнакомом месте, перескажи, мол, первые строки любимой саги… По ходу расспросов делал пометки угольком в маленькой книжице. Иногда стирал написанное. Когда испытуемый не мог ответить — редко прогонял, чаще просто кивал и делал пометку. К осени под крыльями Седого Орла собралось, не считая кормчего, Хагена, Торкеля и Хродгара, тридцать два человека.
То была весьма пёстрая ватага.
Были там и щенки сопливые, и суровые старики, пожелавшие в последний раз отправиться на славное дело, и бородатые герои, крышей которым был полосатый парус, постелью — палуба, а верной супругой — весло иль секира. Берси Китобой из Брунавикена, Гильс Арфист из Тьяльне, Дрогвар Хмурый, знаменитые бойцы Лейкнир Ледник, Рагнвальд Жестокий, Орм Белый и Кьярваль Плащевые Штаны, менее знаменитые Торвид Морж, Утред Бык, Ярнсети Днище, Кетиль Плоский Зад, Свегдир Ожог, Сьярек Селёдка, Рати Копчёный, Модольф Беззубый, Самар Олений Рог и другие.
Были там братья-близнецы Тьодар и Тьостар Тенгильсоны, которых все путали и которые, по слухам, любили друг друга иначе, чем положено родичам и мужчинам, но Арнульфа то не смутило. Были и другие родичи, Сигбьёрн и Стурле Скампельсоны с острова Хёггмар, по прозвищу Злые Барсуки, и уж они-то терпеть друг друга не могли, но Арнульф был дружен с их покойным отцом Скампелем Рундуком, и грозил обоим вызвать его из Вельхалля, коль они не прекратят грызню. Вигольф и Вальтьоф Вестарсоны приходились кузенами сыновьям Скампеля, но не походили на них ни обликом, ни нравом.
Были также два лучника: Слагфид Охотник из Бьёрндаля и Форни Гадюка. Последний смазывал стрелы ядом, а ещё слыл лекарем. Были двое алмарцев: Иринг и Унферт. Собственно, Иринг был не из алмов, а из тирингов, но поскольку Иринг Тиринг звучало бы несколько по-дурацки, он тоже прозвался Алмарцем. Унферт же был истинным алмом, бывшим советником тамошнего короля, но власть сменилась, Унферт впал в немилость и счёл за лучшее скрыться в Стране Заливов. Он считался человеком учёным и мудрым, хотя и мало почитал старых богов, предпочитая молиться кресту.
Был и молодой Халльдор Холодный Ветер из Хергефьорда, которого Арнульф принял, ибо шла молва, что этот Халльдор — колдун. Юноша первым делом передал сэконунгу привет от своего наставника, Гейрмунда Змеиное Око, и добавил, что три года учился в Чёрной Школе. Седой сказал, что раз уж прозвали тебя Холодным Ветром, то будешь обеспечивать попутный ветер, а уж каким образом, никого не волнует: хочешь — дуй, хочешь — колдуй, хочешь — перди. Не справишься — змеиное око твоего наставника, мол, тебе на жопу натяну. Забегая вперёд, скажем, что Арнульф не имел причин приводить угрозу в исполнение.
Одним из последних пришёл упитанный Невстейн Сало. Точнее, прибежал вслед за здоровенным одноухим котом, чёрным, как штормовая пучина. Котяра гнался за пегой дворнягой, которая сдуру разинула на него пасть. Собака была вдвое крупнее, но бежала от кота, словно от лесного пожара, и жалобно скулила. Сука проскочила между ног Арнульфа, кота же Невстейн подхватил, но въехал с разбегу головой в грудь Седого и чуть его не свалил.
— Э… прощения прошу… — забормотал Невстейн. — Правда ли, что ты набираешь ватагу? Я…
— Как зовётся твой кот? — спросил Арнульф деловито.
— Мой кот? — похлопал глазами Невстейн. — Э… Троллем зовётся…
— Он только на собак охотится, или на крыс тоже?
— Крыс давит на раз, — похвастался Невстейн.
— Ты принят.
Оказалось, что Тролль умеет говорить. Когда Торкель забавы ради дёрнул его за хвост, котище невозмутимо обернулся к нему и чётко произнёс одно только слово, которое прозвучало примерно как «Г'ауно».
Лони по прозвищу Лепесток сходу получил отказ, но всё лето ходил за Арнульфом как привязанный и напрашивался в ватагу. Слова на него не действовали, угрозы тоже, пришлось поколотить. Не тут-то было: Лони выхватил короткий и широкий нож-кельхблат и за пару мгновений перерезал у драчунов пояса. Его всё равно побили, хотя бить кого-то, когда с тебя спадают штаны, нелёгкое дело. После Арнульф проведал Лони:
— Теперь понятно, почему тебя называют Лепесток. Откуда нож?
— От одного алма. Выиграл в кости. Тот не хотел платить. Пришлось его убить. Я принят?
— Ну раз уж такое дело…
Каждый в стае Седого заслужил своё прозвище. Так, Энгуль с Островов действительно прибыл с Фарейяр, с Острова Ледника.
Однажды вечером, когда в пивном зале Скёлльгарда собрался народ, Хаген спросил Энгуля, правда ли, что там каждую зиму прирастают льды и сталкивают в море куски суши.
— Так и есть, — отвечал тот весело, — хримтурсы плодятся так, что от них нет житья. На Половинчатом Острове ровно половина суши подо льдом круглый год, оттого он и зовётся Хальфей. Не растёт ничего, кроме мхов да лишайников. Ты видел когда-нибудь, чтобы подберёзовик вырастал выше самой берёзы? А у нас это обычное дело!
— Так это выходит уже надберёзовик, — сообразил Торкель ко всеобщему смеху.
