Наследие джиннов - Гамильтон Элвин (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Я прыгнула, тут же подхваченная ветром, и закувыркалась по склону бархана, ощущая боль в каждой косточке. Глаза, запорошённые тучей поднятого песка, почти ничего не видели, но было ясно: тёмная бездна ущелья вот-вот поглотит меня.
Вцепившись в сыпучий песок скрюченными пальцами, я отчаянно пыталась остановиться и избежать падения, но на такой скорости оно было неминуемо. Избитое тело проехало ещё немного на животе, ноги перевалились через край отвесного обрыва, а за ними и всё остальное.
Глава 25
Сердце в груди подпрыгнуло и замерло в тошнотворном чувстве падения, но в последний момент израненные пальцы судорожно зацепились за что-то. Сжав их из последних сил, я качнулась в воздухе, с противным хрустом ударилась о каменную стену и повисла на одной руке. Из горла вырвался хриплый стон, боль пронизывала всё тело.
Зажмурившись и боясь лишний раз вдохнуть, я приказала себе не смотреть вниз. Один взгляд — и страх победит. Пальцы разожмутся — и тогда точно конец… Но за что же я всё-таки держусь?
Дрожа от напряжения, я откинула голову назад и медленно приоткрыла глаза, каждый миг ожидая, что сорвусь и упаду на острые скалы далеко внизу.
Рука! Я держалась за руку… Но это был песок! И даже не столько держалась сама, сколько песчаные пальцы держали меня, обхватив запястье. Мне спас жизнь песок!
Я снова зажмурилась и уронила голову, заставляя себя дышать спокойно, несмотря на отбитые рёбра. Сердце бешено колотилось, мысли путались.
За свои почти семнадцать лет мне не раз приходилось слышать, да и самой наблюдать, как из песка и ветра появляется что угодно — от гулей и нетопырей до буракки и бессмертных джиннов. Но то, что я видела сейчас, было чем-то новым — странным и непонятным и в то же время близким и родным. Не какой-нибудь неведомой тварью из песков, а частью меня самой!
Каждый вдох давался с трудом, причиняя дикую боль, которая отдавалась во всём теле. Кое-как подняв другую руку и едва не вскрикнув от нового приступа боли, я вцепилась в песчаную руку чуть выше, со страхом ощущая ручейки песчинок, убегающие между пальцев.
С неторопливой размеренностью песчаное щупальце втягивалось назад, в гору песка у края пропасти, поднимая меня за собой. Когда мои пальцы начали соскальзывать, вниз протянулась другая песчаная рука, а за ней ещё и ещё. Они хватали меня за руки, за одежду и тянули все вместе наверх, из ущелья — обратно в пустыню.
Перевалившись через каменную кромку обрыва, я из последних сил отползла чуть дальше, мучительно соображая, что это было. Избитое тело дрожало, но его переполняла не только боль, но и какое-то странное ощущение мощи, не осознаваемой разумом. Десятки волшебных рук, до сих пор державших меня, втянулись в песок и исчезли. Вокруг — только рябь бархана и жутковатая тишина. По спине пробежал холодок.
Приподнявшись, я осторожно потянулась к песку, спасшему мне жизнь, но не успела дотронуться, как он с готовностью подался навстречу, извиваясь крошечными вихрями, подобно змеям из корзины заклинателя.
Так вот какой дар достался мне от джиннов!
Тишину разорвал выстрел. Я резко обернулась, отдёрнув руку, и песок вновь покорно улёгся у моих ног, растекаясь по склону бархана.
Окружающий мир задвигался, вторгаясь в мои чувства. Неподалёку валялись чьи-то тела, а Шазад сцепилась с очередным противником. Она заехала ему локтем в горло и извернулась, чтобы достать в пируэте ножом. К ней уже приближался другой солдат.
— Нет! — вырвался у меня яростный крик.
И в то же мгновение песок взметнулся мощным фонтаном из-под ног дерущихся, раскидывая их по сторонам.
Я пулей бросилась к Шазад. Полузасыпанная, она стояла на коленях, кашляя и отплёвываясь. Потом вытаращила на меня глаза.
— Ты же сорвалась вниз, я сама видела! Ты упала…
Снова послышался выстрел, и я, не думая, выбросила руку в ту сторону. Волна песка мгновенно сбила стрелка с ног и засыпала с головой. Ружьё, подхваченное вихрем, покатилось к моим ногам, но я не стала его поднимать. В голове шумело, как от выпивки, и в то же время одолевал непонятный страх, как будто у меня вдруг выросли дополнительные руки, которыми ещё надо учиться управлять.
Я помогла подруге встать, сама ещё дрожа от пережитого потрясения. Слова застревали в горле. Песок под ногами словно сопровождал каждое моё движение, я чувствовала его всем телом, не глядя, как будто так было всегда. Пустыня вокруг была живым существом, готовым повиноваться всем моим желаниям. Мы составляли одно целое — пески и я, и избавиться от этого ощущения никак не удавалось, хотя драться стало уже не с кем.
— Амани! — с ужасом воскликнула Шазад, выдёргивая руку.
Песок вихрился у моих ног, поднимался всё выше, обвивая тело и охватывая со всех сторон крутящимся пыльным столбом. Сотни невидимых рук трепали волосы, тянули за лохмотья одежды, звали к себе — утонуть в песках, слиться с ними, раствориться в них. Дыхание сбилось, сердце трепетало в груди, я почти уже не владела собой.
Внезапно меня коснулась другая рука, на сей раз из плоти. Туго обернув лицо куфией, сквозь бешеное вращение песчаной завесы пробивался Жинь, нащупывая меня вслепую. Обхватил, прижал к себе, но ещё раньше я ощутила приближение металла. В мою ладонь скользнул патрон, твёрдый и холодный. Я болезненно вздрогнула, принимая его, но жар, бурливший в теле, стал стихать. Песчаные вихри оседали, раскручиваясь обратно и рассыпаясь.
Холод зажатого в руке металла обжигал кожу. Припав к груди Жиня, я слушала удары его сердца и своё имя, которое он повторял шёпотом снова и снова, унимая дрожь и успокаивая меня.
Глава 26
Среди ночи, на полпути домой, мы сделали остановку, чтобы дать отдохнуть крыльям Изза. Вокруг расстилалась открытая пустыня, лишь скалистые взгорья Страны дэвов смутно маячили на горизонте.
Мы не стали разводить костёр и даже доставать припасы, просто свалились на песок кто где стоял. Изз обернулся каким-то незнакомым мне зверем кошачьей породы и уснул, свернувшись в синий клубок. Шазад устало привалилась к его мохнатому боку. Глаза её припухли и покраснели, хотя слёз я так и не заметила.
Жинь молча сел рядом со мной и достал из-за пояса знакомую алую куфию, которую унесло из поезда ветром. Взял мою правую руку, израненную и опухшую, осмотрел и стал перевязывать. Ушибленные о каменную стену рёбра тоже болели, но я уже почти не обращала внимания: переломов нет — и ладно. Боль от потери Бахи терзала душу куда сильнее.
Пальцы Жиня, тоже полумёртвого от усталости, двигались медленно и неловко, но он всё же сумел наложить тугую повязку, а потом ласково погладил мою руку и отпустил.
— Ну как ты? — спросил тихо.
— Ничего, отлежусь.
Я понимала, что он имеет в виду не только ушибы и царапины, но на эту тему мы говорить не стали.
— С левой стрелять сможешь?
— Если придётся.
— Тогда держи. — Он протянул мне револьвер, но я медлила, хотя прежде схватила бы с радостью… ещё вчера. — Больше не нужен, да?
— Просто… железо, понимаешь?
Я осторожно взяла обтянутую кожей рукоятку, стараясь не касаться металла. Сразу вспомнилось то ощущение сжатого в руке патрона, когда Жинь помогал мне усмирять живой песок. Одно прикосновение — и вся моя новая мощь куда-то пропала, а ведь с железом и сталью я прожила всю свою жизнь! Ну точно как буракки с железными подковами.
— Потому я и не знала о своих способностях. У нас в Пыль-Тропе… Я же почти не выпускала револьвера из рук. У нас даже вода отдавала железом…
Нуршем рос в Садзи и работал в железных копях, а когда заболел, остался дома и перестал вдыхать железную пыль, тут-то всё и началось!
«Потому-то его и заковали в цепи тогда в Фахали!» — сообразила я.
Жинь молча слушал, задумчиво сжимая и разжимая кулак; кожа на костяшках пальцев была сбита и кровоточила.
Я поморщилась, вздохнула:
— Вряд ли ты ждал такого, когда похищал меня из нашей пыльной дыры…
