Соглашение вора (ЛП) - Мармелл Ари (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— Так почему ты мне не рад?
— Я… ты… Виддершинс, откуда ты знаешь, где я живу?
— А, это, — Виддершинс отмахнулась, бросила мешок на пол с грохотом и упала в кресло, где раньше сидел Ренард. Она понюхала кубок, быстро осушила его, не дав Ренарду возразить. — Я несколько недель следила за тобой.
— Я… ты… — Ренард повторялся. — Это невозможно!
— Но я здесь, да? — она пожала плечами. — Если тебе станет легче, ты осторожен. Ты чуть не оторвался от меня дважды.
Его лицо покраснело, Ренард придвинул стул к столу и сел напротив гостьи.
— Зачем ты преследовала меня?
Она пожала плечами.
— Я решила, что если мне нужен твой совет, не стоит делать это в гильдии. Ты же знаешь, что это о гильдии?
Это было хотя бы понятно.
— И что у тебя за проблема? — спросил он, успокоившись.
— Ну… — Виддершинс ткнула мешок на полу носком, и высыпались монеты, стало видно край золотого канделябра. — Это стоит тысяч марок. Может, десятки тысяч. Я… не знала, может, о больших находках в гильдию сообщают иначе. И я побаиваюсь идти одна в гильдию с такими деньгами. Знаю, мы должны доверять друг другу, но… Ренард, ты в порядке?
Нет. Его глаза собирались вылететь из черепа, как пробки шампанского.
— Виддершинс, где ты это взяла?
— О, из башни семьи Даррас. Ты не поверишь, как сложно…
— Что? — вор ощутил, как кровь отлила от лица.
— Не говори, что так нельзя! — завопила Виддершинс с долей страха в голосе. — Я проверила списки! Ничего…
— Нет, — Ренард покачал головой, мысли пьяно путались, хоть он протрезвел. — Нет, башни Даррас в списке запрета нет.
— Что тогда?
Месяцы или даже годы планов. Он знал, потому что она часто говорила ему об этом. О, она не обрадуется, услышав об этом…
— Виддершинс, сколько ты знаешь о начальнице гильдии Лизетте Суванье?
— О, которую я там видела?
Ренард сжал голову руками и застонал.
Глава семнадцатая
НЫНЕ:
Облака сделали звезды тусклыми огоньками, вокруг луны словно появилась аура. Небо оставалось сухим, дожди пролились прошлой ночью, хотя воздух пах влагой, обещая дожди в грядущие дни. Даже хищники — крысы, коты и двуногие — сжались в укрытиях и не хотели выходить.
Виддершинс молчала под облаками. Затерявшись в мыслях, едва замечая окружение, она шла по городу, по переулкам и нишам, от тени к углу в невидимом танце. Улицы проносились, Виддершинс приближалась к месту, которое и не понимала, что выбрала — но она все еще размышляла о событиях ночи.
Она не могла решить, как много ей дал краткий визит к архиепископу. Она ощущала себя лучше, она была увереннее, лучше понимала связь с Ольгуном, а еще попробовала все наладить с Александром.
Визит того стоил. Но она не приблизилась к решению нынешних проблем, она так и не узнала, кто пытался убить ее и Уильяма, кто убил культ Ольгуна.
— Помоги, Ольгун, — прошептала она, голос терялся в прохладе ветра. — Скажи, что мне делать!
Но божество, как и ожидалось, ничего не могло ей сказать.
Она все еще бормотала, заворачивая за угол, и тут поняла, что все это время шла к «Дерзкой ведьме».
Виддершинс замерла, пятки проехали по камням, покрытым росой. Она подумывала пойти в другое место. Кто-то мог следить за ней — учитывая неожиданное появление Бониарда — и она не хотела подставлять Женевьеву.
Но Ольгун был уверен, что она не в опасности, и ей требовалось ухо друга. Слишком многое случилось, чтобы держать это в себе. Глубоко вдохнув, Виддершинс пошла по площади рынка.
Она заметила впереди маленькую, но раздраженную толпу, и ее решимость разбилась, как ваза. Обычные пьяницы и прочие, кто каждую ночь были на пороге таверны, не удивляли, вот только они были снаружи, а эль, пиво и вино — внутри. Сердце колотилось о ребра, Виддершинс прошла мимо пьяниц и взлетела по ступеням крыльца.
— Не старайся, — прорычал один из пьяниц за ней, дверь не поддавалась. Он был грубого вида, светлые волосы спутались, на бороде виднелись следы ржавой бритвы, одежду не стирали с прошлого его попадания под дождь. — Я уже пробовал, — продолжил он, его дыхание было таким, словно он проглотил гниющую крысу. — Они не открылись сегодня! — он оскалился, зубов недоставало. — Я получил пару дополнительных марок к ночи, но негде их потратить. Если есть свободное время, можно получить их.
Виддершинс отвернулась от мужчины, трясла засов и дверь, окна гремели в здании.
— Я же сказал… — раздраженно начал боров.
— Уходите! Мы закрыты!
Виддершинс узнала голос.
— Робин? Робин, это Виддершинс! Открой дверь! Открой, или я взломаю ее!
Ответа не было, Виддершинс опустилась на колено и осмотрела замки. Игнорируя гадкого товарища, заглядывающего за ее плечо, она вытащила из мешочка проволоку и отмычки и приступила к работе.
Новые замки были хорошими, Виддершинс вскрывала их пять минут.
Виддершинс стала толкать дверь, но остановилась и хмуро посмотрела на мужчину, что подошел ближе к ней.
— Это личное, — сказала она ледяным тоном. — Они все еще закрыты.
— Как же! — рявкнул он, дыхание чуть не сбило ее с дверью. — Ты заходишь. И я захожу! Ты ничего не…
Виддершинс познакомила колено с животом пьяницы, гадкий воздух вырвался из его легких порывом, и мужчина улетел с крыльца. Виддершинс вошла, захлопнула и заперла дверь за собой, пока он еще летел к брусчатке.
— Робин? Робин, где ты? — она была вне себя, это было слышно по голосу, но ей было все равно. — Где Жен?
Таверна была невероятно темной. Камин был холодным и пустым, лампы не горели. Только несколько факелов бросали лучи света на эбонитовые глубины комнаты.
Виддершинс не сразу нашлась. Она медленно вытянула руки, пока взгляд привыкал, а она двигалась к бару.
— Робин? Жен?
Она услышала тихий всхлип в темноте. Она различила силуэты мебели в тенях.
Вот! На краю комнаты тонкая фигура горбилась над столиком. Виддершинс узнала фигурку Робин, ее стрижку под мальчика. Биение ее сердца гремело в пустой комнате, воровка застыла рядом со служанкой.
— Робин, что такое? В чем дело?
Девушка посмотрела на нее, Виддершинс побледнела от ее рассеянного взгляда, заметного даже в слабом свете факелов.
— Женевьева, — сказала Робин растерянным и пустым тоном.
Виддершинс не могла дышать. Нет. Боги, нет…
— Что… с ней? Робин, что с Женевьевой?!
— Вино, Шинс, — почти сонно сказала Робин, указывая на стол, ее глаза стекленели. — Женевьева пролила вино, но не отодвигается, чтобы я его вытерла.
И тогда Виддершинс увидела в тенях фигуру на досках лицом в сияющем пруде медленно растекающейся красной жидкости.
В ее крике не было гнева или страха, мир не мог причинить ей еще больше страданий. Была лишь боль, жалкий звук, ужасный вой отчаявшегося ребенка.
Виддершинс не помнила, как упала на колени. Руки дико дрожали, слезы слепили, она коснулась остывающего трупа единственного человека, которого она звала другом, которого любила.
— Ольгун? — бог скривился, ужасаясь от мольбы в ее голосе. — Ольгун, прошу, прошу, помоги ей! Мне нужно, чтобы ты помог ей! Прошу…
Но Ольгун мог лишь плакать по-своему.
Факелы плясали, не зная о горе, мир кончался, где не доставало их слабое сияние.
Может, прошли минуты или часы, когда Виддершинс подняла голову, до этого прижимаясь лицом к волосам Женевьевы, обнимая ее голову, не думая, что кровь теперь покрывала ее руку и грудь. Она рыдала, мышцы болели, легкие просили воздуха, слезы могли вымыть стол, покрытый кровью. Но ее печаль, ее молитвы всем богам, чьи имена она знала, не могли вернуть жизнь в тело человека, что она держала, с которым она когда-то говорила и смеялась, любила душу Женевьевы Маргулис.
Слезы замедлили течение, прекратились, и всхлипы перестали сотрясать тело.
Робин не было видно. Виддершинс смутно помнила, как отправила ее наверх поспать. Девушка была ошеломлена, и Виддершинс могла лишь надеяться, что безумие в ее глазах было временным.
