Далекие королевства - Банч Кристофер (книга бесплатный формат .txt) 📗
Янош закричал, и его крик придал моим рукам силы, я изо всех сил вцепился в скользкую веревку и рывком остановился. Ладони горели от стремительного скольжения, а к ногам, казалось, был привязан чудовищный груз. Тут я понял, что глаза у меня закрыты, и открыл их. И первое, что я увидел, — склонившееся сверху лицо Кассини, бледное в лунном свете, с широко раскрытыми глазами. Странно, но он был совсем рядом со мной. Я глянул вниз. Я находился на том же расстоянии от дна пропасти, как и перед падением.
— Тебе все просто показалось, — встревоженно крикнул Янош. — Сработало заклинание, оставленное друзьями воина.
Я хотел знать: что же мне делать? Ведь я не колдун. Кассини, свесив с края мешочек, встряхнул его. Ко мне, поблескивая в воздухе, поплыли заколдованные пылинки. Вскоре я буду в безопасности, подумал я, понимая и то, что эти пылинки могут и не успеть ко мне опуститься. Вновь меня охватило состояние беспомощности, и я почувствовал, как заскользили ладони. И тут я над самым ухом услыхал шепот:
— Амальрик. Не бойся.
— Халаб? — вскричал я, полагая, что это мой брат.
— Легкий, как воздух, — сказал этот голос. — Быстрый, как сокол на охоте.
Беспомощность улетучилась, руки окрепли, и тут же на мои плечи начали оседать пылинки. Я выскочил из объятий заклинания, как тонущий вырывается на поверхность воды. Я заскользил вниз по веревке с легкостью обезьяны. Достигнув конца, я спрыгнул и спокойно приземлился на ноги. На плечо мне легла рука Яноша.
— Все в порядке, Амальрик? — спросил он. И на мгновение я подумал, что именно этот голос шепотом успокаивал меня. — Осторожнее, — сказал Янош. — Кассини спускается.
Я так и не понял, чей же шепот я слышал. Я отступил в сторону, и рядом с нами приземлился Кассини. Теперь заклинание пропасти уже не действовало, а мы втроем находились в целости и сохранности на ее дне. Но отдыхать времени не было. Окружающую тишину нарушал звук каких-то падающих капель. Он был неравномерен и доносился оттуда, где лежал воин. В воздухе разносился удивительный аромат, благоухание слаще цветочного, приятнее, чем духи куртизанки. Мы пошли на звук и запах.
Тело разбившегося воина лежало на большом плоском камне. Труп ясно был виден в свете очистительного огня Кассини. Янош что-то пробормотал, и хотя я не разобрал всех его слов, но я понял, что он высказывается по поводу доспехов и шлема воина. Все в точности соответствовало его детским воспоминаниям. Воин был крупным человеком, выше даже Яноша, с широкими плечами и мощной грудью. У него было заостренное, как у хищной птицы, лицо с глубоко посаженными, так и не закрывшимися глазами, которые словно продолжали всматриваться в какую-то отдаленную точку. К поясу у него был подвешен меч, а рядом валялось сломанное копье. Тело светилось странным темно-коричневым светом.
Кассини указал повыше, и мы увидели нависший камень, на котором постепенно росла тяжелая капля и падала, разбиваясь о тело воина. Разлетаясь, капля испускала волны того самого благоухания, и мы, как зачарованные, наблюдали, как капля растекается по телу воина, словно густое масло. Янош махнул рукой, чтобы мы подошли поближе и убедились, что падавшая в течение многих лет жидкость покрыла и сохранила тело воина от разложения и распада. На лице его застыла та гримаса боли, с которой он умер.
— Я видел так же сохранившихся насекомых, — сказал Янош, — но только в лесах на моей родине. Еще в древности эти насекомые вязли в смоле деревьев, а затем, когда смола окаменевала, из нее получались талисманы, которые люди пускали в продажу. Насколько я помню, этот камень назывался янтарь. — Янош осторожно дотронулся до сохранившегося тела. — Воин в янтаре, — задумчиво произнес он.
— Но я не вижу никаких деревьев, — сказал я. — Только камни.
— Очевидно, это наколдовали его друзья, — сказал Кассини. — С помощью смолы тело их товарища сохранено от разложения. Поскольку они не могли похоронить его соответствующим образом, то хотя бы прикрыли, чтобы попытаться успокоить дух его.
Из тыквенной бутыли с очистительным огнем Кассини высыпал на тело угли. Рассыпались искры, поднялся дым, а Кассини стал обходить тело вокруг, произнося слова, успокаивающие дух воина. Он обещал ему красивую усыпальницу, богатые дары от прибрежного народа. В тишине послышался глубокий вздох. На мгновение показалось, что глаза воина блеснули, но тут же снова погасли. Мы расценили это как знак одобрения и втроем подняли тело со смертного камня. Оно оказалось настолько легким, что я чуть не упал от неожиданности. Воин оказался легче ребенка, тело его лишилось жидкости, придающей основную тяжесть человеку. Когда мы понесли воина по дну ущелья, упал кошелек покойного, раскрылся, рассыпав содержимое. Несколько старых монет, оселок для точки меча и свиток, испещренный линиями и надписями. Моя рука машинально потянулась к нему.
— Не трогай! — воскликнул Янош. Но один мой палец уже коснулся свитка, прежде чем я успел отдернуть руку. Уголок рассыпался в прах.
— Какая жалость, — сказал я.
— Похоже на карту, — сказал Кассини. Глаза Яноша загорелись, и он спросил:
— А нельзя ее восстановить?
Мы положили труп на землю. Кассини был явно тоже взволнован. Он выудил из своего мешка флакон с черной жидкостью и небольшой нож. Он вытряхнул несколько капель на лезвие и побрызгал ими рассыпавшуюся в прах ткань свитка. Я не слышал слов заклинания. Он так их быстро проговорил, что было ясно, в этом деле он не раз практиковался. Известно, что юных воскресителей подолгу заставляли работать в библиотеке, переписывая множество текстов заклинаний.
Пока он трудился, я осмотрел кошель, из которого вывалилась карта, удивляясь, как сохранилась кожа, залитая янтарем. И тут я разглядел на поверхности какие-то пятна и решил сначала, что они случайные, но потом понял, что это не так. Я наклонился пониже, не трогая кошель, помня полученный урок. На коже была вытеснена эмблема: змея обвивается вокруг звезды. Сохранились и кусочки краски на эмблеме: голубой на змее и желтой на звезде, которая, скорее всего, символизировала солнце. Я показал Яношу, и он осмотрел картинку так же осторожно и внимательно, как и я.
— Семейный герб? — рискнул предположить я. Он покачал головой:
— Вряд ли такое могло быть у солдата. Скорее всего, это знак наблюдателей. Возможно, он был наблюдателем у какого-нибудь принца, мага или короля. А может, это и герб самих Далеких Королевств.
Я уже собирался подвергнуть сомнению его слова, когда Кассини объявил, что заклинание начинает действовать. Он еще побрызгал магическим клеем. Капли клея начали сближаться, образуя сплошную оболочку, и вместе с ними лепились друг к другу кусочки рассыпавшегося праха. В минуту оторванный кусок свитка стал целым. Кассини быстро окропил весь свиток. Что-то треснуло и зашипело, словно разгоралось пламя, и полотняный рулончик задрожал. В мгновение ока исчезли все следы тления, и свиток развернулся перед нами новый и белый, как в день написания. Еле различимые, нанесенные пером каракули превратились в четкие буквы и линии, выведенные черной тушью, поблескивающие, словно только что из чернильницы.
Кассини приподнял светящиеся четки, и мы втроем нагнулись, чтобы рассмотреть написанное. Это была карта, как он правильно предположил. Но карта совершенно необычная, потому что там, где нормальный картограф пометил бы опасные участки, такие, как болота, ущелья или непроходимые джунгли, на полотне была пустота. Тщательно отмечены же были вершины, где наблюдатель мог бы занять удобную позицию, и реки для ориентира.
— Карта, — пробормотал я, — предназначенная для птиц.
— Или, — сказал Янош, — для людей, которые летают или, по крайней мере, могут посредством магии переносить себя по воздуху.
Перечное побережье было с левого края карты, и далее его суша уже не изображалась. На самой восточной оконечности карты был очерчен огромный горный кряж в форме кулака.
Мы услыхали вздох, обернулись и увидели, что глаза воина вновь ожили. Казалось, он смотрит на меня. Наверняка и остальные чувствовали то же самое, но в этот момент я был уверен, что он пытается сказать что-то именно мне. Затем из горла его послышалось ужасное хрипение, словно он все эти годы цеплялся за жизнь и вот только теперь получил освобождение от нее. В глазах вновь показалась пустота, а посмертная маска уже больше напоминала улыбку. Янош резко сказал:
