Рыцарь умер дважды - Звонцова Екатерина (книги бесплатно без .txt) 📗
— Ладно. — Первым трогаю коня с места, пускаю по тропе вниз. — Решим.
— А что решать! — бодро гаркает Дэйв, рейнджер из последнего набора, и лезет за пояс. — Надо поздороваться! Хорошенечко!
И он палит в воздух из револьвера. Звук гулко раскатывается по округе и тонет в плеске.
— Приятель, легче! — Линдон потирает ухо. — А ну как они примут нас за бандитов и уложат в упор?
Мне тоже не по душе горячие приветствия. Дэйв хороший малый, но делает все слишком громко. Унаследовал прямоту от отца, начальника тюрьмы, для которого почти весь род людской составляют преступники, не заслуживающие церемоний. На замечания нет времени: на нижней палубе кто-то показался, машет рукой. Делаю своим знак остановиться и спешиться; последние футы берега мы пересекаем пешком. Золотые и серебряные знаки на нашей одежде различимы издали и призваны убедить, что опасаться нечего.
Возле добротно сбитого трапа — человек с винтовкой за плечами, подпоясанный тканым кушаком. Он выглядит мирно; скрестив у груди могучие руки, дружелюбно наблюдает за нами свысока и даже ухмыляется. Лэр тихонько присвистывает и бормочет:
— Святой Ник, прости Господи.
В образе незнакомца вправду есть что-то общее с «рождественским стариком»: крупное сложение, седина, густая борода. Кончики лихих усов выкрашены почему-то в красный; красный преобладает и в одежде: такого цвета сюртук с золотыми галунами, и вельветовые штаны, и бусины на голенищах сапог. Глаза голубые — чуть раскосые, маленькие, сейчас еще и прищуренные. Мужчина изучает нас по очереди и склоняет кудлатую голову к плечу.
— Законники… — тянет он с выразительным южным акцентом. — Настоящие господа этих краев. Благодарствую за салют, всех зверей перебудили.
Он прав: в хвосте судна слышны рыки. Волков? Львов? Незнакомец перехватывает мой взгляд и безошибочно угадывает мысли.
— Рыси, сэр. И койоты. Не считая змей да попугая-предсказателя, это все наше зверье. Медведи — прошлый век, экзотические твари капризны, а слон… хм… знаете, я бы завел слона с удовольствием, да только где его держать? — Глаза весело сверкают. — Клянусь, человек, который выведет карликовую породу слонов, озолотится.
Произнеся все это, он озирается, прислушивается и доверительно прибавляет:
— А вообще мало пальнули. Мои тунеядцы и не думают продирать глаза. Ладно… плевать. — Он делает навстречу шаг. — Огюст Бранденберг, господа. Бранден-берг. Капитан-директор этой посудины. Добро пожаловать на борт.
Он отвешивает полный достоинства поклон, одновременно подхватывая и покрепче подвязывая кушак. Мои парни, озадаченные многоречивостью незнакомца, стоят как вкопанные. Я справляюсь с замешательством первым и в свою очередь подступаю ближе.
— Винсент Редфолл, шериф Оровилла. Должен осмотреть ваше судно. — Медлю и все же прибавляю: — Как бы вы к этому ни отнеслись. Если желаете пришвартоваться в…
— Уже не желаем, — вальяжно изрекает мистер Бранденберг. — Это местечко куда удобнее, на берегу разместится больше зрителей, чем в вашей портовой дыре.
— И все же, сэр, — вмешивается Дэйв, неоправданно решивший, будто ответ сбил меня с толку. — Хотите остаться? Пустите нас поглядеть, что привезли. У нас здесь…
— Как вас зовут, юноша? — Капитан-директор «Веселой весталки» оглаживает бороду. — Не привык вести деловые разговоры с безымянными людьми.
— Дэйв Дотс! И я настаиваю…
— Я сказал «Добро пожаловать на борт», мистер Дотс, — снова сухо обрывает мужчина. — Это подразумевает полную готовность сотрудничать с властями. Я догадался, что вы прибыли не кофе пить. Ваш нервный портовый начальник дал понять, что в городе неспокойно и некоторые формальные процедуры перестали быть формальными. Я, правда, так и не узнал, что произошло. Просветите?
Я переглядываюсь с Лэром скорее машинально, чем действительно сомневаясь, стоит ли быть правдивым, и киваю.
— Убита девушка, сэр, и меры безопасности усилены, — произносит помощник. Видимо, вспомнив, как «срезали» Дэйва, он прибавляет: — Меня зовут Лэр Линдон. Я заместитель шерифа. В дальнейшем по всем вопросам, если будут возникать, обращайтесь ко мне.
— У меня вопрос! — тут же откликается мистер Бранденберг и, получив кивок, выдает: — Темнокожий… второй по должности у шерифа-индейца… нет ли у вас в довесок мэра-китайца?
Он громогласно хохочет, хлопая себя по животу. Дэйв гневно фыркает, Линдон лишь поднимает густую бровь. Он, беглый невольник с луизианской плантации, обжился в Калифорнии слишком давно, чтобы покупаться на такие шутки. Его странное для бывшего раба, но импонирующее мне чувство собственного достоинства — одна из причин, по которой мы сошлись. Вот и теперь Лэр лениво отводит с лица густые курчавые волосы, засовывает большие пальцы за пояс и, качнувшись с носков на пятки, изрекает:
— Наш мэр янки, [19] сэр. До мозга костей, в лучшем смысле этого слова. Но мы пополняем тюрьму наглецами любой национальности, если они дерзят властям. Полагаю, вы меня поняли?
Красиво и крепко, как и всегда. Но мы ведь прибыли не для разбирательств.
— Лэр. — Я опускаю руку на его узкое плечо. — Не горячись. — Поднимаю глаза на посмеивающегося капитана. — Наш город — необычное место, вы встретите и иные странности. Если желаете, чтобы пребывание здесь было приятным, относитесь к этому философски. Мы в свою очередь гарантируем вам безопасность. Давайте проявлять уважение, без предрассудков. В конце концов, это закреплено в Конституции.
— Вспыльчивые вы ребята! — Мистер Бранденберг хмыкает в усы. — Но вы правы, мне самому следовало лучше знать, куда нас занесет. В каждой избушке свои погремушки, как говорят на моей исторической родине… Так или иначе, — он отступает, царственно простирая руки, — к делу. Я, как вы наверняка поняли, дарю чудеса и готов развернуть их здесь, после того как мы подружимся. Идемте! Вы все увидите.
Кажется, даже больше, чем все.
Мы с капитаном-директором остаемся наедине: Лэр отправляется осматривать трюм, Дотс — верхние палубы. Сопровождают их явившиеся из ниоткуда юноши — судя по ловкости, гимнасты, по разрезу глаз — родня хозяина. Пока я рассеянно провожаю рейнджеров взглядом, мне сообщают:
— Грустно у вас. Но это поправимо: видели бы, какой уходит публика с наших шоу!
Рассеянно киваю. Мне самому хотелось бы, чтобы настроения в Оровилле прояснились. Я скорблю о мисс Джейн, но скорбь по мертвецу не должна останавливать жизнь. Круг продолжается, тоска — сгусток, мешающий движению крови по жилам. Не потому ли уныние — грех? Но как же он тяжел. Будет неплохо, если цирк примут в городе. Вот только…
— Вы славно воспитаны, молодой человек. Удивительно!
Меня дружески берут под локоть, что я встречаю изумленным взглядом. Мне не нравятся телесные контакты с незнакомыми людьми и определенно непонятна манера прогуливаться, сцепившись: ни у девиц, ни у девицы и мужчины, ни тем более у двух мужчин. Даже мисс Джейн быстро оставила попытки пройтись со мной подобным образом. Но Бранденберг толкует взгляд неверно и торопливо прибавляет:
— Удивительно не при вашем цвете кожи, никак нет, скорее при вашей должности. Шерифы большинства городков, где я гастролировал, — неприятные люди: мужланы да заплывшие крючкотворы. Что на Юге, что на Севере…
Нечего ответить. Я не планирую рассказывать, что обучался манерам, что среди моих друзей — «новая аристократия». Все это дал мне отец, и, едва я произнесу это слово, последует скользкий вопрос. На рассказ о том, кто я, даже краткий, уйдет больше времени, чем имеется в распоряжении. Сухо пробормотав: «Крайне любезно», я перевожу тему.
— Плавучие театры, которым случалось до нас добраться, совсем другие.
— Несомненно, мы уникальны! — с готовностью откликается капитан-директор. — Чего стоит сама «Веселая весталка»! — Он любовно хлопает по широкому борту. — Ее строили по моим эскизам, я спустил на нее все остатки состояния, лопнувшего в войну. Нашел головастого конструктора, может, слышали о нем? Русский аристократ Родмиров, добывал золото, а потом подался в судостроение. Интересные пароходы разных моделей, когда-то работал на Север…
