Картограф (СИ) - Комаров Роман (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
- Пусть питаются. Витамины! - улыбнулся Витя. Шкет с забинтованным ухом благодарно принял апельсин и сожрал его вместе с кожурой. Яркий цитрусовый запах оживил комнату, и Филя немного воспрянул духом.
- Болит? - спросил Витя, указывая на ногу. - Помочь тебе спуститься?
- Зажило.
Рана сошлась, сукровица перестала пропитывать подштанники. Швы сняли. Кожа под чешуей нестерпимо чесалась, и Филя подолгу не спал, расцарапывая бедро. Чешуйки окостенели и вросли, казалось, еще глубже, их теперь разве что зубным инструментом драть. Когда Филя спросил у доктора, как же ему в домашних условиях лечить это безобразие, тот протянул ему листок с рецептом. «Борная мазь, - с трудом разобрал Филя витиеватые каракули. - Он меня за дурака держит, что ли? Еще бы лист лопуха посоветовал привязывать. Шарлатан!»
В Малярове за время его отсутствия ничего не изменилось. Варвара Михайловна постилась, и вместо сытных пирогов потчевала семью пустыми щами и квашеной капустой. Вера почти не появлялась дома. Филя понятия не имел, что он скажет и сделает, если столкнется с ней нос к носу. Как бы не покалечить сгоряча. Побаивался он и того, что Вера продаст его другому благодетелю, и тогда все сызнова.
С каким-то особым злорадством Филя поделился с Валентиной знанием о Вериных вредных привычках. На, мол, получай, пускай семья узнает! Мало было блуда, теперь еще и наркоманит. Валентина расстроилась и пообещала, что поговорит с сестрой. На этом и порешили.
Витя радовался возвращению Фили, как ребенок. Он наконец-то научил лягушку ловить стрелы и собирался в дорогу. Под кроватью хранил вещмешок, куда то и дело что-то клал - спички, соль в коробке, теплые носки. Вечерами он устраивался у печки и до рези в глазах смотрел на карту, пытаясь разобрать, что же на ней нарисовано. Смазанные контуры строго хранили секрет. Витя вздыхал и убирал карту под матрас, надеясь, что следующий день принесет ему разгадку.
По приезде Филя сразу же занялся выбеливанием пергамена. Лист попался упрямый, буквы долго не сходили, и даже после двухдневного замачивания немногое изменилось.
- Крепкая молитва была написана, - заметил Витя. - Въелась.
- Да какая, к дьяволу, молитва, это букварь! Как отскрести? Может, щелоком?
- Не смей, загубишь дело. Попробуй ногтем.
И Филя попробовал. Он скреб и скреб, пока ноготь не расслоился. Тогда он, превозмогая адскую боль, срезал с ноги крупную чешуйку и принялся работать ею. Буквы сходили, как кожура со спелого плода. Лист очистился, побелел. Чуть шероховатая поверхность была горячей и напоминала лошадиный бок, только без навозной нотки в воздухе. Филе хотелось остаться на ночь одному, чтобы полностью посвятить себя карте и не вслушиваться поминутно в Витин храп, но уловить момент не удавалось. Витя разленился и все реже ездил таксовать.
- Деньги есть, - отмахивался он от Фили. - Чего жопу зря морозить?
Филя подождал пару дней, сцепив зубы, и понял, что бесполезно. Медлить нельзя. В полночь, когда в доме затих последний шорох, он достал из пальто взятый с боя скальпель, развернул выбеленный лист и лег на тюфяк.
«Додон, ты здесь? - мысленно спросил Филя. По спине побежали мурашки, лоб покрылся испариной. Додон не откликнулся. Стояла гробовая тишина, от которой ломило в ушах.
«Додон! - закричал Филя. - Додон, ты где?»
И опять ничего. За окном завыл ветер, береза жалко мотала ветками и стучалась в стекло - пощади, пусти погреться. Филя напрягся. Куда улетел этот гад, где его носит? Когда не нужен - тут как тут, смущает, ввергает в грех, вертит хвостом, а нынче, когда он в горячке и так нуждается в нем - шиш, растворился, исчез! Филя еще долго безуспешно звал Додона и дождался только залпа Витиного храпа.
«Что ж, нарисую без его помощи».
Филя полоснул скальпелем по руке, смежил веки и принялся наносить рисунок на пергамен. Кровь шла неохотно, быстро высыхала. Оставалось надеяться, что столь малого ее количества все же хватит. Закончив рисунок, Филя зажал рану рукой, кое-как обмотался первой попавшейся тряпкой и в изнеможении улегся на тюфяк. Утром, как только проснулся, он первым делом схватил карту. Ему не удалось сдержать горестный вопль.
- Что, что? - забормотал сонный Витя, вскакивая на постели. - Грабят, убивают?
- Нет, - сокрушенно сказал Филя. - Если бы!
- Чего тогда шумишь? Сколько натикало?
- Полдевятого.
- Тю! Спать еще и спать.
- Так спи, кто не велит.
Но Витя с хрустом потянулся и спрыгнул с кровати.
- Карту рисовал? - спросил он, кивая на перебинтованную Филину руку.
- Так...
- Давай, показывай!
- Нечего показывать, - сказал Филя. - Не получилось.
Он подал ему пергамен. Витя озадаченно осмотрел обе стороны.
- А карта где?
- Сам хотел бы знать. Рисовал-рисовал, а утром все исчезло.
- Может, листок другой? А тот куда-нибудь завалился.
- Нет, я один выбелил. Других не было.
- Беда!
Филя что есть силы ударил тюфяк кулаком. Удовлетворения не почувствовал, пришлось повторить. И еще раз, и еще.
- Хорош беситься, - раздраженно сказал Витя. - Пыль поднимаешь. Отвел душу и будет!
- Нет у меня души! У меня ничего нет!! Господи, Настенька!
Боль в языке показалась ему спасительной, и он завопил:
- Боже, боже, боже, боже!
- Заткнешься ты или нет?! - Витя подскочил к нему и зажал рот рукой. - Кончай блажить. Без тебя тошно.
Филя зарычал, как зверь. И вдруг что-то маленькое и нежное с хрустом переломилось в нем. Он встал, вытер лицо и принялся одеваться.
- Ты куда? - озабоченно спросил Витя.
- Скоро вернусь, - он надвинул шапку на брови, избегая его взгляда, и вышел вон.
В коридоре чуть помедлил, огляделся. Снял со стены зеркало, вынес его во двор и разбил о березу. Осколков было много. Филя порылся и выбрал самый крупный, зазубренный и кривой. Сунул в карман пальто - порвал подкладку. Не жаль, не жаль, теперь все равно.
Машину удалось поймать не сразу. Он прилично померз на обочине, переминаясь с ноги на ногу. Филя уже подумывал, не попросить ли Витю подвезти его до места, как вдруг неподалеку затормозил небольшой черный автомобиль с оленем на капоте.
- Степка? - Филя не верил своим глазам.
- Он самый. Тебе опять куда-то надо? На набережную? Чего застыл, садись, время - деньги.
Филя сел, назвал улицу, и они поехали.
- А я, признаться, с плохими новостями к тебе еду. Не могу разыскать твоего краба. Все перерыл, дворников вопросами замучил, архивы поднял. С квартиры он съехал, в нумера не заселялся. Нигде нет - как сквозь землю провалился.
- Не страшно, - сказал Филя спокойно. - Я понимаю.
- Руки опустил? - сочувственно спросил Степка. - Я знаю одного экстрасенса, он больше по кладам, но и за людей иногда берется. Хочешь, познакомлю?
- Нет, не надо.
- И правильно! Эти колдуны - тот еще сброд. Тень на плетень наведут, а ты потом живи, писка мышиного бойся.
Филя бездумно смотрел в окно. Осколок в кармане отплясывал чечетку, рвался наружу - почти вывалился, приходилось слегка поддерживать рукой. Степка молча курил, стряхивая пепел на пол.
- Приехали! - сказал он. - Дождаться тебя?
- Я надолго. Бывай, Степан.
Можно было подъехать поближе, но не хотелось, чтобы Степка знал, куда он держит путь. Несколько кварталов Филя прошел пешком, потом сел на трамвай. Сошел раньше времени, дважды пересек дорогу, стараясь избегать многолюдных участков. Поминутно озирался: нет ли за ним хвоста? Прохожие семенили мимо, огибали кучи снега, которые накидали мужики, расчищая дворы. Филя ощупал осколок, и тот ворохнулся, как живой.
- Не спеши. Чуть-чуть осталось, - сказал Филя. - Почти пришли.
Он прибавил шагу и вскоре оказался у нужного дома. Уверенно и слегка лениво постучал в дверь.
- Ты что здесь делаешь? - вскричала почтенная старушка Ильинична. Филя грубо отпихнул ее в сторону и кинулся в дом. - Стой, кому говорят! Полкан, Полкаша!!
Времени было в обрез. Он бежал вперед по анфиладам темных комнат и коридоров, сбивал стулья, запинался о ковры, перепрыгивал напольные вазы. С лязгом и грохотом покатился горшок с геранью, который он задел, дергая очередную дверь. Грязь и листья брызнули на ковер. От грохота в глубине дома проснулась болонка и залилась то ли лаем, то ли чихом. Тетки нигде не было. Филя со всей силы сжал осколок. «Думай, думай! Она здесь. Спряталась!»
