Шут (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde" (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
- А... Как это? - Шут потрогал кожу. Пергаментно хрупкая прежде, она стала заметно крепче.
- Как-как... Мог бы и сам, если бы захотел. Теперь это заживет очень быстро, - Нар высунулась из-за занавеси наружу, - Эй, малый! А ну неси вино, да получше!
Еще одной из причин популярности 'Жаровни' были щедрые порции, Шут уже неоднократно зарекался обедать тут, ибо в конце трапезы всякий раз с трудом вставал из-за стола. Вот и теперь после жаркого и нескольких кружек пива он так осоловел, что никакая сила уже не смогла бы вытащить его снова на мороз. Размякший от тепла и доброй пищи, он сидел, откинувшись на спинку скамьи, и ковыряя в зубах щепкой, думал обо всех странных событиях, которые меняли его жизнь последние несколько месяцев. Шут видел, что Нар наблюдает за ним из-под ресниц и чувствовал легкое, точно дуновение ветерка, прикосновение ее сознания, но сейчас это не пугало его. После магического контакта с принцессой в нем что-то изменилось, как будто монолитная стена, отделяющая его от мира Силы, дала легкую трещину. И теперь Шут не знал, как именно колдовала Нар, но был совершенно уверен, что мгновенно ощутит любую ее попытку воздействовать на него. Это было новое удивительное чувство. Оно давало ему уверенность и... вселяло надежду.
- О да... ты и впрямь меняешься, королевский шут, - Нар отставила в сторону кружку с вином. На лице ее играла странная улыбка. - Ты ведь стал чувствовать, не так ли?
Он кивнул нерешительно.
- А ты мне не верил! У тебя дар. Не знаю, может быть, даже есть шанс пробудить его по-настоящему. Хотя... - она печально качнула головой, - наверное, поздно... И все же тебе нужно знать, кто ты есть! - она сверкнула на него черными глазищами, некрасивая девочка с душой древней старицы. - Тебе нужно помнить. Понимаешь? Шут, шут... А у тебя ведь две судьбы! Ты знал это? Нет, конечно...
- Что ты делаешь со мной?.. - Он вскочил из-за стола, едва не опрокинув жаровню. От спокойного умиротворения не осталось и следа. Странным образом слова Нар всякий раз лишали его равновесия, задевая что-то скрытое глубоко внутри. Каждое ее новое откровение было подобно острому лезвию, заново разрезающему намертво сросшиеся веки.
Две судьбы...
- О, мой шут... - В глазах принцессы отразилось нечто похожее на жалость. Она тоже поднялась. Набросила плащ на плечи, - Пойдем, раз уж ты встал. Я не буду отвечать на твой вопрос, он лишен смысла. Ты сам все знаешь, - она покинула комнату, будучи абсолютно уверенной, что Шут последует за ней.
'С каких это пор я стал е е шутом?', - подумал он, стараясь погасить очередную вспышку болезненного озарения. Когда, наконец, удалось справиться с собой и выйти в общий зал, Нар уже стояла у выхода и забирала сдачу из рук владельца заведения.
- Знаешь, у нас принято, чтобы мужчина платил за даму, - упрекнул он принцессу, неслышно возникнув у нее за спиной.
Нар быстро обернулась и окинула его взглядом, будто ощупала невидимыми пальцами. Убедившись, что Шут уже в порядке, она широко ухмыльнулась в ответ и шепнула ему в ухо:
- А сегодня, если ты помнишь, в роли парня у нас я.
Он приподнял бровь:
- А я кто же?
- А ты - дама, - она, не сдержавшись, расхохоталась и открыла дверь, пропуская его вперед. Шут потребовал объяснений. - Да все просто, ты одет как воин, а у нас все взрослые мужчины-воины бреют голову и носят косы на висках, да так, чтоб видно было. И если у воина кос нет, значит, он - женщина.
Шут улыбнулся. Лицедейство было у него в крови. Может, кого другого выходка Нар и оскорбила бы, но только не его.
- Я знала, что ты не обидишься!
Слуга из трактира подвел им лошадей, и принцесса первой легко вскочила на своего точеного вороного жеребца.
- Ты выходишь из роли, маленький тайкурский воин! - Шут тоже сел верхом. - Мужчина должен сначала помочь даме! - он толкнул своего коня пятками и галопом помчал по широкой улице.
Нар догнала его через пару мгновений. У нее был очень хороший скакун.
- Куда дальше?
- На Ярмарочную площадь.
- А что там?
- Увидишь! Тебе понравится...
На Ярмарочной площади по традиции каждую зиму мастера-плотники возводили для ребятни снежную крепость. Уличные сорванцы собирались в пестрые команды, где сыновья ремесленников стояли бок о бок с маленькими попрошайками или детьми купцов и по очереди штурмовали крепость. Шут остановил своего коня чуть в стороне, в тени узкого переулка, так, чтобы дети их не заметили. Нар встала рядом.
- Они тренируются? - принцесса вытянула тонкую шею, стараясь разглядеть происходящее и вникнуть в его суть.
- Нет. Просто играют, - Шут ждал этого вопроса. Для того он и привел ее сюда.
- Просто? Война на пороге, а ваши дети играют?!
- Конечно. Что им еще остается? - Шут отпустил поводья и спрятал озябшие руки в рукава куртки. - Это глупая война. Белые Острова - не враг нам. Мы всегда сохраняли добрые отношения с тех пор, как Закатный Край расширил свои границы до моря и завязал торговлю с ними. У нас одни боги и похожие обычаи. С ними наш народ имеет гораздо больше общего, чем с вами. Ученые мужи говорят, у нас с островитянами одни корни. И эта война не нужна никому. Ни им, ни нам. Земель у Белых Островов хватает, это процветающее королевство. Война принесет лишь потери обеим сторонам... Никто не хочет ее. А эти дети - в особенности. Погляди на них! Погляди! Вон на того мальчика. На эту девочку. Славные, правда? Кто из них будет жив через пару дней?.. - Шут резко обернулся к принцессе. - Останови войну, Нар! Я знаю, ты можешь! Останови!
На них заоборачивались прохожие. Один из детей - румяный от мороза мальчик в драном кафтанчике с чужого плеча - остановился и с любопытством стал разглядывать незнакомцев в черных плащах. У него были ясные голубые глаза, в которых не отражалось ни тени страха. Шут без труда представил, как этот ребенок, потеряв разум от ужаса, бежит по горящим улицам в одной рубахе, падает и уже не встает, потому что из спины у него торчит кусок дерева длинной в локоть...
Он зажмурил глаза, чтобы отогнать видение и услышал тихий голос Нар:
- Нет. Я не могу. Это уже не в моих силах. Судьба вершится, я - лишь ее орудие. Только истинным мастерам Силы удалось бы остановить ход событий и повернуть в другое русло. Тебе удалось бы. Не будь ты просто шутом...
9
Во дворец они возвращались молча, каждый думал о своем. Шут замерз, его снедала тревога, ставшая привычной, как мозоль. Уже у самых ворот Нар обернулась к нему, во взгляде - лишь холод и презрение:
- Если я с добротой отнеслась к тебе, королевский шут, это не значит, что я буду оплакивать каждого ребенка в этом городе.
- А я и не рассчитываю, - ответил он холодно. И с удивлением отметил, как дрогнули губы принцессы: его слова, похоже, задели Нар глубже, чем она хотела.
Оказавшись в своих покоях, Шут с отвращением сорвал с себя одежду тайкуров и только потом вспомнил, что костюм мадам Сирень остался в королевских апартаментах. Идти туда не хотелось, поэтому он просто закутался в теплое меховое одеяло и сел поближе к камину. Зимой слуги постоянно поддерживали тепло в господских комнатах, но покуда хозяева отсутствовали, пламя обычно едва тлело. Однако на этот раз Шута ожидал жаркий огонь, весело танцующий на крупных сухих поленьях. Кто-то позаботился о нем, кто-то, кто хорошо знал, как сильно нуждается господин Патрик в тепле...
'Мирта... - подумал он с благодарностью, - наверняка она. Больше некому'.
Шут знал, что ему надо встать и заняться делом - как следует размять задеревеневшее от холода и многодневного безделья тело, попрыгать и повыкручивать себя, разогнать кровь по жилам. Как бы то ни было, а терять форму, наработанную годами, было бы глупо. Но... мысли эти текли себе мимо, а сам он продолжал сидеть и греться у живительного огня.
'Вот же обленился, хвост собачий, - ругал он себя. - Общение с принцессой явно не идет тебе на пользу, господин Патрик... Совсем размазней стал. То-то Виртуоз взялся бы сейчас за меня...' - Шут вздохнул. Столько лет прошло, а ему по-прежнему порой казалось, что он беззащитный мальчишка в руках сильного большого хозяина, который может делать с ним что угодно. Виртуоз не терпел лентяйства и не принимал оправданий вроде 'я болел, я устал'. Он просто смерил бы Шута презрительным взглядом и спросил нерадивого ученика: 'Что, опять сопли распустил, девочка моя?' И Шут бы встал. И сделал бы не один круг упражнений, как обычно, а два. В назидание. А потом еще мыл бы за всеми посуду, чистил лошадей или помогал Дале управиться с младшей дочкой. Тинне была такой болезненной, все время плакала... Иногда только Шуту и удавалось укачать ее, даже Дала разводила руками...
