Железный Грааль - Холдсток Роберт (читать хорошую книгу .txt) 📗
Я осторожно подбирал слова: Урта явно был не в настроении.
– Был с женщиной, – сказал я.
– Ха!
– Но не просто с женщиной.
– Ну-ну?
– С Медеей. Она заперла меня, точь-в-точь как эти герои – тебя. Оба мы провели лето в осаде, только ты это сознавал, а я нет. Она заморочила меня, Урта. Зато тем яснее я вижу теперь.
– Что ты, что моя несносная доченька! Вечно ноете, что плохо, мол, видно! И что мне с тобой делать?
– Хорошо бы напоить. И мяса бы. И сыра, и мисочку оливок? И поменьше этих разгневанных пылающих взглядов.
Урта скрыл усмешку в длинных темных усах.
– Напоить? Нантосвельтского винца у нас в избытке!
Он имел в виду речную водицу. Могли бы поставить бродить хоть что-то! Яблоки, траву, ягоды терна, боярышника или шиповника… Подумав, я сообразил, что если и поставили, то давно все выпито.
– А насчет мяса, может, и повезет, ежели довезут, – добавил он, выглядывая через стену, и прокричал страже внизу: – Не спать у ворот!
Что-то мелькнуло среди деревьев священной рощи, раздвинулись ветви, и трое всадников вырвались на извилистую тропу. У одного через седло перекинута была оленья туша.
Тени возникли из травы, как тогда на поляне перед Ясоном. Отряд призрачных всадников проскакал рядом с охотниками, норовя столкнуть их с тропы. Трое живых низко пригнулись в седлах и отбивались направо и налево длинными шестами с цветными тряпицами на концах и насаженными чуть поглубже изогнутыми костями. Бычьими ребрами, как мне потом сказали, а тряпье было содрано с тел погибших Мертвых. Грабителя-волка отгоняют оскаленным черепом серого собрата. Так же и призраки шарахались от запаха своей потусторонней родни.
Бычьи ворота распахнулись, и охотники влетели под защиту стен.
Тогда-то я и спросил Урту насчет шестов. Ответила мне Уланна.
– Волшебные палочки, – сказала она. – Я задумалась, как бы ты предложил защитить охотников. И еще видела что-то в этом роде в детстве. Отец отправился к оракулу Айран Курга, у меня на родине. Путь туда был опасен, потому что вокруг оракула скитаются потерянные и лишенные чести. Их отгоняют их же собственными костями.
– Немного от одного, кое-что от другого, – с уважением заметил я, и она поклонилась в ответ.
– Часто так выходит лучше всего. Помогли и Волчьи Головы. Чтобы выжить, им пришлось одолеть дальний путь. Хоть они и лишились чар, зато много о них знают.
И я вернулся в не знающую покоя злополучную крепость. Войско короля Вортингора, согласившегося ненадолго одолжить своих коритани, было раздражено и досадовало на неожиданную задержку. Они тревожились за свои семьи. Они видели, что дорога из крепости – сквозь кольцо осаждающих теней – не закрыта, и только воля Урты удерживала их на Громовом холме.
Но и его способность к убеждению истощалась, как и припасы, и запас развлечений и военных игр. Шуточные поединки, скачки и состязания все чаще оканчивались смертельным исходом из-за озлобленности и усталости осажденных.
Хотя пищи пока было в достатке. Об этом Урта позаботился. В тот день, ради общего мира и в честь моего возвращения, разделили добытого оленя, и его потроха зажарили над огнем – угощение для знатных наемников. Четырнадцать человек, считая меня, расселись на низких лавках. Тут были и Катабах, и Уланна, и Рианта-Заботница, желавшая услышать мой рассказ о Стране Призраков. Дом Урты снова сиял яркими красками, на стенах блестели щиты, свисало оружие, а растянутые между ними плащи отгоняли сквозняки и унылые ночные звуки. Вокруг дома снова протянулись ров и терновая изгородь, а на ней висели знамена корнови и предков рода тектосагов.
Пылкого Кимона, сына правителя, не было среди собравшихся; зато до нас доносились вопли сидящей взаперти Мунды – девочка не желала смириться с заключением.
Когда полоски оленины отбили, чтобы придать им мягкость, и подвесили над огнем, разговор оживился и настроение поднялось. Сыскалось немного яблочного сидра, крепкого, с резким вкусом, немного грушевого вина и напитка, приготовленного из кислого молока, – отвратительного на вкус всех, кроме скифки, собственноручно его состряпавшей. Она сидела рядом с Уртой, отпуская грубые шутки на его счет и еще более грубые в сторону рыжебородого быка Морводумна, брата Горгодумна, отчего оба то и дело разражались хохотом.
Мне вручили кусок оленьего языка – доля вождя! Урта был рад моему возвращению и еще, возможно, хотел сказать: «Я был зол на твою отлучку, но теперь с этим покончено. За дело!»
Урта рассказывал, как обнаружились первые признаки осады – при возвращении охотничьей партии вроде той, что я видел сегодня.
– Морводумн и еще двое отправились набирать людей – на восток, как обычно. С той стороны то и дело подходили воины-копьеносцы, возвращающиеся из греческого похода после завоевания Греции.
Завоевания? Это беспорядочный, хотя и многолюдный, набег через Македонию на Дельфы – завоевание? История с каждым пересказом становится слаще!
– Они повстречали сына правителя Конари из клана Тулач, с воинами и тремя рабами, захваченными в Македонии на обратном пути. Македонцы – хорошие воины и обещали семь лет воинской службы за право, когда срок истечет, свободными вернуться на родину – если найдут дорогу. Жалкая троица, сам понимаешь, но нам ни от какой помощи отказываться не приходится.
Я проникся жалостью к этим троим, занесенным в страну с неприятным климатом и жалкими земляными крепостями.
Урта продолжал:
– Весь отряд двигался вдоль реки до самого леса. Завидев вдали верхушки башен, они пустили коней вскачь через равнину и заорали песню, чтобы известить нас о себе.
Тени Героев, должно быть, затаились в высокой траве. Четыре или пять десятков вдруг появились среди равнины уже верхом и напали на наших. Я смотрел с башни у ворот Рианнон. Они словно из-под земли выскочили, а может, из тайных подземных ходов. В Конари попало семь дротиков, тоньше тернового шипа и длинных, как стрелы. Он умер еще на равнине. Все его люди получили раны. Македонцы оказались счастливее. Несколько ударов вскользь, а в остальном невредимы. В Тауровинду влетел истекающий кровью отряд. Один из рабов успел подхватить тело Конари, и мы потом похоронили его у источника Нантосвельты. Как только осада закончится, я позабочусь, чтобы его тело отправили домой.
Спросишь, откуда они взялись?
Не могу сказать, Мерлин. Но на следующий день и впредь вся равнина и болота на востоке кишели тенями Мертвых и Нерожденных. В дождь из можно видеть – прозрачные водяные фигуры, перебегающие в густой траве или подъезжающие верхом. Дразнят, примериваются или пытаются сбить, кого достанут.
Это я помнил по своему первому возвращению на покинутый холм.
– Ты умеешь их различать – Мертвых от Нерожденных? – спросил я, но Урта только покачал головой.
– Если вооружение знакомое, может, они из прошлого. Если верхом на этих тяжелых конях, а оружие выглядит странным, то из будущего. Может быть…
Морводумн с важным видом поднял нож, которым резал мясо.
– Я одно подметил: часть войска на равнине весьма деятельно нападает на наших всадников в новолуние, пока серебро не загорелось. Другие наоборот – те, что с незнакомым оружием, – больше выезжают в полнолуние, когда серебро блестит всего ярче.
– Я тоже заметила, – негромко согласилась Рианта. Она пристально следила за мной. – Среди окружающих нас воинов нет единства. Стычки, споры. Я видела. И отряды то прибывают, то уходят. На востоке, у леса, стоит призрачный дворец. Там поселился их верховный вождь. И там разгораются раздоры среди воинов.
Катабах трижды хлопнул в ладоши:
– И я видел. Дворец охраняют тени созданий, в которых не много человеческого. А знамя верховного вождя… не знаю, какому королевству или клану оно принадлежит.
Пока ничего нового.
– Но зачем им Тауровинда? – спросила Уланна, качая головой и прожевывая кусок мяса.
– Вот именно, зачем? – эхом отозвался Урта. – Я надеялся, что Мерлин что-нибудь провидел. Мерлин?
