Волки и вепри (СИ) - Альварсон Хаген (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
И вот тут прорвало гейзер в сердце юноши. Бушующие потоки пламени Муспелля разливались по венам, безжалостно плавя кости, пожирая плоть белого великана. Так огонь Рокового Часа уничтожит тело великана Имира, из которого сотворён мир.
— Уйдём отсюда, — сказал Лейф, — меня сейчас стошнит.
— Вот уж хрен, — воскликнул Хродгар, выхватывая скольм…
— Ну просто «Сага о Вёльсунгах», — прошептал Хаген, восхищаясь решимостью вождя.
— Точно, — кивнул Крак Кормчий, — чем наш Хродгар не Сигурд, а эта девка — не Брюнхильда?
— Будет защищать его в сражениях, коль выживут, — хохотнул чародей.
Истинно так: подобно Сигурду, Хродгар промчался сквозь кольцо огня, к своей Брюнхильде [45], отпихнул священника, пинком разбил горящий ворох под ногами. Взорвались искры, жар обдал волной, взмах ножа — пали путы, и ведьма — на могучих руках, а рядом — верный Хаген с топором и мечом, да и прочие не мешкали…
Палач в буром плаще не вмешивался. Просто стоял и глядел.
Клирик поднялся — и рявкнул:
— Что стоишь, Кернах? Задержать!
— И не подумаю, святой отец, — невозмутимо откликнулся тот. — Я не твой человек, если ты забыл. Я — Кернах Дюжина, сын Корка сына Корбейна, я — филид, — похлопал себя по бритому темени, — знаток закона и учёный человек, и не стану выслушивать от тебя приказов. И, насколько мне видится, сей муж, — указал на Хродгара, — усомнился в честности суда. Я тоже, кстати сказать, сильно в ней сомневаюсь. Что же, локланнах, — обратился к вождю, — требуешь суда не мирского, но божьего?
— Проницателен ты без меры, Кернах ан-Корк, — ответил вместо хёвдинга Торкель, — мы требуем судебного поединка, здесь и сейчас!
И со свистом крутанул мечом «мельницу».
— Кто выступит от имени суда? — спросил Кернах.
— Ну, если ты такой сукин сын, что не станешь… — затянул волынкой местный голова.
— Не стану, — заверил, скупо ухмыляясь, филид, — вот такой я сукин сын, да-да.
— Ну, доблестные сограждане, храбрые сердца! — воззвал господин к толпе. — Есть среди вас герои? Кто защитит честь и славу Горлеха?!
— Доколе терпеть будем ярость язычников? — поддакнул клирик.
— Да ну в жопу, — раздалось из людского сусла, — вот пусть сам преподобный и выходит.
— Ага, ага, выходи, не бойся — Йон Спаситель рассудит!
— А чего, чего сразу мы? Вот пусть те, кто её судил, те и дерутся! — вторили добрые люди болотными жабами, забыв, как только что забрасывали девушку дерьмом. — Выходи, Ангус Голова! Становись, городская старшина!
Набольшие Горлеха явно не горели желанием состязаться в игре героев, являя чудеса отваги, но раз уж брагу заварили… Сошлись на том, что выставили местного полудурка. Звали его Кулан, или Малыш Ку. В войско его не взяли по причине слабоумия, но мало кто отважился бы вызвать его ярость: детина был здоровенный, как тролль, шутя орудовал дубовым ослопом, больше похожим на таран. Ангус напутствовал его такими словами:
— Побьёшь ихнего бойца, получишь пирожок с повидлом и кружку сидра, да ещё Финдабаир тебе отсосёт.
— КУУУ, — радостно промычал Малыш — видать, Финдабаир того стоила.
Биться с ним вызвался Лейф Кривой Нос. Перехватил поудобней клевец, плюнул сопернику прямо в глаз. Малыш Ку взревел и так ударил дубиной, что с окрестных деревьев посыпалась листва. А с Лейфа ничего не посыпалось: он отскочил, кланяясь толпе, словно в танце — праздник же! — а потом вогнал клевец Кулану прямо в сердце. Тот сперва не понял, что случилось, пару раз замахнулся, схватился за грудь, икнул и умер.
— Вот тебе и пирожок, — Лейф выдернул клевец, брезгливо отёр пучком травы. — Ненавижу таких бугаёв, ещё с детства. Хродгар — без обид.
Хродгар не ответил. Его больше занимала девушка на его руках. Она успела надышаться дымом, обгорела и потеряла сознание. Ноги Тура жгло от желания покинуть Горлех, вынести несчастную подальше, чтоб хотя бы смазать раны, но толпа бродила и шипела, как пиво, грозя разорвать бочку. Хаген же подошёл к местному главе, подцепил мечом торквес на его шее:
— Ради всего благого, Ангус, или кто ты там, — удержи своих людей, и особо вот этого лысого рукоблуда в одеждах старухи. Наша сотня не слишком далеко. Не откупитесь.
Ангус, красный от ярости, молча кивнул.
А жрец Белого бога выхватил дротик у кого-то из горожан и замахнулся на ведьму. Весьма прытко — никто и моргнуть не успел. Однако дротик вонзился в землю, а святой отец заорал, баюкая перебитую руку. Кернах Дюжина, улыбаясь, второй раз угостил его ясеневой палкой — теперь по спине, а затем — и по тому, что ниже. Добрые люди расхохотались, Ангус же бросил:
— Хватит, убьёшь ведь!
— Поделом бы, — заметил Хаген…
…Викинги шли с холма. Молча. Раскрасневшиеся и ошалевшие. Кернах шагал рядом.
— Погуляли, ёж твою мышь! — сплюнул Бьярки. — Добро хоть, бочонок эля прихватил!
Эль распили уже в стане, под вечер. Пересказывая прядь о Сигурде и Брюнхильде. Северяне с любопытством поглядывали на ведьму, обмениваясь ехидными замечаниями. Сигурду и Брюнхильде было не до них.
Девушка пришла в себя и даже позволила Хродгару осмотреть и обработать раны. Хродгар же вознёс хвалу всем богам — красавица пострадала, но не так, как люди, памятные вождю по сожжённым усадьбам и кораблям. Ожогов не останется.
— Как тебя хоть звать-то? — спросил на ломанном Имраэге.
— Ниала, — тихо проронила колдунья.
— Ньяла, — повторил Хродгар на северный лад. — Скажи, ты и правда… наводила порчу, вредила чарами и всякое такое? Зачем?
— Ненавижу, — устало, но жёстко вымолвила Ниала, каменея лицом, — ненавижу их, но… не так, чтобы вредить чарами. Спроси своего человека, — указала на Хравена, дремавшего у огня, — что бывает с теми из нас, кто становится на этот путь. Во что мы превращаемся…
— Тогда зачем они…
— А ты не понимаешь? — ухмыльнулась ведьма, скривилась от боли. — Всегда кто-то виноват. Кто-то… иной. Я сгодилась на место жертвенной козы. Ведь я не приняла веру Креста, меня воспитала старая ведьма в лесу, я поклоняюсь священным деревьям, солнцу и луне… Достаточно? Нет? — не могла остановиться. Слова рвались с губ, словно птицы со стальными крыльями. — Ниала О'Байрэ не вышла замуж, хотя уже давно не ребёнок! У Ниалы О'Байрэ есть чёрный кот! Успел в лес убежать, когда за мной пришли, а то бы растерзали… Ниала О'Байрэ остра на язык и дерзка, как не подобает девке! И в церковь не ходит. А ещё Ниала О'Байрэ отказала какому-то там родичу Ангуса Головы, а тот возьми да удавись…
— Думается мне, Ангус невысоко ценил того родича, — проворчал Хродгар, — иначе не отпустил бы нас просто так.
— Да он просто жалкий засранный трус, наш Ангус! — воскликнула Ниала. — Они там все… все такие. Кто был достоин — ушёл на север… — внезапно девушка подсела ближе к Хродгару, вцепилась ему в уши и жарко прошептала, — теперь ты мой, локланн! Ты отныне принадлежишь мне, а не красноубранной Смерти. Увези меня отсюда, локланн. Увези в свой край, на север, в страну озёр и льдов… Чтобы моё сердце там остыло, чтобы кровь заледенела, чтоб дыханье стало инеем. Заклинаю тебя, сделай так, и позор на твои уши, коли не выполнишь мою волю! [46]
Хродгар закрыл глаза. Не мог вынести тоски и надежды во взоре ведьмы. Не мог ослушаться приказа. И вовсе не позор на ушах устрашил его, не ведавшего страха.
Слова пришли сами, и раскрылись веки — навстречу судьбе.
— Будь мне супругой, Ньяла.
— Супругой? — ведьма отпустила бедные уши Хродгара, на диво ласково коснулась лица, намотала на палец светлый чуб, погладила по бритой голове. — Зачем? Я буду скверной хозяйкой, а ты — не лучшим мужем. Но я стану любить тебя, а ты — меня, мой герой, и наша любовь продлится тысячу лет.
Когда вождь объявил о своём намерении взять Ньялу на Север, никто не удивился. Только Крак ворчал, что, мол, баба на судне не доведёт до добра, но кто ж его слушал?
