Белый Дозор - фон Готт Алекс (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
– Какого чёрта... – прошептал Саи. – Что здесь происходит?
Он отбросил альпеншток и, словно кошка, принялся карабкаться вверх. Мысль о связке динамита холодила душу, сердце колошматило, словно ударная установка хард-рок группы, в пояснице острыми иглами орудовала внезапно напавшая коварная боль. Ему оставалось не более пяти метров, он уже готовился с наслаждением перевести дух, перед глазами плясала вершина склона – близкое спасение, но... Саи не успел. Земля у него под ногами задрожала, и несчастный японец, увлекаемый лавиной из земли и камней, с предсмертным воплем понесся вниз. Взрыв привел в движение миллионы тонн скальной породы, глины, песка – и вся эта колоссальная, невообразимая по объему масса пошла на Долину Гейзеров. Саи был уже мертв, его разметало, словно жерновами растерло на молекулы страшной силой двух стихий: земли и камня. Долина стремительно гибла на глазах спасавшихся бегством туристов. Вскоре треть ее скрылась из виду под многометровым слоем оползня.
Всё было покрыто паром, неслись грязевые потоки воды, прекрасные природные фонтаны были засыпаны, уничтожены. В считаные минуты произошел локальный апокалипсис. Так, 3 июня 2007 года знаменитая на весь мир Камчатская Долина Гейзеров навсегда перестала существовать в первозданном виде, а босс Урикэ, получив донесение из России, удовлетворенно поцокал языком и распорядился о траурной церемонии.
– Пусть с честью отметят все уход дорогого Саи, – изображая сокрушенного горем, сказал босс Урикэ, – он был мне, как сын. Отныне скорбь никогда не оставит меня. Выставите в главном вестибюле офиса его портрет в полный рост, где он был бы изображен в доспехах воина-самурая и верхом на горячем скакуне. Пусть этот портрет висит там вечно.
– Но у нас нет такого портрета Урикэ-сан, – с ужасом произнес секретарь босса и втянул голову в плечи, словно опасаясь, что босс Урикэ смахнет ее одним ударом своей крепкой ладони.
– Так нарисуйте, – сдержанно ответил Урикэ и жестом повелел секретарю удалиться.
А когда за секретарем закрылась дверь, босс Урикэ сделал нечто странное. Он взял со стола отточенный карандаш и фотографию, на которой был запечатлен Саи, а затем карандашом этим выколол ему глаза. Так в Японии поступают с портретами мертвых предателей. Чтобы не смотрели оттуда, куда обычно уходят после смерти.
– Свинья, – выругался босс Урикэ, – ты получил по заслугам. Будь проклят, неверный раб.
Обезображенную фотографию он сжег в большой сигарной пепельнице, плеснул себе выдержанного виски, выпил, смакуя каждый глоток. Японцы любят выпить на сон грядущий и пьют довольно много. У них не бывает похмелья: гены. Японцы быстро трезвеют. Счастливчики, что и говорить.
2
Всю ночь в Москве лил дождь, но под утро он закончился, и бежать под влажными кронами деревьев в Сокольниках было на удивление легко. Алексей не бежал даже, он молниеносно и легко парил над землей. Всё в жизни этот добрый умница привык делать с полной отдачей и даже в обычной утренней пробежке выкладывался так, словно это были соревнования по скоростному спринту. Высокий, под сто девяносто сантиметров, поджарый, словно настоящий спортсмен, в меру загорелый Алексей своей внешностью являл пример пышущего здоровьем молодого мужчины. Его высокий чистый лоб был покрыт бисеринками пота, крылья носа раздувались, пропуская в могучие легкие порции свежего воздуха, глаза, умные, живые, подмечали всё вокруг. Жесткие русые волосы беспорядочно торчали в разные стороны, словно у заправского панка, придавая ему сходство с некоторыми парнями из шоу-бизнеса. Лицо, по-европейски вытянутое, заканчивалось тяжелым волевым подбородком, и это ломало образ рок-звезды, делая Лёшу гладиатором с арены боев без правил. Отличные гены, прекрасная наследственность, отсутствие в роду алкоголиков и прочих дегенератов, и вот он – результат: сочетание светлого ума и незаурядных физических качеств – редко встречающийся, почти занесенный в Красную книгу тип мужчины – эталона женских грез.
Вдыхая влажную прохладу остывшего за ночь леса, Алексей чувствовал, как тугой пружиной закручивается в нем хорошая, здоровая сила, и силы этой с избытком хватит на целый день. Вот он, рецепт здоровья: береги себя смолоду и… бегай по утрам.
В этом году Лёше исполнилось 33, и это стало годом его полного расцвета. Со стороны могло показаться, что он окружен серебристым ореолом удачи, настолько замечательно всё у него складывалось. Защита докторской прошла как по маслу, одновременно с этим Лёша стал членом-корреспондентом Академии наук и получил назначение, о котором и мечтать не смел. Государственная служба, один из нетронутых тотальной разрухой осколков науки: Научно-исследовательский институт специальных исследований, или НИИСИ, – и он научный директор этого института в ранге федерального министра. Каково?! Министр в 33 года – это невероятно, что и говорить. Завистники умирали, барышни хотели замуж, в Кремле кое-кто на самом верху принимал с распростертыми объятьями. «Надеемся на вас, дорогой Алексей Викторович. Обо всем, что вам нужно, не стесняйтесь, говорите, непременно поможем. Слава богу, нефть в цене, а значит, деньги для вас в казне найдутся. Получите столько, сколько потребуется. Главное – не поддайтесь на всевозможные соблазны, как это произошло со многими до вас. Дайте возможность поверить в вас окончательно».
Каждое утро за ним приезжала серебристая «Ауди А8» с трехцветным пропуском под стеклом. За рулем шофер Виктор, пятидесяти трех лет, в прошлом боевой офицер, отставник-«альфовец». Он был немногословен и в высшей степени профессионал своего дела. С молодым «шефом» был отменно вежлив, общались они только на «вы». Пожалуй, единственной фамильярностью, которую Алексей позволял себе в отношении этого заслуженного, отмеченного многими наградами человека – было то, что он иногда называл его дядей Витей. Машину Виктор водил так, что в салоне почти не ощущалось движения.
Институт располагался на территории военного завода «Альтаир», который, вопреки стараниям Михаила Сергеевича Горбачева и Бориса Николаевича Ельцина, уничтоживших в этой стране науку, всё еще работал и делал кое-что для космоса и подводных лодок. Пропускной режим был на заводе тройной, так что и муха не пролетела бы. За восемьдесят лет со дня создания предприятия система безопасности была здесь отработана идеально: машину дальше определенного уровня не пропускали, приходилось топать пешком несколько сот метров вдоль заводских корпусов. Здание института выглядело скромно и неприметно. Трехэтажный, особняком стоящий дом под железной, выкрашенной в тускло-зеленый цвет крышей. Стены красно-бурые, колонны белые, всего один подъезд и никакой вывески. Каждое окно забрано частой и мощной решеткой – чисто тюрьма, хотя, конечно, фасад более свежий, только что после добротного ремонта, не такой, как в «Крестах» и в «Бутырке», при одном взгляде на которые сразу же появляется желание чтить Уголовный кодекс и никогда в «места не столь отдаленные» не попадать...
Алексей провел рукой вдоль лба, словно отгоняя навязчивое видение. Кроме работы, ничего не лезет в голову вот уже несколько месяцев. С тех самых пор как он понял, что нашел путь возможного решения стоящей перед институтом задачи, все прочие, не связанные с работой процессы проходили будто в автоматическом режиме. Сон, прием пищи, утренний бег... С Мариной они расстались около года назад, и место подруги с тех пор так никто и не занял. А где ее найти, подругу? Верную, всё понимающую, ту, которая не ревновала бы его к работе, будущую жену? Вот и мама все уши прожужжала своим «Я жажду нянчить внуков». Будут ей внуки. Немного позже. Надо подождать самую малость, он решит и эту проблему, хотя найти замену Марине будет нелегко. Интересно, где она теперь и с кем? Хотя какая, в сущности, разница? Лучше уж заставить себя думать, что теперь, после его взлета, она сожалеет о своем уходе, и только врожденное польское чванство не позволяет ей вернуться.
Марина была полькой по матери и носила фамилию своего древнего шляхетского рода – Ваджея. Родители ее познакомились еще в далекие, благословенные времена Советского Союза. Оба работали в СЭВ: Совете Экономической Взаимопомощи стран Варшавского договора, что-то вроде штаб-квартиры блока НАТО, но на советский манер. Здание-книжка в конце Нового Арбата, где теперь мэрия и офисы разнообразных фирм, которые занимаются всем, чем угодно: от газа до торговли вином.
