Стеклянный город - Федина Елена (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
— А по какому случаю прием? — спросил я вместо ответа.
— О! Прием роскошный! — заявил герцог, — приехала известная актерская труппа из Казара. Даже сама несравненная Юнона Тиль. Будет грандиозный спектакль, потом фейерверк… На это стоит посмотреть, брат Антоний, вряд ли ты когда-нибудь такое видел! А главное — сам король желает с тобой говорить.
Он искренне считал, что для мня это — искушение, а я подумал, что лучше уж война.
— Король, значит? Актрисы? И весь мир в красках?
— Да, мой друг, весь мир.
— Или… подвал, солома, крысы? Так?
— Ну, естественно.
Мы смотрели друг на друга, натянуто улыбаясь. Долго смотрели.
— Всю жизнь мечтал познакомиться с Юноной Тиль, — вздохнул я и подписал злосчастный листок, — держите…
— Вот видишь, как всё просто! Сейчас тебе принесут костюм, Флора тебя причешет, и едем во дворец.
И у меня даже в глазах потемнело.
— Мне… мне надо еще освоиться с костюмом.
— Час времени у тебя будет.
— Всего час?!
Герцог только поднял брови, он не понимал, в чем трудность.
— Хорошо, — сказал я, — я успею за час. Только вот еще что…
— Ну?
— После беседы с королем я уеду. Сразу же.
— Самое интересное будет потом.
— Я еще слишком слаб. Вряд ли я выдержу.
— А как же Юнона Тиль? — усмехнулся герцог.
— Никак, — сказал я, — я монах.
И он опять посмотрел на меня как на полного болвана и снисходительно похлопал по плечу.
— Ничего, это пройдет.
Костюм принесли, меч тоже. Бриан был приравнен к знати, а дворянин никуда не выходил без меча. Пришло мое время к нему прикоснуться.
Я стоял перед зеркалом, я был одет скромно: в черное и белое, а на голове была всё та же деревенская соломенная копна. Я был слишком худ, чтобы напоминать мужлана-землепашца, но на человека после тяжелого ранения походил вполне. Сильное сходство понадобилось бы в войске, среди соратников, а здесь Бриана всё равно никто толком не знал. Я особо не старался.
Тем не менее, я походил по комнате, не держась за бок, поискал осанку, взгляд, выражение лица… наугад, как себе это представлял. Лаэрт плохо объяснял, как актер он был бездарен.
И вот мой час подошел к концу, пора уж было надевать перевязь с мечом, а я всё никак не мог заставить себя это сделать. Меч лежал на столе будто заговоренный. Как только я протягивал к нему руку, к горлу подкатывала тошнота, а сердце сдавливало обручем. Я знал, что это малодушие, Богу угодно, чтобы я был не монахом, а воином. Так уж получилось. И Богу угодно, да и мне уже угодно, а я всё медлю…
Часы на городской ратуше пробили восемь раз. Мое время истекло. На девятом ударе я его взял. Во мне рвались тысячи связей, лопались тысячи пружин, под ногами разверзлась бездна, в которую можно падать до бесконечности, но все-таки я это сделал. И это оказалось не так страшно, как я думал раньше. Может, потому что я сам теперь попробовал, что значит железом по животу. Я хотел это знать, и я это узнал.
Оба герцога: и Фурский, и Тиманский зашли за мной. Я сидел на кровати в глубокой задумчивости, меч в ножнах лежал у меня на коленях.
— Ты готов? — спросил Лаэрт.
— Да, — кивнул я, — сейчас.
Барьер уже был перейден. Нацепить на себя перевязь было делом одной минуты.
— Плечи расправь, — еще раз напомнил он.
И я наконец распрямился. Мне почему-то дышалось легко, как будто скинул с плеч тяжелый мешок.
— Ну, с богом, мальчик, — сказал мой грозный наставник, — не забыл, что нужно отвечать королю?
— Пока помню, — ответил я.
— Тогда пошли. Флора уже ждет. Верхом тебе трястись еще рано, так что поедешь с ней в карете. Там и причешетесь. Герцог не возражает, правда, Леонато?
Герцог Фурский только усмехнулся и великодушно махнул рукой.
— Этот пусть едет.
Мы спустились во двор. Пока шли к карете, я отметил про себя, что сейчас июль, половина десятого, прекрасный и теплый летний вечер, и с этого вечера начинается моя новая жизнь. Третья по счету. На клумбах под окнами пышно цвели розы и георгины, сумерки подступали, но вечер обещал быть бесконечно длинным и чудесным… Меч постукивал по левому бедру, он уже мне не мешал.
В карете было слишком темно, чтобы хорошо разглядеть красавицу-герцогиню. Ее узкое лицо белело, волосы чернели, платье блестело серебром и жемчугом. Леонато Фурский поцеловал ей руку и пристроился на своем черном скакуне возле правого окна, Лаэрт — на своем гнедом красавце — возле левого, эскорт — позади. Мы тронулись. Говорят, для меня был приготовлен белый конь, но я его еще не видел.
Карета так тряслась по булыжникам, что мне пришлось схватиться за бок.
— Что, больно? — спросила герцогиня обеспокоенно, — сказать, чтоб ехали потише?
— Не нужно. Я потерплю.
— Лаэрт, конечно, перестарался с тобой. Мясник!
— Спасибо, что не убил, — усмехнулся я, мне показалось, что мы хорошо друг друга понимаем.
— Бедный маленький монашек, — вздохнула Флора, — куда ты впутался!
— Это Бог меня впутал, герцогиня. А епископ Маленский благословил.
— Слушай, — наклонилась она, — а ты действительно такой набожный, как говорит про тебя отец Бенедикт?
— А что он говорит?
— Ну… что ты совсем не пьешь вина, ешь только хлеб и сыр, всё время молишься, мухи не обидишь?
— Он прав, мадам. Я действительно безнадежный праведник.
— А женщин ты тоже избегаешь?
Я не смог сдержать улыбку.
— Конечно, мадам, я же монах.
Она посмотрела на меня насмешливо и достала из сумочки расческу.
— А ну-ка, праведник, наклонись, уж больно ты гладко причесан!
Я охотно подался вперед, она тоже, наши колени столкнулись, наши губы встретились и довольно надолго. Я пока что завис между двумя жизнями: где не было женщин, и где их не будет. Я наслаждался моментом. Да и Фурский мне ну очень не нравился.
У Флоры же были свои причины соблазнять бедного монашка.
— Когда сядешь на трон, не забудь об этом, — шепнула она.
Такого быть, конечно, не могло, мне и в голову такое не приходило, но нельзя рассуждать о своем бессилии, когда целуешь женщину.
— Не забуду, — пообещал я.
— Вот и прекрасно, — улыбнулась она довольно, — а что это за Марта, которую ты всё время звал в бреду?
И мне пришлось откинуться на спинку сиденья, чтоб она не видела так близко мое окаменевшее лицо.
— Марта? Я так говорил?
— Ну да.
— Теперь буду говорить: "Флора!"
И она тихо засмеялась. Мы въезжали во дворцовый парк.
* * *** ** * ** * ** * * *
* * * * * * * * * ** * * * * * * * ** * * * *
*************************5
Целых три года шла война, а во дворце почти ничего не изменилось. Та же роскошь, те же действующие фонтаны, те же ухоженные газоны. Впрочем, я знал только одну часть дворца, куда меня в свое время пускали. А в тронном зале я, конечно, никогда не был.
Там висели ослепительные люстры, там были огромные зеркала и прекрасные статуи из цветного стекла. И всё это — из Алонса. Из Алонса, который давно уже был захвачен триморцами.
Король отвел меня в сторону, в дальний угол, где одиноко притулилась голубая статуя Диониса.
— Я очень рад, Бриан, что вижу тебя живым.
— Я сам этому рад, ваше величество.
— Говорят, ранение было опасным?
— Уже всё в порядке. На днях я вернусь в расположение войск.
— Как ты думаешь, — спросил Эрих доверительно, — к весне мы их отбросим?
— Нет, ваше величество, — ответил я тоже со всей откровенностью, — к весне мы сможем освободить только две провинции: Тарль и Тифон.
— Как?! — ахнул он, — а Алонс?!
— В Алонсе одни пески, — сказал я, — а мне нужен хлеб, чтоб кормить армию.
— Да, но в Алонсе — Стеклянный Город!
— Скорее то, что осталось от Стеклянного Города.
— Однако герцог Тиманский обещал мне…
— Он поторопился, ваше величество. Расклад сил совсем другой. Я вынужден разочаровать вас. Если к осени мы не вернем Тарль, в армии начнется голод.
