Народ, или Когда-то мы были дельфинами. - Пратчетт Терри Дэвид Джон (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Мау вывел каноэ из лагуны, оседлал прибой и легко вылетел в океан, а затем огляделся вокруг, как мужчина.
Горизонт был одним огромным облаком. Облако кипело и росло, полное огня и молний, и рычало, как в кошмарном сне.
Волна ударила в коралл, и это тоже было неправильно. Мау знал море, и так не должно было быть. Остров Мальчиков быстро удалялся, потому что ужасное течение тащило Мау к огромному пузырю, надутому бурей. Горизонт словно всасывал море в себя.
Да, мужчины смотрят в лицо врагу, это правда. Но иногда они поворачиваются спиной и гребут изо всех сил.
Только это ничего не изменило. Море текло туда, к чёрному облаку, а потом вдруг опять затанцевало, как вода в лагуне. Мау старался не потерять головы и боролся с каноэ, пытаясь удержать его.
Он доберётся домой. Как же иначе? У него в голове была маленькая и отчётливая картинка. Он вертел её в голове, рассматривая со всех сторон, упиваясь ею.
Соберутся все. До единого. Без исключения. Хворые старики скорее согласятся умереть на циновках у края воды, чем пропустить это событие. Женщины родят прямо там, если по-другому не получится, наблюдая, как возвращается домой его каноэ. Пропустить прибытие нового мужчины — немыслимо. Это навлекло бы ужасное несчастье на весь Народ.
Отец будет смотреть на него, стоя на краю рифа, и они вытащат каноэ на песок, и прибегут все дядюшки, и новые молодые мужчины будут наперебой поздравлять его, а мальчики, которых он обогнал, будут завидовать, а мать и другие женщины начнут готовить пир, и будет… то, что делают острым ножом, когда нельзя кричать, а потом… потом будет всё.
Если только у него получится удержать в голове эту картину, она превратится в реальность. Это была сверкающая серебряная нить, которая связывала его с будущим. Она подействует, как якорь богов, который удерживает их на месте.
Боги — вот оно что! Эта штука идёт с острова Богов. Он за горизонтом, отсюда не видно, но старики рассказывали, что однажды, давным-давно, он взревел, и на море было волнение, и много дыма и грома, потому что бог огня рассердился. Может быть, теперь он опять рассердился?
Облако уже дошло до верхушки неба, а внизу, на уровне моря, появилось что-то новое. Тёмно-серая линия. Она росла. Волна? Ну, про волны Мау всё знает. Их надо атаковать, пока они не атаковали тебя. Он умеет играть с волнами. Не позволяй им себя опрокинуть. Используй их. Волны — это просто.
Но эта волна вела себя не как другие, обычные волны в просвете рифа. Она, казалось, стояла неподвижно.
Мау уставился на неё и наконец понял, что видит. Кажется, что волна стоит неподвижно, потому что это очень большая волна, и очень далеко, и она движется очень быстро и тащит за собой чёрную ночь.
Очень быстро и уже не очень далеко. Это даже не волна. Слишком уж большая. Это была гора воды, с молнией, танцующей на вершине, она неслась, она ревела, она подхватила каноэ, как муху.
Взлетая по вздымающемуся, пенящемуся изгибу волны, Мау всунул весло под лианы, которыми был привязан балансир, и вцепился изо всех сил…
Шёл дождь. Тяжёлый, грязный, полный пепла и тоски. Мау пробудился от сна о жареной свинине и приветственных криках мужчин, открыл глаза и увидел серое небо.
Потом его стошнило.
Каноэ покачивалось на зыби, пока Мау вносил свой вклад в то, что уже плавало в море, — куски дерева, листья, рыба…
Варёная рыба?
Мау подгрёб к большой рыбе хехе и умудрился втащить её на борт. Действительно, рыба оказалась варёной, и это был настоящий пир.
Ему нужен был пир. Всё тело болело. Голова с одной стороны была вымазана чем-то липким — это оказалась кровь. Видимо, в какой-то момент он ударился о борт каноэ, что, в общем, было не удивительно. Катание на волне осталось в памяти — ударами по ушам, жжением в груди, — словно сон, от которого хочется только скорее проснуться. Мау ничего не мог — только цепляться изо всех сил.
В воде был туннель — словно движущаяся пещера воздуха в толще гигантской волны, а потом — буйство бурунов, когда каноэ вылетело из воды, как дельфин. Мау готов был поклясться, что каноэ взлетело в воздух. И ещё пение! Мау слышал его лишь несколько секунд, когда каноэ мчалось вниз по другому склону волны. Должно быть, какой-нибудь бог, а может, демон… а может, просто у людей в голове раздаются такие звуки, когда они наполовину летят, наполовину утопают в мире, где вода и воздух каждый миг меняются местами. Но всё уже кончилось, и море, которое только что пыталось его убить, теперь предлагало ему ужин.
Рыба была вкусная. Мау чувствовал, как тепло проникает до костей. Рыбы было много, и кроме неё в море ещё много чего плавало. Мау нашёл пару неспелых кокосов, с благодарностью выпил сок и приободрился. Теперь ему будет что рассказать! Такая большая волна должна была дойти и до дома, так что они будут знать, что он не врёт.
А кстати, где же дом? Острова Мальчиков видно не было. Неба тоже. Островов не было вообще! Но один горизонт был светлее другого. Солнце садилось где-то вон там. Прошлой ночью Мау смотрел, как солнце садится над островом Народа. Значит, надо плыть туда. Мау двинулся в путь, глядя на бледный горизонт.
Птицы были повсюду — они примащивались на всё, что плавало. В основном маленькие вьюрки, они бешено щебетали, когда каноэ проплывало мимо. Некоторые подлетали и опускались прямо на каноэ, сбиваясь в кучку и глядя на Мау с каким-то отчаянным, испуганным оптимизмом. Один вьюрок даже сел Мау на голову.
Пока Мау выпутывал птицу из волос, послышался удар, словно что-то намного более тяжёлое приземлилось на корму. Вьюрки испуганно вспорхнули и тут же опустились обратно, потому что у них не было сил лететь куда-то ещё. Но постарались оказаться подальше от нового пассажира, зная его неразборчивость в еде.
Это была большая птица с блестящим иссиня-чёрным оперением и белой грудью. На ногах росли пушистые белые пёрышки. Зато огромный клюв был яркий — красно-жёлтый.
Это птица-дедушка, она приносит удачу — во всяком случае, людям. Ничего, что из-за неё каноэ Мау замедлило ход и что она съела одну из его рыб. Птицы-дедушки научились не бояться людей: даже просто прогнать одну из них значило навлечь на себя неудачу. Мау грёб, чувствуя, что глаза-бусинки смотрят ему в спину. Он надеялся, что птица и вправду приносит удачу. Если ему хоть немножко повезёт, он будет дома ещё до полуночи.
— Эк! — закричала птица и поднялась в воздух, унося в клюве ещё одну рыбу из запасов Мау; каноэ закачалось.
«Ну что ж, — подумал Мау, — зато оно стало легче. Не так уж мне и нужна эта рыба. Сегодня вечером я до отвала наемся свинины!»
Птица тяжело приземлилась на плавающее впереди бревно. Довольно большое бревно. Подплыв поближе, Мау обнаружил, что это целое дерево, даже с корнями, хотя многие ветви у него обломаны.
Он увидел торчащий из воды топор, опутанный лианами. Он как знал, что увидит этот топор. Топор приковал к себе взгляд Мау и на миг стал центром, неподвижной точкой, вокруг которой завертелся весь мир.
Птица-дедушка подбросила рыбу в воздух, чтобы проглотить её целиком, а потом взлетела с мрачным видом, словно говоря: «Да стоит ли оно того?» — и медленно хлопая большими крыльями. Крылья почти касались грязной воды.
Ствол, освободившийся от веса птицы, начал вращаться. Но Мау был уже в воде. Он схватился за ручку топора как раз в тот момент, когда она ушла под воду. Задержал дыхание, упёрся ногами в ствол дерева и дёрнул. Ничего не скажешь, от большого ума он тогда, сто лет назад, всадил топор в дерево со всей силы, чтобы показать следующему за ним мальчику, какой он весь из себя мужчина…
У него должно было всё получиться. Последний могучий рывок — и дерево должно было отпустить топор. В идеальном мире так и было бы. Но разбухшая древесина держала крепко.
Мау нырял ещё три раза и каждый раз выныривал, кашляя и плюясь солёной водой. У него была глубокая, мрачная уверенность, что это неправильно: он не сомневался, что боги послали этот топор ему. Потому что этот топор ему потом понадобится. Мау был в этом уверен. А он не справился.
