Я - четвертый - Лор Питтакус (читать книги без сокращений txt) 📗

— Иди скажи до свидания миссис Харт, — кричит из гостиной Генри.

Миссис Харт стоит в дверях с Генри. Она говорит, что мне нужно поискать в школе ее дочь, что, может быть, мы подружимся. Я улыбаюсь и говорю, что да, это было бы хорошо. Когда она уезжает, мы тут же начинаем разгружать пикап. В зависимости от того, насколько быстро нам приходится покидать очередное место, мы путешествуем либо совсем налегке — то есть в одежде, которая на нас, с лэптопом Генри и с Лориенским Ларцом, отделанным искусной резьбой, который везде ездит с нами, — либо берем что-то еще, обычно дополнительные компьютеры и другое оборудование Генри, которое он использует для создания периметра безопасности и поиска во Всемирной паутине новостей и событий, которые могут иметь к нам отношение. На этот раз у нас с собой Ларец, два мощных компьютера, четыре телемонитора и четыре камеры видеонаблюдения. У нас есть также какая-то одежда, хотя лишь немногое из того, что мы носили во Флориде, годится для жизни в Огайо. Генри уносит Ларец в свою комнату, а все оборудование мы выгружаем в подвал, где он так все установит, что никакие гости не увидят. Как только все внесено в дом, он начинает настраивать камеры и включать мониторы.

— До утра у нас не будет Интернета. Но если ты хочешь пойти завтра в школу, я могу напечатать тебе все твои новые документы.

— А если я останусь, то надо будет помогать тебе чистить дом и заканчивать установку оборудования?

— Да.

— Я иду в школу, — выбираю я.

— Тогда тебе надо хорошо выспаться.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Еще одно новое «я», еще одна новая школа. Я уже сбился со счета, сколько их было за годы. Пятнадцать? Двадцать? Всегда маленький город, маленькая школа, всегда все одинаково. Новые ученики привлекают внимание. Иногда я задаюсь вопросом, насколько оправданна наша стратегия держаться маленьких городов — ведь здесь трудно, почти невозможно остаться незамеченными. Но я знаю, какой у Генри резон: они тоже не могут остаться незамеченными.

Школа расположена в пяти километрах от нашего дома. Утром Генри отвозит меня. Она меньше, чем другие школы, в которые я ходил, и выглядит неказисто: одноэтажная, длинная и приземистая. На стене рядом с дверью нарисован пират с кинжалом в зубах.

— Выходит, ты теперь Пират? — замечает Генри, стоя рядом со мной.

— Похоже на то, — отвечаю я.

— Ты знаешь, что делать, — говорит он.

— Это не первое мое родео.

— Не умничай. А то они обидятся.

— Не хотелось бы.

— Не высовывайся и не привлекай слишком много внимания.

— Просто муха на стене.

— И никого не обижай. Ты гораздо сильнее их.

— Я знаю.

— Самое важное, всегда будь наготове. Готовым бежать по первому слову. Что у тебя в рюкзаке?

— Сухофрукты с орехами на пять дней. Пара носков и термобелье. Штормовка. Ручной GPS. Нож в виде ручки.

— Это все время должно быть при тебе, — он делает глубокий вдох. — И следи за знаками. Твое Наследие теперь может проявиться в любой день. Во что бы то ни стало скрывай их и немедленно звони мне.

— Я знаю, Генри.

— В любой день, Джон, — повторяет он. — Если у тебя начнут пропадать пальцы, или ты начнешь парить, или сильно трястись, или утратишь мышечный контроль, или станешь слышать голоса, даже если никто вокруг не разговаривает, — что бы ни случилось, звони.

Я хлопаю по своей сумке.

— Мой телефон тут.

— После занятий я буду ждать тебя здесь. Удачи тебе в школе, парнишка, — напутствует он.

Я улыбаюсь, глядя на него. Ему пятьдесят лет, значит, ему было сорок, когда мы прибыли на Землю. Из-за возраста переход дался ему труднее. Он до сих пор говорит с сильным лориенским акцентом, который часто принимают за французский. Поначалу это было хорошим алиби, поэтому он назвался Анри — Генри и сохранил это имя, меняя только фамилию вслед за мной.

— Ну, я пошел править школой, — говорю я.

— Веди себя хорошо.

Я иду к зданию. Как и в большинстве школ, толпы детей слоняются по территории. Они разделены на группы, есть качки и чирлидеры, ребята из музыкальных групп со своими инструментами, умники в очках, с учебниками и смартфонами, любители марихуаны, которые держатся особняком и не замечают никого другого. Парень — долговязый и неуклюжий, в очках с толстыми стеклами — стоит один. Он одет в черную футболку «НАСА» и джинсы и весит никак не больше пятидесяти килограммов. Он держит в руках переносной телескоп и смотрит через него в небо, которое в основном закрыто облаками. Я вижу девушку, которая фотографирует и легко переходит от одной группы к другой. Она потрясающе красива, с прямыми светлыми волосами, спадающими ниже плеч, кожей цвета слоновой кости, высокими скулами и нежными голубыми глазами. Кажется, все ее знают, все с ней здороваются, и никто не возражает, когда она их фотографирует.

Увидев меня, она улыбается и машет рукой. Я удивляюсь, с чего бы, и оборачиваюсь посмотреть, нет ли кого-нибудь позади мной. Есть. Двое ребят обсуждают домашнюю работу по математике, но больше никого нет. Я оборачиваюсь к ней.

Девушка идет ко мне и улыбается. Я никогда не видел такой симпатичной девушки и тем более никогда с такой не разговаривал. И уж точно ни одна так мне не махала и не улыбалась, словно мы были друзьями. Я тут же начинаю нервничать и краснеть. К тому же я подозрителен, как меня и обучили. Приближаясь ко мне, она берет камеру и начинает меня фотографировать. Я поднимаю руки, чтобы закрыть лицо. Она опускает камеру и улыбается.

— Не стесняйся.

— Я не стесняюсь. Просто пытаюсь защитить твой объектив. Мое лицо может его сломать.

Она смеется.

— С таким хмурым видом может и сломать. Попробуй улыбнуться.

Я улыбаюсь, слегка. Я так нервничаю, что, мне кажется, готов взорваться. Я чувствую, что у меня горит шея, и руки становятся теплее.

— Это не настоящая улыбка, — говорит она, поддразнивая меня. — При настоящей улыбке надо показать зубы.

Я широко улыбаюсь, и она фотографирует. Обычно я никому не позволяю себя снимать. Если мое фото появится в Интернете или в газете, то отыскать меня станет гораздо легче. Оба раза, когда такое случилось, Генри был в ярости, он добрался до фотографий и уничтожил их. Если бы он узнал, что я сейчас фотографируюсь, у меня были бы большие неприятности. Но я ничего не могу с собой поделать — эта девушка так хороша и так очаровательна. Когда она фотографирует меня, ко мне подбегает собака. Это гончая с коричневыми висящими ушами, белыми ногами и грудью и стройным черным туловищем. Она тощая и грязная, словно бездомная. Она трется о мою ногу, скулит, старается привлечь мое внимание. Девушке нравится картинка, и она заставляет меня встать на корточки, чтобы можно было сфотографировать меня вместе с собакой.

Но как только она начинает щелкать, собака пятится назад. Чем больше она пытается снимать, тем дальше уходит собака. В конце концов она сдается и несколько раз фотографирует меня одного. Собака сидит примерно в десяти метрах и смотрит на нас.

— Ты знаешь эту собаку? — спрашивает она.

— Никогда раньше ее не видел.

— Ты ей явно нравишься. Ты ведь Джон, верно?

Она протягивает мне руку.

— Да, — отвечаю я. — Откуда ты знаешь?

— Я — Сара Харт. Моя мать — ваш агент по недвижимости. Она сказала, что ты, наверное, придешь сегодня в школу, и предложила тебя поискать. Ты сегодня единственный новенький.

Я смеюсь.

— Да, я познакомился с твоей мамой. Она приятная.

— Ты пожмешь мне руку?

Она все еще протягивает мне руку. Я улыбаюсь, пожимаю ее, и это точно одно из самых приятных ощущений, которое я когда-либо испытывал.

— Ого, — говорит она.

— Что?

— У тебя рука горячая. Действительно горячая, как будто у тебя лихорадка или что-то еще.

— Не думаю.

Она отпускает мою руку.

— Может, у тебя просто горячая кровь.

— Да, может быть.

Вдалеке звенит звонок, и Сара говорит, что он предупредительный. У нас пять минут, чтобы добраться до классов. Мы прощаемся, и я смотрю, как она уходит. Секунду спустя что-то ударяет меня сзади по локтю. Я поворачиваюсь, и мимо проносится группа игроков школьной футбольной команды в форменных куртках. Один из них сердито смотрит на меня, и я понимаю, что это он ударил меня своим рюкзаком, когда был сзади. Я сомневаюсь, что это было случайно, и иду за ними. Я знаю, что ничего не сделаю, хотя и мог бы. Просто мне не нравятся задиры. Я продолжаю идти, и тут ко мне подходит парень в футболке «НАСА».