Я - четвертый - Лор Питтакус (читать книги без сокращений txt) 📗

— Не бывает имени более распространенного. Пожалуй, я рад с вами познакомиться, мистер Смит.

Я улыбаюсь.

— Да, кажется, Джон Смит мне нравится.

— Я сделаю тебе документы, когда мы остановимся.

Через милю мы покидаем остров и едем по мосту. Под нами вода. Она спокойна, и лунный свет искрится на гребешках маленьких волн. Справа — океан, слева — залив. По сути, это одни и те же воды, только с разными названиями. Мне хочется заплакать, но я не плачу. Не то чтобы мне очень грустно покидать Флориду, но мне надоело все время бежать. Мне надоело каждые шесть месяцев придумывать себе новое имя. Я устал от новых домов, новых школ. Интересно, сможем ли мы когда-нибудь остановиться.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мы съезжаем с дороги, чтобы поесть, заправиться и купить новые телефоны. Идем на стоянку грузовиков, где едим запеченный батон с фаршем и макароны с сыром. Это одна из немногих вещей, которая, как признает Генри, лучше того, что у нас было на Лориен. Пока мы едим, он изготавливает на своем лэптопе новые документы с нашими новыми именами. Когда мы доберемся, он их отпечатает, и для всех мы будем теми, за кого будем себя выдавать.

— Так ты уверен насчет Джона Смита?

— Да.

— Ты родился в Тускалузе, штат Алабама.

Я смеюсь.

— Как ты это придумал?

Он улыбается и кивает в сторону двух женщин, сидящих через несколько столиков от нас. У обеих очень задорный вид, а на одной надета футболка с надписью: «В ТУСКАЛУЗЕ МЫ ЭТО ДЕЛАЕМ ЛУЧШЕ».

— И это будет следующее место, куда мы поедем, — говорит он.

— Это, конечно, глупо, но я надеюсь, что мы останемся в Огайо надолго.

— Конечно. Тебе нравится мысль отправиться в Огайо?

— Мне нравится мысль о том, чтобы завести друзей, ходить в одну и ту же школу дольше, чем несколько месяцев, и, может быть, вести нормальную жизнь. Я начал ее во Флориде. Это было здорово, и в первый раз с тех пор, как мы оказались на Земле, я почувствовал себя почти нормальным. Я хочу найти подходящее место и остаться там надолго.

Генри выглядит задумчивым.

— Ты сегодня смотрел на свои шрамы?

— Нет, а что?

— А то, что речь идет не о тебе. Речь идет о выживании нашей расы, которая была почти полностью уничтожена, и о том, чтобы сохранить тебе жизнь. С каждым разом, когда один из нас умирает, — с каждым разом, когда умирает один из вас, Гвардейцев, — наши шансы уменьшаются. Ты — Четвертый, ты — следующий на очереди. За тобой охотится целая раса злобных убийц. Мы уедем при первых же признаках угрозы, и я даже не буду это с тобой обсуждать.

За рулем все время Генри. Если не считать остановок и изготовления новых документов, дорога занимает примерно тридцать часов. Я в основном дремлю или играю в видеоигры. Из-за своих рефлексов с большинством игр я справляюсь быстро. На самую трудную ушло около дня. Больше всего мне нравятся войны с пришельцами и космические игры. Я притворяюсь, что вернулся на Лориен, сражаюсь с могадорцами, рублю их и обращаю в прах. Генри считает это глупостью и пытается отговаривать меня от этого. Он утверждает, что мы должны жить в настоящем мире, где война и смерть — это реальность, а не притворство. Закончив с последней игрой, я поднимаю взгляд. Я устал сидеть в пикапе. Часы на панели показывают 7:58. Я зеваю и тру глаза.

— Еще далеко?

— Почти приехали, — говорит Генри.

Вокруг темно, но на западе небо тускло подсвечено. Мы проезжаем фермы с лошадьми и скотом, потом пустые поля, а за ними деревья, тянущиеся так далеко, насколько хватает глаз. Это как раз то, чего хотел Генри: спокойное место, где можно оставаться незамеченными. Раз в неделю он по шесть, семь, восемь часов обшаривает Интернет, чтобы обновить список выставленных на продажу или в аренду домов по всей стране, которые отвечают его требованиям: изолированные, сельские, доступные немедленно. Он сказал мне, что только с четвертой попытки — сначала он звонил в Южную Дакоту, в Нью-Мексико и в Арканзас — он нашел дом, который сдается в аренду и в котором мы теперь будем жить.

Через несколько минут мы видим россыпь огней, которые означают, что мы добрались до города. Мы проезжаем знак с надписью:

— Ну и ну, — говорю я. — Это место еще меньше, чем то, в Монтане.

Генри улыбается.

— Как ты думаешь, для кого это рай? [1]

— Может, для коров? Для пугал?

Мы проезжаем старую заправку, автомойку, кладбище. Потом начинаются дома, обшитые панелями, стоящие примерно в десяти метрах друг от друга. В большинстве из них на окнах висят украшения к Хэллоуину. К дверям через маленькие дворики ведут дорожки. В центре городка находится площадка с круговым движением, а посередине стоит статуя человека верхом на лошади и с мечом в руке. Генри останавливается. Мы оба смотрим на статую и смеемся, хотя смеемся не над ней, а потому, что надеемся, что здесь больше никто не появится с мечом в руках. Он продолжает ехать по кругу, а когда выезжает с него, навигатор GPS показывает, что надо поворачивать. Мы направляемся на запад и покидаем город. Проезжаем семь километров и сворачиваем налево на посыпанную гравием дорогу, потом едем мимо распаханных полей, на которых летом, наверное, растет кукуруза, потом еще полтора километра сквозь густой лес. И тут мы его находим, едва видный в зарослях, ржавый серебристый почтовый ящик с черными буквами сбоку:

— Ближайший дом находится в полутора километрах отсюда, — говорит Генри и сворачивает к дому. Через гравий пробивается трава, дорожка покрыта бурого цвета лужами. Генри подъезжает к дому и глушит двигатель.

— Чья это машина? — спрашиваю я, кивая на черный внедорожник, за которым Генри только что припарковался.

— Думаю, нашего агента по недвижимости.

Дом стоит в окружении деревьев. В темноте у него зловещий вид, словно того, кто жил в нем последним, спугнули, или увезли, или он бежал. Я вылезаю из пикапа. Двигатель еще пощелкивает, и я чувствую исходящий от него жар. Я беру из кузова свою сумку и стою с ней.

— Ну, как тебе? — спрашивает Генри.

Дом одноэтажный. Отделан деревянными панелями. Белая краска в основном облупилась. Одно из окон на фасаде разбито. Крыша покрыта черной мягкой черепицей, покоробленной и на вид непрочной. Три деревянные ступеньки ведут на маленькую веранду, уставленную шаткими стульями. Сам двор длинный и заросший. Последний раз траву здесь стригли очень давно.

— Это похоже на рай, — говорю я.

Мы вместе идем к дому. В этот момент в дверях появляется хорошо одетая блондинка примерно того же возраста, что и Генри. На ней деловой костюм, в руках папка и планшетка с бумагами, к поясу юбки прикреплен смартфон «Блэкберри». Она улыбается.

— Мистер Смит?

— Да, — говорит Генри.

— Я — Анни Харт из агентства недвижимости «Парадайз». Мы говорили по телефону. Я недавно пыталась вам позвонить, но ваш телефон, похоже, был отключен.

— Да, так и есть. К сожалению, пока мы ехали, села батарейка.

— О, терпеть не могу, когда такое случается, — замечает она, подходит к нам и пожимает Генри руку. Она спрашивает, как меня зовут, и я отвечаю ей, хотя, как всегда, меня подмывает сказать просто: «Четвертый». Пока Генри подписывает документы на аренду, она интересуется, сколько мне лет, и сообщает, что у нее дочь примерно того же возраста и учится в местной школе. Она обаятельная, дружелюбная и явно любит поболтать. Генри возвращает ей документы, и мы втроем входим в дом. Внутри большая часть мебели накрыта белыми простынями. То, что без простыней, покрыто толстым слоем пыли и мертвых насекомых.

Жалюзи на окнах кажутся хрупкими, а стены отделаны дешевыми фанерными панелями. В доме две спальни, скромных размеров кухня со светло-зеленым линолеумом на полу и один туалет. Гостиная большая, прямоугольная и расположена в передней части дома. В дальнем ее углу виден камин. Я прохожу в спальню поменьше и бросаю свою сумку на кровать. Здесь висит огромный выцветший плакат с футболистом в яркой оранжевой форме. Он как раз пасует мяч, и кажется, что его вот-вот сомнет мощный игрок в черно-золотой форме. На плакате написано: Берни Косар, куортербек, команда «Кливленд Браунз». [2]