Сильвия и Бруно. Окончание истории - Кэрролл Льюис (чтение книг txt) 📗

— Я думаю, он всё ещё в Эльфстоне, — ответил Эрик. — Только я не бывал там с тех пор, как мы с вами последний раз виделись.

Какой части этого сообщения было сильнее дивиться?

— А позвольте спросить — если только это не будет нескромностью с моей стороны, — когда же прозвенят для вас свадебные колокола? Или, быть может, они уже прозвенели?

— Нет, — отвечал Эрик ровным голосом, не выдающим и тени эмоций, — с тем соглашением покончено. Я всё ещё «Бенедикт-холостяк» [14].

Тут уж на меня нахлынули такие лучезарные мечты о возможности нового счастья для Артура, что дальше я всё равно не смог бы связно вести беседу, поэтому был рад первому же приличному предлогу, чтобы уединиться в тишине.

На следующий день я написал Артуру, сделав ему суровейший выговор за долгое молчание, который только смогло вывести моё перо, и потребовал, чтобы он без промедления написал мне, как у него обстоят дела.

Ответ должен был придти только через три или четыре недели, а вероятно и позже; никогда ещё дни мои не тащились от утра к вечеру с такой несносной медлительностью.

Однажды после полудня я, чтобы скоротать время, отправился на Кенсингтон-гарденз [15] и, бесцельно бродя в парке по всем подворачивающимся дорожкам без разбору, вскоре почувствовал, что случайно забрёл на совершенно не знакомую мне тропку. К этому времени я и помнить не помнил ни о каких «наваждениях», и думать забыл о возможности встречи с моими сказочными друзьями. И вот, представьте себе, я замечаю маленькое существо, снующее в траве, окаймляющей мою тропинку. Это существо не походило на лягушку или насекомое, или какую-либо иную живую тварь, которую всякий узнает с первого взгляда. Осторожно опустившись на колени и сложив ладони крышечкой, я изловил непоседу — и тут же затрепетал от изумления и радости. Моим пленником оказался Бруно собственной персоной!

Бруно воспринял своё пленение совершенно хладнокровно, и когда я поставил его на землю возле себя, чтобы легче было с ним разговаривать, он тот час же затараторил, словно мы расстались всего несколько минут назад.

— Знаешь, какое Правило есть у тех, кто отыщет Эльфа, — сам, без подсказки? — Бруно определённо не улучшил свою речь с точки зрения грамматической правильности.

— Нет, — ответил я. — Я даже не знал, что существуют какие-то правила для ловцов Эльфов.

— По-моему, ты имеешь Правило меня съесть, — сказал малыш, с ухмылкой превосходства глядя на меня снизу вверх. Как и прежде, его словоупотребление слегка отличалось от общепринятых норм. — Только я не совсем проверен. Ты пока не ешь, мы лучше спросим.

Что ж, подумал я, весьма разумно — не совершать неотменимого поступка, особенно такого, пока не наведёшь справок.

— Разумеется, я сначала спрошу, — заверил я. — К тому же я ещё не знаю, стоишь ли вообще того, чтобы тебя если.

— Стою, стою, я ведь очень вкусный, — убеждённо сообщил Бруно, словно этим стоило гордиться.

— А что ты здесь делаешь, Бруно?

— Не так ты меня зовёшь! — заявил маленький проказник. — Разве ты не знаешь, что меня зовут «Ох, Бруно!»? Сильвия меня так всегда зовёт, когда я отвечаю уроки.

— Так что ты здесь делаешь, Ох, Бруно?

— Уроки делаю, что ж ещё! — Ответ сопровождался плутовским блеском глаз — как всегда, когда Бруно знал, что его ответ поставит собеседника в тупик.

— Ого, значит, вот как ты делаешь свои уроки? Наверно, так тебе лучше запоминается?

— Мои уроки легко поминаются, — сказал Бруно. — Вот уроки Сильвии, так те просто ужас как поминаются! — Он нахмурился, словно мучительно пытался что-то обмозговать, и постучал себе по лбу костяшками пальцев. — Не могу так сильно думать, чтобы их выучить! — в отчаянии признался он. — Тут, наверно, нужно думать вдвойне!

— А куда подевалась Сильвия?

— Хотел бы я это знать! — расстроено произнёс Бруно. — Что за польза сажать меня за уроки, когда она уходит и не может объяснить мне трудные места?

— Так я поищу её. — Встав с колен и склонясь пополам, я обошёл дерево, высматривая Сильвию в траве. Прошла всего минута, и вновь я заметил необычное существо, рыскающее среди травы. Опустившись на колени, я нос к носу столкнулся с бесхитростным личиком Сильвии, которое при виде меня осветилось радостным удивлением, и услышал так хорошо знакомый мне мелодичный голосок. Мне показалось, что это было окончанием предложения, начало которого я пропустил:

— ...и теперь, наверно, он уже должен всё выполнить. Давайте к нему вернёмся. Ведь вы идете со мной? Он с той стороны — надо только обойти вокруг дерева.

Ну, мне на это потребовалась бы всего пара шагов, но для Сильвии путь был неблизок, поэтому каждый шаг я делал медленно-медленно, чтобы малютка не отстала и не потерялась из виду.

Найти задания Бруно было проще простого: они были написаны чётким почерком на широких и гладких листьях плюща, беспорядочно разбросанных на пятачке голой земли, с которого повыщипали всю траву, вот только нигде не было видно самого изнурённого школяра, который, вообще-то, в данную минуту должен был над ними корпеть; мы искали его тут и там, и долгое время безуспешно, пока, наконец, острые глазки Сильвии не высмотрели братца, раскачивающегося на усике плюща, и тогда она строгим голосом приказала ему немедленно возвращаться к terra firma [16] и заняться насущными делами.

— Теперь, Бруно! — укоризненно продолжала она. — Я разве не говорила, что тебе нужно заниматься уроками, пока не услышишь иное?

— А я сразу услышал иное! — заявил Бруно с озорным блеском в глазах.

— Да что же, озорник ты эдакий?

— Так, словно сотрясение воздуха, — ответил Бруно. — Словно его взболтали. Вы такое когда-нибудь слышали, господин сударь?

— Но спать всё равно на них не надо, маленький ты ленивец! — Ибо Бруно завернулся в самое большое «задание», а другое приспособил на манер подушки.

— Я не сплю, — ответил Бруно глубоко уязвлённым тоном. — Если я закрываю глаза, то это и говорит, что я просыпаюсь!

— Так, ну и сколько же ты выучил, говори!

— Я выучил такой крошечный кусочек, — скромно отвечал Бруно, явно опасаясь переоценить свои достижения. — Больше выучить я не мог!

— Ох, Бруно! Ты же знаешь, что можешь, когда хочешь.

— Конечно, когда хочу, то я могу, — ответил изнуренный школяр, — но я не могу, когда не хочу.

У Сильвии имелся способ — я его, правда, никогда не одобрял — уклоняться от логических затруднений, перед которыми её ставил собственный братец: она в таких случаях быстренько перескакивала на другую тему; теперь она применила ту же военную хитрость.

— Должна сказать тебе одну вещь...

— А знаете, господин сударь, — ехидно заметил Бруно, — эта Сильвия не умеет считать! Когда она говорит: «Я должна сказать одну вещь», — я уж знаю: она непременно скажет две вещи! Она всегда так делает.

— Две головы лучше, чем одна, Бруно, — сказал я, сам не понимая, к чему.

— Иметь две головы — это неплохо, — пробормотал Бруно. — Одна будет есть мой обед, а другая спорить с Сильвией. А вы думаете, что станете красивее, если у вас будет две головы, господин сударь?

Я заверил его, что нисколько в этом не сомневаюсь.

— Я знаю, почему Сильвия такая сердитая, — очень серьёзно, даже печально продолжал Бруно.

Сильвины глаза расширились и округлились от изумления этим новым и неожиданным поворотом в его рассуждениях. Но перебивать она не стала.

— Может, расскажешь мне об этом, когда закончишь уроки? — предложил я.

— Прекрасно, — проговорил Бруно, как бы подчиняясь необходимости. — Только тогда она уже не будет сердитой.

— Ему нужно сделать всего три урока, — объяснила мне Сильвия. — Чтение, Географию и Пенье.