Сто полей - Латынина Юлия Леонидовна (книги бесплатно .TXT) 📗
На следующий день жители деревни вернулись.
Деревня была устроена незамысловато, поле – тоже: лес был вырублен, выжжен и засеян. Таких вырубок было очень много: ливни быстро вымывали почву, люди переходили на другое место, а вырубка зарастала, видимо, лет двести-триста. Сил по-настоящему навредить природе у людей не хватало, и они жили с ней в полной гармонии. Ванвейлен благословил в душе здешний метод сельского хозяйства: если бы не вырубки, ракетоплан распоролся бы о деревья.
В деревне в правильном порядке стояли круглые хижины с деревянными подпорками и заплетенными окнами. Подпорки все были одинаковой длины, чтобы, в случае чего, отдать подпорку из хижины покойника – соседу, но огород у каждого был совершенно свой. Большой Короб – так, примерно, кажется, звали человека, приставленного деревней к небесным гостям, – с гордостью провел Ванвейлена по лощинам и террасам, указывая на свой огород, свою пальму, свой таро и ямс.
Большой Короб, видимо, безошибочно угадал в Ванвейлене Большого Человека из летающей деревни и свел его Больш Человеком из деревни наземной. Тот объяснил Ванвейлену с помощью знаков, что девушки и еда у столба были товаром для обмена с богами. Ванвейлен не понял, что требовалось от богов взамен: железная чешуя, возмещение за потраву или хорошая погода. На всякий случай он объяснил, что девушка в качестве товара им не подходит. Тот вздохнул, развернул пальмовые листья в принесенной с собой корзине и вытащил оттуда два полукилограммовых бруска золота. На брусках были иероглифы, похожие на головастиков, и клеймо: множество людей на городской площади. Ванвейлен погладил брусок и подумал, что, вероятно, с жителями этого мира можно будет все-таки найти общий язык.
В деревне поспешно солили, коптили, кололи, сушили, – Большой Человек деревни, Белый Батат, гонял людей, как мух. Ванвейлен понял, что идут какие-то грандиозные приготовления к торговой экспедиции по обмену с прибрежным городом, а может, и дальше.
Дикари быстро освоились с богами и стали воровать с корабля все, что попадалось им под руку. Бредшо сказал, что это потому, что у них другие представления о собственности, но Клайд Ванвейлен подстрелил парочку дикарей, и с этих пор представления дикарей о собственности не очень отличались от представлений Ванвейлена.
Ванвейлен так и не вытряс из Бредшо признания, на какую из многочисленных спецслужб Федерации тот работает, но про себя решил, что речь идет о Комиссии по соблюдению межконституционных ограничений, – говорят, именно там обитали вот такие парни, – непременно с двумя дипломами, очками на носу, печальным взглядом и сравнительно слабыми кулаками.
С самого начала Ванвейлен подумал, что неплохо бы иметь что-то, чем можно торговать с дикарями. Но, поскольку местные автоматы для размена денег не принимали кредитные карточки, пришлось поступить по-другому. Бредшо нашел в горах подходящий песочек, – все-таки, видимо, что-то в геологии он понимал. Из подручного материала и остатков двигателя соорудили печку и наделали для дикарей всяких бус, – красных, розовых и синих. Эти бусы так понравились туземцам, что они меняли на них свиней, коз, и квадратные золотые слитки.
Бредшо сказал, что менять десяток пестрых бусинок на золотой слиток – это значит обирать аборигенов, Ванвейлен сказал, что еще одно такое заявление со стороны Бредшо, – и он скормит Бредшо аборигенам на завтрак.
Ванвейлену очень хотелось собрать побольше золота. Ванвейлен стал расспрашивать, скорее знаками, чем словами, где они берут слитки, и разузнал, что на юге, ближе к стране мертвых, есть города, сделанные людьми, приплывшими из-за моря, и что эти люди, вероятно, родственники Ванвейлена, поскольку плавать по морю, наверное, труднее, чем летать по воздуху.
Ванвейлен собрал экипаж и сказал, что если они собираются всю жизнь есть бататы и сливаться с непотревоженной природой, то лучшего места в галактике им не найти. Он же, Ванвейлен, намерен добраться до прибрежных городов, нанять там корабль, переплыть море, добраться до корабля и улететь с планеты.
Некоторое время обсуждался проект строительства самого неуклюжего вездехода в мире, который должен был потреблять в качестве горючего местный бататовый самогон. Но двигатель разлетелся при первом же испытании. Самогон, заготовленный в невиданных на острове количествах, раздали населению, и, надо сказать, это дело стало впоследствии у туземцев ежегодным праздником.
На празднике Ванвейлен объяснил, что ему нужны носильщики. Дикари из деревни отказались сами идти к побережью, но, соблазненные красивыми бусами, напали на соседнюю деревню. Половину пленников они продали Ванвейлену, за сорок бус штуку, а половину усыновили, чтобы потом съесть.
Бредшо вел себя смирно и водворять демократию не порывался. Возможно, это было связано с тем, что в племени и так господствовала демократия, столь полная, что она не нуждалась даже в спецслужбах для охраны демократии. Он только сказал, что Ванвейлен оправдывает свою репутацию.
Да, была у двадцатисемилетнего Ванвейлена репутация, была с тех самых пор, когда Ванвейлен возглавил маленькую экспедицию «Интерспейса», – компании время от времени посылали в космос хлюпкие разведывательные ракеты, потому что эти деньги списывались им с налогов. Никто не хотел тогда идти под начальство молодого голодного капитана, сына нью-тайваньских эмигрантов, и Ванвейлен набрал людей со всяческими прорехами в биографии. За Вегой-20 это отребье отказалось лететь дальше, и капитану пришлось продырявить пару горячих голов, чтобы охладить остальные. Экспедиция завершилась довольно удачно, но по возвращении Ванвейлена из компании вышибли.
Так вот появилась у Ванвейлена репутация, а заодно и файл в федеральном компьютере. Ха-ароший файл, увлекательный, кабы не этот файл, и не выбрал бы господин Бредшо себе такого капитана для импорта геофизической демократии…
Когда у землян стало шестьдесят рабов, Ванвейлен снял с корабля все оборудование, какое хотел, навьючил рабов копченым мясом, саговой мукой и разобранным ракетным двигателем, запасся хорошей водой и двинулся к побережью.
Дорогу в город дикари и в самом деле знали отлично. Через десять дней земляне увидели с вершины холма городские здания. Тут рабы сложили поклажу, сели под пальму, зажарили курицу, скатили косточки к Городу вниз, собрали свои корзины и объяснили Ванвейлену, что он может их, конечно, съесть, но в город они не пойдут.
Ванвейлен не стал их есть, и земляне спустились в Город одни.
Маленький город с большим космодромом для народных собраний был пуст лет триста. Время и отчасти землетрясение потрудились над ним, но преуспели мало, ибо люди им не помогли.
Люди пропали, а душа города осталась на месте: виноградные прессы и земляные печи для меди и золота, фрески на стенах, дома и очаги, боги и оборотни-предки, спустившиеся с гор в виде животных. В городских цистернах плескалась дождевая вода, но изощренная система подземных каналов, пронизывавшая горные террасы, была безнадежно разрушена. В доках рассыхались корабли со звериными мордами, за стенами городских садов дичали яблони и пчелы, в храмах на голодных богах истлела одежда, в золотых рудниках на склонах гор обрушилась деревянная крепь: «Люди вынесли из гор золото и потеряли интерес к этой земле», – подумал Ванвейлен.
В храмах стояли яшмовые ларцы, в ларцах – сандаловые валики, на которые когда-то были навиты шелковые свитки. Слова истлели. Из-за обилия рисунков и подписей город сам был как большая книга, но Ванвейлен не умел читать и только разглядывал картинки.
На картинках текла обычная жизнь людей, вещей и исчадий фантазии. Стучали по наковальне кузнецы, лавочники расхваливали товар, умирали и воскресали боги, и над рудниками, похожими на преисподнюю, росли золотые деревья с говорящими яблоками. Люди были маленькие и с паучьими ножками, – те, кто рисовал картинки-комиксы, знали, что главные действующие лица нарисованных историй – не люди, а вещи более непреходящие: Города, Сады, Священные Вещицы.
