Чары тьмы - Керр Катарина (книги онлайн полные .txt) 📗
— Разве это не прекрасная шутка? — Калондериэль мимолетно улыбнулся. — Я определенно выбрал нужного барда, чтобы ответить на мой вопрос. Ты как-то странно привязан к этим женщинам с круглыми ушами, друг мой.
— Ну, их у меня не было не так уж и много.
Когда Калондериэль начал смеяться, Девабериэль замахнулся на него.
— Прекрати выть, Тсак-гоблин! Я хочу знать об этом сыне. Все детали, какие ты только помнишь.
Несколько дней спустя Родри стал предметом еще одного обсуждения, на сей раз — в Бардеке, далеко за Южным морем. Разговор происходил в удаленной горной местности, на главном острове. Там, на верхнем этаже изолированно стоящей усадьбы, двое мужчин лениво раскинулись на пурпурном диване, наблюдая за третьим, который сидел за столом, покрытым свернутыми пергаментами и книгами.
Этот третий был очень полным и морщинистым. Его кожа настолько обвисла, что он напоминал порванный кожаный мяч. На его темном черепе осталось лишь несколько пучков седых волос.
Когда бы он ни поднимал взгляд, его веки неконтролируемо опускались, наполовину прикрывая карие глаза. Он так тщательно и так давно занимался черным двеомером, что у него больше не было имени. Он назывался просто Старцем.
Двое других приехали из Дэверри. Аластир, плотный человек с квадратным лицом и седыми волосами, выглядел на пятьдесят, но на самом деле ему было ближе к семидесяти. На первый взгляд он казался типичным купцом из Кермора, в бриггах в клетку и красиво вышитой рубашке. Он действительно прилагал усилия, чтобы выглядеть похожим на торговца.
Второго звали Саркин; ему только что исполнилось тридцать. Его отличали густые светлые волосы, синие глаза и правильные черты лица, которые должны были бы сделать его красивым, если бы что-то в улыбке, в выражении горящих глаз не заставляло большинство людей находить его отталкивающим.
Они оба не произнесли ни слова, пока Старец не поднял голову и не откинул ее назад, чтобы видеть обоих своих собеседников.
— Я прошелся по всем главным расчетам, — голос Старца напоминал шуршание трущихся друг о друга двух старых прутьев. — Здесь работает какой-то скрытый фактор, которого я не понимаю. Имеется некий секрет, возможно, определенная сила Судьбы, которая вмешалась в наши планы.
— А это может быть просто Мастер Эфира? — спросил Аластир. — Война Лослейна шла прекрасно, пока не вмешался Невин.
Старец покачал головой и взял в руки лист пергамента.
— Это гороскоп Тингира, отца Родри. Мое искусство очень сложное, Аластир. Простой гороскоп открывает мало тайн.
— Понятно. Я этого не осознавал.
— Несомненно, поскольку лишь немногие знают звезды так, как я. Большинство дураков думают, что когда человек умирает, от его гороскопа больше нет толка, но астрология — это искусство изучения начал. На все начатое человеком в жизни — например, рождение сына — влияют звезды, даже после его смерти. Теперь, когда я сопоставил этот гороскоп с кое-какими прохождениями планет через меридианы, мне стало ясно, что нынешним летом Тингир потеряет сына из-за обмана. Гороскоп старшего брата показал, что он в опасности, поэтому, очевидно, Родри должен был бы быть потерянным сыном.
— Ну, год еще не закончился. Будет легко послать за ним наемных убийц.
— Легко и почти бесполезно. Знаки ясно показывают, что он умрет в сражении. Вы забыли все, что я вам когда-то рассказывал?
— Нижайше прошу меня извинить.
— Кроме того, год в Дэверри заканчивается в праздник Самхайн. Теперь у нас осталось меньше месяца. Нет, все так, как я сказал. Здесь работает какой-то тайный фактор. — Взгляд Старца остановился на столе, заваленном свитками. — И тем не менее кажется, будто у меня имеется вся информация, какая только может понадобиться. Это знаменует зло — для всех нас. Нет, Аластир, мы не станем отправлять наемных убийц. Никаких поспешных решений, пока я не разгадаю эту загадку.
— Конечно, как ты хочешь.
— Конечно, — Старец взял костяное перо и лениво постучал им по пергаменту. — И эта женщина тоже ставит меня в тупик. Очень сильно эта Джилл ставит меня в тупик. В знаках не было ничего о женщине, которая умеет сражаться, как мужчина. Мне хотелось бы получить побольше информации о ней, если возможно — ее дату рождения, чтобы я смог просчитать ее гороскоп.
— Я приложу все усилия, чтобы раздобыть ее для тебя, когда вернусь.
Старец одобрительно кивнул, от чего все его подбородки задрожали, а потом переменил позу.
— Отправь своего ученика. Пусть принесет мне поесть.
Аластир кивнул Саркину, который встал и покорно покинул комнату. Старец мгновение задумчиво смотрел на дверь.
— Он тебя ненавидит, — сказал он наконец.
— Ненавидит? Я этого не осознавал.
— Несомненно, он прилагает большие усилия, чтобы скрыть это. Подобающе и правильно, когда ученик сражается со своим учителем. Никто не учится на Темной Тропе, если не сражается за знания. Но ненависть? Это очень опасно.
Аластир задумался: не увидел ли Старец какой-то знак, свидетельствующий о том, что Саркин представляет настоящую угрозу. Мастер никогда об этом не скажет, разве что за высокую цену. Старец считался величайшим из ныне живущих экспертов в одной определенной части черного двеомера. Ему не было равных в искусстве выдергивать намеки о будущих событиях из Вселенной, не желающей открывать свои тайны. Его личное извращение астрологии являлось только частью искусства, которое включало в себя медитацию и опасный вид астрального дальновидения. На свой лад он был безукоризненно честен, а как мастер представлял собою большую ценность. Поэтому Старец пользовался уважением и преданностью — редкими среди мастеров двеомера левой тропы. В определенном смысле он даже считался лидером их «братства» — насколько оно вообще могло иметь лидера.
Поскольку почтенный возраст и тучность привязывали Старца к усадьбе, Аластир заключил с ним сделку. Мастер помогает своему союзнику в выполнении его собственных планов, а в ответ Аластир делает ту часть работы Старца, которая требует путешествий.
Через несколько минут Саркин вернулся с миской на подносе и поставил ее перед Старцем, а затем занял место рядом с Аластиром. В миске лежало сырое мясо недавно убитого животного. Оно плескалось в еще теплой крови — необходимая пища для пожилых мастеров темных искусств. Старец опустил палец в кровь и облизал его.
— Теперь что касается твоей работы, — продолжал он. — Приближается лучшее время для получения того, что ты ищешь, но ты должен быть очень осторожен. Я знаю: ты предпринял много предосторожностей. Вспомни, как тщательно мы работали над тем, чтобы убрать Родри. Ты прекрасно знаешь, как все закончилось.
— Уверяю тебя, что буду постоянно настороже.
— Хорошо. Следующим летом конфигурация планет расположится враждебно для гороскопа короля Дэверри. На это расположение в свою очередь оказывают влияние сложные факторы, которые находятся выше пределов твоего понимания. Все эти знаки, взятые вместе, показывают: король может потерять могущественного защитника, если кто-нибудь поработает над этим вопросом.
— Отлично! Камень, который я ищу, как раз является таким защитником.
Старец замолчал, чтобы еще раз опустить палец в чащу и облизать.
— Все это очень интересно, Аластир. До сих пор ты выполнял свою часть нашей сделки. Возможно, ты работал даже лучше, чем осознаешь сам. Так много странных вещей, — голос Старца звучал почти мечтательно. — Очень, очень интересно. Когда ты вернешься в Дэверри, посмотрим, не попадется ли тебе на пути еще больше странных вещей. Видишь, что я имею в виду? Ты должен быть настороже каждую минуту.
Аластир почувствовал, как ледяная рука сжала его живот. Его уже предупреждали — правда, очень осторожно, — что Старец больше не может полностью доверять собственным предсказаниям.
Девабериэль Серебряная Рука стоял на коленях в своем красном кожаном шатре и методично рылся в мешке, вышитом виноградной лозой и розами. Поскольку мешок был довольно большим, ему потребовалось какое-то время, чтобы найти то, что он искал. Он раздраженно разгребал старые трофеи с певческих соревнований, первую, не очень удачную вышивку дочери, две не подходящие друг другу серебряные пряжки и, бутылочку с духами из Бардека и деревянную лошадку, которую ему подарила его любовница, имя которой он позабыл. В самом низу он откопал наконец маленький кожаный кошель, такой старый, что он потрескался.
