Сны Черной Жемчужины (СИ) - Линкольн К. Берд (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
— Ты нам не навредишь, — сказал Кен на японском. Красная рубашка поймал стюардессу. — Вы пришли только забрать.
— Поспоришь на ее шею, Вестник?
Кен оскалился, взглянул на меня. Нервничал, что его назвали Вестником при мне? У меня были проблемы важнее. У них был папа. В какую сторону двигался этот лифт? Цифры над дверями менялись. Нужно вниз. Я могла спуститься по лестнице быстрее, чем бежать наверх.
— Где лестница? — сказала я, отодвигаясь от стены со вспышкой адреналина.
— Поздно, — сказал Красная рубашка на английском с акцентом.
— Лестница!
Кен покачал головой.
— Как только они пропали из виду, они могли иллюзией превратиться в кого угодно. Этот парень — наш лучший шанс отыскать Хераи-сана.
Нападавший, лежащий на полу, вдруг исполнил прием акробата, вскочил как ниндзя или танцор хип-хопа. Он тряхнул руками и хрустнул костяшками.
— Без обид, девица, — Красная рубашка тряхнул стюардессой. — Но мы не позволим вам последовать за нами.
Мистер хип-хоп ниндзя вытащил дубинку из штанов. Кен пригнулся, раскинул руки в защитной стойке карате. Я бы фыркнула от сюрреализма, но вместо этого ударила ладонью по лбу.
Эскалатор! Может, я еще смогу догнать папу.
Приглушенный стук, Красная рубашка отбросил стюардессу к стене. Она издала сдавленный вопль. Это отвлекло Кена, и ниндзя ударил его палкой в живот.
— Назад. Дайте нам уйти, и никто не пострадает. Точнее, не пострадает сильнее, — сказал Красная рубашка, обходя Кена, чтобы тот не мог отпрянуть в сторону. Он почти насмехался. Гад.
Я пошла к эскалатору, но ниндзя возник передо мной с палкой наперевес.
— Мы задержим вас тут еще на пару минут, — сказал Красная рубашка за мной. Его нескладный английский ощущался как оскорбление.
Кен ударил его по ногам, но Красная рубашка отскочил, ударил Кена по паху в отместку.
— Ладно, — сказала я на английском. Не нужно было показывать им, как хорошо я говорила на японском. — Хватит его бить. Что вы делаете с моим отцом?
— Я не могу сказать тебе при рабе Совета, — сказал Красная рубашка. Он бесил. Его слова заставляли меня скалиться. Лифт снова звякнул.
— Если навредите моему папе, клянусь, я отыщу каждого и высосу сны так, что от вас останутся только пустые оболочки.
Двери лифта открылись, и стало видно растрепанного Кваскви, улыбающегося со своими белыми зубами, и папа был на его плече. Темные влажные пятна и синие перья покрывали лифт.
— Остынь. Не нужно пугать их, срываясь баку-берсерком. Акихито в безопасности.
Я бросилась в лифт, сунула ногу в дверь. Папа казался целым, хоть и оставался без сознания. Кен помог стюардессе встать. Ниндзя наступал со своей дубинкой.
— Ах-ах, — Кваскви погрозил ему пальцем. Он прижал ладонь под его ртом и подул. Поток синих перьев полетел в лицо парня. Он согнулся и закашлялся.
— Уходи, — прорычал Кен, как альфа-самец.
— Это не поможет, — сказала стюардесса на японском. Стала смелой, когда преимущество оказалось у нас. — Как только Мурасэ узнает, что вы пытались похитить баку…
Но двое нападавших поджали хвосты и побежали большими прыжками по эскалатору, когда она заговорила.
— Ты их узнала, — сказал Кен. Он склонился, шумно дыша, уперся руками в колени. Когда он выпрямился, он передал мне ручку от чемодана на колесиках.
Стюардесса мрачно сжала губы. Она кивнула на меня в стиле «не при безумной американке», поправляя юбку своей формы.
— Не надо даже пытаться меня благодарить за спасение твоего отца, — сказал Кваскви. Он толкнул отца ко мне. Я пошатнулась под его весом, пока Кваскви изображал официальный поклон.
— Спасибо, — сказала я.
Кваскви моргнул и сжал губы, не выпустив насмешку, которую подготовил. Он явно не ожидал прямой благодарности.
— Ты мог хотя бы забрать тележку? — сказала стюардесса. Она с презрением сдула синие перья с пиджака ее формы.
— Твои дружки тоже ее хотели, — сказал Кваскви. — Давайте уже идти. Я голоден.
Кен подошел ко мне и взял себе половину веса папы.
— Мы не можем просто пройти мимо рамок с мужчиной без сознания.
— Ты можешь сделать его невидимым? — сказал Кваскви.
— Нет, если мне придется его нести.
— Я поищу еще тележку, — сказала стюардесса.
— А если напавшие вернутся? — тихо спросила я. — Не ясно, сдались ли они.
— Я убедился, что тот парень сдался, — Кваскви потирал руки.
— Нам нужно доставить папу в безопасное место.
— В Японию пропускают строго, — сказал Кен. — Особенно после ТОРС и Зика.
Кваскви закатил глаза.
— О, Кузнечик, — сказал он. — Как мало веры. Следуй за мной.
— Ты же не… — начала говорить стюардесса.
— Вперед, — перебила я, потянула папу и Кена к вершине эскалатора. Принцесса Стюардесса уже надоела. — Двигайся, сомнения подождет, — мы спустили сумки и папу с эскалатора, следуя за Кваскви по бесконечным бежевым коридорам с надписями на английском, французском и кандзи.
Мы вышли в большой зал, разделенный веревками. Около шести человек из разных стран послушно стояли с одной стороны, с другой были двое или трое азиатов, дожидаясь своей очереди пройти к офицерам в форме за столами за пуленепробиваемым стеклом. Принцесса-стюардесса пошла к ряду для работников, оставив нас и не оглянувшись.
Вес папы поднялся с моего плеча. Кен хмуро указал на уставших людей.
— Иди туда. Японцы с этой стороны.
Папа приоткрыл глаза. Его взгляд был рассеянным, но он шел с Кеном.
Я и не думала, что мы тут разделимся. Странно было считать папу гражданином Японии.
Кваскви нырнул под веревками, пошел в начало очереди. Он улыбнулся в своем стиле.
— Зацените.
Он потянулся в потрепанную коричневую кожаную сумку курьера, которую сохранил в бою и бесконечных коридорах. Он взял что-то обеими руками. Он осторожно вытащил это, и стало видно большую сойку с серыми перьями и белым клювом.
Сойка моргнула и выгнула шею.
«Живая птица. Кваскви взял в самолет и к таможне живую птицу», — он склонился и шепнул что-то у головы сойки. Я взглянула на Кена, но они с папой тихо ждали за последним оставшимся пассажиром в очереди для граждан Японии. Мужчина с седыми волосами направлял иностранцев в моей очереди и посмотрел на Кваскви недовольно.
— То, что ты задумал, пора бы уже осуществить.
Кваскви тут же опустил руку, но сойка уже двигалась, летела под потолком среди флуоресцентных ламп к вершине ближайшего пуленепробиваемого барьера. Работница опешила при виде птицы.
Сойка закричала и полетела в лицо старика. Я икала от истерики.
«Это серьезно. Внимательнее».
Кваскви улыбнулся как гордый папа, и я зажала рот рукой, скрывая смех.
Теперь все работники в форме шли к старику в форме. Сойка сидела на его голове, прыгала, пока мужчины кричали указания, которые не совпадали. Иностранцы в очереди сбились в кучу.
Кен скользнул к столу, опустил перед женщиной два красных паспорта и придал папе вид, словно он стоит сам. Офицер привстала, желая помочь старику, но не могла оставить пост. Кен что-то сказал, и женщина села, быстро качая головой.
— Кваскви, — прошипела я.
Он присоединился к кругу, вопил советы на разных языках. Или кричал сойке — было сложно понять. Она клевала все руки, что тянулись к ней. От моего шипения он оглянулся. Я посмотрела на Кена и папу.
— Ты этого просила, — он высоко закашлял. Сойка выпятила грудь, а потом захлопала крыльями. Хор вздохов зазвучал, и работники застыли. Белый помет растекался по лбу старика, прямо на его толстые очки. В комнате раздался смех. Офицеры разбежались в стороны в поисках полотенец, и Кен с папой прошли мимо барьера возле женщины-офицера.
— Мы это сделали!
— Теперь у тебя два долга, — сказала Кваскви. Он снова кашлянул. Сойка улетела под потолком, добралась до эскалатора, ведущего к зоне багажа. Она нырнула между людьми на эскалаторе, вызывая испуганные вскрики.
Лучше бы Кваскви превратил меня в сойку. Еще пятнадцать минут офицеры спасали старика, усаживались на места и занимались очередью. Я прошла осмотр, оставила отпечаток, меня сфотографировали, и я вышла в фойе аэропорта, пропитанное дымом.
