Магия тени - Лазаренко Ирина (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Эльфийка потупилась, а Алера говорила, быстро, словно боялась, что слова закончатся раньше, чем мысли:
— Но мы не любим горевать, мы не хотим трудных мыслей ночами. Не хотим быть в ответе за чужую подлость, за чужое горе. Нам легче прикрываться всякими словами, которые скрадывают плохость. «Это было давно» — вот и весь сказ, все уже отплакалось, остыло, принялось. Или вот еще: «То ли правда, то ли нет». Когда слышишь такое, то дальше может быть какой угодно ужас. За него душа не очень сильно будет болеть, ведь ты всегда можешь решить для себя, что нет, это все-таки неправда. И можно спать по ночам спокойно.
Оль как открыл рот в самом начале этой тирады, так с отвисшей челюстью и сидел. До сего вздоха он и не предполагал, что у Алеры есть душа, которая к тому же умеет болеть.
— Я не относительно к себе, — буркнула та, заметив взгляд гласника и неправильно его истолковав, — я в целом. За меня не беспокойтесь.
Стемнело, и от мохнатых стволов отделились полупрозрачные тени: предки подходили к костру. Олю уже несколько раз доводилось их видеть, и всегда гласнику было не по себе. Словно призраки какие, честное слово — зеленоватые, как деревья, из которых вылезают, да и носы задирают выше некуда — под ноги-то им смотреть не надо.
Пока ему не довелось попасть в Эллор, Оль думал, что эльфы верят в предков так, как верят жители Идориса в Божиню. Оказалось, нет — предки для здешних эльфов были чем-то вроде призорцев, которых, в отличие от Божини, можно и увидеть, и поговорить с ними, и попросить о помощи, тут же получив ответ — как лешего или хатника, только помогали предки охотней призорцев и умели больше. Выходило, что в Божиню эллорцы не верили просто потому, что было незачем. Зато в нее верили ортайские эльфы, почитая предков постольку поскольку — за пределы Эллора их власть не распространялась.
Оль обернулся к Тахару просто для того, чтобы не видеть этих призрачно-зеленых эльфов, и тут же понял, что еще было удивительного в рассказе Имэль.
— Странные дела получаются, — сказал он. — Я уж не понимаю: хоть чего-нибудь бывает таким, как мы привыкли о нем думать? Вот в Школе нам твердили, что большая часть магов исходит от земного начала, а на деле выходит так: плюешь в пустоту — попадаешь в мага воздуха. Нам говорили, что самоучкам недостает сил открывать порталы, а на деле, опять же, куда ни плюнь — попадаешь в самоучку, что творит эти порталы как заведенный…
— В твои годы, — улыбнулся Тахар, — пора уже перестать верить в непогрешимость школьного учения. Хотя про порталы они правы: у меня на них сил не хватает. Один раз только сумел, тогда…
Он кивнул на Алеру.
— Попользовал, значит, жизненную силу помирающего друга, — отметил Оль.
Тахар пожал плечами:
— А что, ты умеешь сам решать, какую энергию применять, а какую — и не принимать? Хоть ты обученный маг, хоть не обученный — все мы как котелки, в которые что-то падает. Котел не выбирает, что будет варить — сливу или кусок мяса.
Оль скривился и не ответил.
— А про то, что вам в Школе в головы напихивают, и говорить нечего, — продолжал Тахар, — маговское назначение, любимые дети Божинины, единая надежда мира. Использование дара во благо. Пожизненный долг перед магическим сообществом, который за чрезмерной зыбкостью и непонятностью легко заменить на пожизненный долг перед Школой и ректором.
— Откуда ты все это знаешь? — сердито перебил Оль. — Ты ж в Школе не учился! Или учился?
— Я — нет, — отрезал Тахар и переключил внимание на ветку с неизвестными Олю поджаренными фруктами, которую вручила ему проходившая мимо эльфийка.
Фрукты были похожи на маленькие яблоки, а запах от них шел хлебный. Тахар долго дул на ветку, затем осмотрел фрукты с таким видом, словно ничего не было важнее в мире и Мирах.
Оль ожидал продолжения. Понимая, что под этим выжидательным взглядом кусок в горло не полезет, Тахар неохотно объяснил:
— Мои родители были поселковыми гласниками. Я знаю, чему и как учат в Школе, и почему не хочу такого для себя — знаю тоже. Вы оттуда выходите болванами, надутыми и цены себе не слагающими. Все думаете, будто вы какие-то особенные и будто сама Божиня наделила вас очень важной ролью в этом мире…
— А разве ж не так? — искренне удивился Оль. — Обученный маг — ого сколько всего может! Как же не быть особому назначению для того, кто имеет особую мощь?
Тахар закатил глаза и принялся обгрызать зажаренный фрукт. Наверняка подобные разговоры ему надоели еще в детстве, наверняка ему много раз доводилось пререкаться о том же самом с родителями. Интересно, почему он сказал, что те «были» гласниками? Куда они делись-то? Самому Тахару чуть больше двадцати, и даже если он — очень поздний ребенок, то его родители должны еще быть не слишком-то и старыми.
Спрашивать Оль постеснялся.
Уловив взглядом движение, маг обернулся. По другой бок от него уселась Алера, скрестила ноги и оперлась локтями на колени, подавшись вперед. Шнуровку на рубашке она стянула не полностью, Оль мимовольно скользнул взглядом в вырез и заодно подумал про кошмарный шрам под ребрами.
Алера смотрела насмешливо и задумчиво. Странное дело — обычно в свете костра многое кажется таинственным и колдовским, но Алера сей вздох выглядела безобидной и невинной. Совершенно обычной. Даже черные глаза уже не казались всевидящими и жуткими.
Только теперь, впервые не ощущая идущей от Алеры неясной угрозы и отчего-то враз перестав ожидать подвоха, Оль вдруг понял, что она красивая, и удивился, как он раньше этого не замечал. И очень остро осознал: сей вздох подле него сидит очень красивая девушка, почти касается его коленом, и он чует исходящее от нее тепло, а она смотрит на него в упор, и впервые он видит в ее глазах только любопытство — и ничего сверхчеловеческого.
Тут же Оль подумал, что предпочел бы ее прежний взгляд, проницательный и мешающий мысли — он пугал, но не смущал. А по-настоящему, до красных щек смущаться Олю не приходилось так давно, что он совсем от этого отвык.
— А с чего ты взял, что маги обладают особенной мощью? — спросила Алера негромко.
Гласник от смущения не сразу понял смысл ее слов, но она и не ждала ответа. Склонила голову, оглядела его.
— Вот с чего ты взял, что ты сильнее меня, к примеру?
Оль прочистил горло. С удачным складыванием слов у него всегда было туго, а тут сложить нужно было много чего. Начать хотя бы с того, что он никогда не уверял, будто он сильней кого-то определенного. Хотя, ежели подумать, то назвать себя слабее этой девушки Оль не мог бы даже из большой вежливости.
— У меня есть клинки, — продолжала она, — их можно поставить против магии? По-моему, да. Ты не всегда умел применять магию, а я не всегда умела пользоваться клинками. Ты можешь применять магию в пользу или во вред — я тоже: могу мечом убить магона, а могу и отрезать кусок ковриги для голодной бабушки. Если бы нам довелось убивать друг друга, так на что бы ты поставил: на меч или магию?
— Магические атаки многообразней, — только и сказал гласник, отчаявшись состряпать гладкие фразы из обрывков собственных мыслей.
— Ну да. — Алера вытянула ноги, и Оль снова покосился. — А ты успеешь применить свое многообразие, пока меч движется к твоему горлу?
Гласник помолчал. Она не торопила.
— Так ведь дело не в том, кто кого пристукнет половчее, — сказал он наконец, — человек должен быть силен делами, пользою своей. А прибить из-за угла кого угодно можно. Ты с ерунды какой-то заходишь, ни при чем тут меч и магия. Важно, что в голове у человека, как он жизнь свою живет, а магия — только орудие. Или оружие. Как и меч.
Алера вдруг рассмеялась.
— Впервые вижу обученного мага, который смотрит в корень, а не трясет причиндалами. — Оль смутился, а она помолчала немного и добавила: — Знаешь, а ты бросал бы этот гиблый Мошук насовсем. Не в тебя он нынче, ты же видишь сам. Там нынче гнилью пахнет — аж разит, всяческая дрянь бурлит и варится, вот-вот бабахнет, раскидает кишки по деревьям! А таких, как ты, хороших и честных, наматывает на ветки первыми.
