Поющая все песни (СИ) - Констебль Кейт (лучшие книги без регистрации TXT) 📗

— Я ничего не забыл, — Дэрроу стоял прямо, сжимал кулаки по бокам, словно что-то крепко держал. — Я не забыл день, когда ты стоял на мосту в Геллане и сказал, что будешь править всем Тремарисом, что будешь императором всех земель, что сокрушишь империю Меритурос в пыль, и весь Тремарис тоже, если захочешь.

— Да, я так сказал, — ответил Самис. — И я сказал, что сделаю это с твоей помощью или без нее. И ты знал, что больше мне не нужен, что мой дар сильнее твоего, и так всегда будет. И тогда, Дэрроу, ты обернулся против меня. Зависть, желание моей силы, толкнуло тебя выступить против меня. Ты хотел порвать меня, потому что хотел силы, чтобы стоять на моем месте. Разве не так? Не так, Дэрроу, старый друг? Ты знаешь, что я прав. Ты знаешь, как и я, что этому жалкому разбитому миру нужен один сильный лидер, что покончит с распрями.

Колдун величаво взмахнул рукой, указав на всех, и заговорил, словно картинки являлись и пропадали перед их глазами.

— Вы все знаете, что все уголки этого жалкого мира пропитаны ненавистью и страхом. Ты, дочь Островов, маг ветра, видела рынки рабов, ужас пиратов. Ты, Рыбак, разве не хочешь моря, полные рыбы, а фермы — золотые от зерна? И дети не будут умирать от лихорадки и голода…

Тонно издал тихий вопль и сжал кулаки, Калвин знала, что он думал о мертвой сестре Энне. Самис повернулся к Халасаа.

— Ты, сын лесов, видишь, как твой народ скрылся в деревьях и пещерах, боится и болеет. Мы дадим им новое начало, вернем их древнюю силу, их древнюю мудрость. А ты, моя милая маленькая жрица, — белые глаза впились в глаза Калвин, его голос стал ласковым шепотом. — Помнишь мои обещания? Мы откроем земли Тарис широкому миру. Больше не будет изгоев и беженцев. Ты бы этого хотела, да? Сломать ту могучую стену? — он повернулся к Дэрроу. — Герон, ты не можешь отрицать, что империя Меритурос на грани разрушения и хаоса из-за глупости принцев и слепоты императора. И когда Меритурос падет, весь Тремарис содрогнется.

Дэрроу молчал. Он смотрел вперед, а не на Самиса или кого-то из них, напряженный, как ястреб на утесе, ждущий мига для полета с ветром.

— Представьте все земли, всех людей в единении, мире и процветании, поющих одним голосом! — слова Самиса звенели властно в комнате. — Девять Сил будут Одной силой, Девять песен — Одной песней!

— Ты зовешь себя Поющим все песни, — тихо сказал Дэрроу, голос был холодным, как лед. — Хорошо. Ты споешь нам все чары, что выучил? Или ты провалился, не начав? У тебя нет Девяти Сил. Я бросаю тебе вызов: спеть все чары. Спой нам, старый друг! — последние слова прозвучали как удар хлыста.

Долго стояла тишина, лишь гудела сфера. А потом Самис засмеялся, и смех был жутким, наполнил холодом комнату и утих.

— Вызов? Поздно, Герон, — на лице колдуна проступила алчная радость. — Ты все еще веришь, что Поющий все песни должен исполнять все чары своим голосом. Ошибаешься. Я узнал правду: тот, кто объединит Тремарис, — это тот, кто будет повелевать всеми чарами. Тогда исполнится пророчество, все песни будут одной. Это можно сделать тут: в этом городе, в этом здании, в этих стенах. Это уже наполовину сделано, — он снова засмеялся, и звук отражался эхом.

Дэрроу прошептал:

— Нет… — но его лицо было серым.

— Когда я звал тебя в лесу, это была Сила языка. Когда маленькая жрица отогнала птиц, это была Сила зверей. Там не было птиц, Сила видимости в Спарете сильнее, да? Да, рыбак? — он оскалился Тонно. — Твой брат тоже был Силой видимости. Когда девочка сдула туманы, — он кивнул на Мику, — это была Сила ветров. И Дэрроу, старый друг, ты открыл дверь в башню Силой железа.

— Нет! — в отчаянии закричала Калвин. Этого не могло быть. Они все время помогали Самису?

Дэрроу холодно сказал:

— Это обман. Ты — не хозяин чар. Ты не имеешь права звать себя Поющим все песни, как и не имеешь права носить на пальце Кольцо Хатары.

Самис сжал ладонь на большом рубине, белые глаза сузились.

— Но Кольцо у меня. И я буду Поющим.

— Ты вызвал пять из Девяти сил. А как же еще четыре? Ты должен знать, что нас не обмануть снова.

— Ах… — голос Самиса стал шипящим шепотом. — Обман уже не нужен. Вы поможете мне сами, ради всего Тремариса.

Самис вдруг развернулся и указал на Тонно и Мику, стоящих рядом, Мика сжимала куртку Тонно. Калвин не успела понять, рычащая чаропесня зазвенела в комнате. Мика закричала, Тонно обвил ее рукой. Серебряная сеть обвивала пару, сверкала, сковывая их, и Калвин видела, что на узелках сети были острые шипы. Самис пел, сеть стягивалась. Мика закричала снова, шип впился в нее, красный порез появился на руке. Тонно оскалился, как рычащий пес. Самис улыбнулся, его песня утихла.

— Сила становления, — сказал он тихо и с угрозой. — Сила ускорения, роста, перемен, сила пути к смерти. Твоя сила, сын лесов. Споешь мне, или мне убить твоих друзей чарами?

Калвин в ужасе смотрела на Халасаа. Он замер, смотрел на темную фигуру в центре комнаты.

Не бойся, — его слова звучали спокойно и ясно в ее голове, и она знала, что они были лишь для нее. — Помни, что я тебе говорил. Эта жизнь — танец, а не бой.

Калвин прижала ладони ко рту. Она еще не была в таком отчаянии, такой беспомощной. Зачем сейчас слова о танце и бое?

Надежды не было. Она видела по бледному хмурому Дэрроу, что и он это ощущал.

— Слушайся меня! — шипел Самис. — Или твоих друзей порвет на клочки на твоих глазах!

— Не надо, Халасаа! — закричала Мика. Слезы лились по ее лицу. — Пусть делает худшее! Мы не боимся!

— Глупая! — Сами отклонил голову, свет сверкал в его белых глазах. — Ты думаешь сбить меня храбростью? Пойми: ваши смерти призовут Силу становления, как и песня вашего друга. Так что перечить мне без толку.

— Слушайся его! — выпалил Дэрроу.

Халасаа посмотрел на Мику и нежно покачал головой. Он поднялся и опустился на пятки, как лесная птица перед полетом. А потом стал танцевать.

Он медленно развел руки, стал кружиться, топать ногами в диком ритме. Он двигался по кругу по комнате. Его кожа блестела, длинные волосы выбились из шнурка. Даже в отчаянии Калвин поражалась силе, которую он вызывал без слов, мастерству Древесного народа. Она ощущала телом гул его силы, он танцевал, и там была искра голода к жизни, что была во всех живых существах, сила бесконечных перемен: рождение, рост, разложение и смерть. Она начала покачиваться в такт биения своего сердца, от пульса ее дыхания, она ощущала шепот силы, огонь, что горел во всех в этой древней башне.

Танец длился, она ощущала все больше и сильнее, ощутила силы зверей, что были в лесу, силы, что бились медленно в высоких деревьях, мерцали быстрее в травинках и мхе. Танец Халасаа становился сильнее и увереннее, и пульс становления гремел в комнате, ритм дыхания всех людей Тремериса вокруг нее: жителей Спиридреля, Митатеса, Антариса, Дорьюса, Геллана, Меритуроса и Балтимара за океаном, а еще людей, о которых она не знала. Искорки вспыхивали, как звезды, в далеких мирах, в существах, о которых она и не мечтала, они гудели вокруг нее, как рой пчел, задевали ее крылышками. Все было сплетено вместе, она это ощущала, стежок на огромной ткани, крохотный, едва заметный. Это ужасало, но как-то и успокаивало.

Самис поднял высоко руки и завопил, торжествуя. Серебряная сфера над его головой кружилась быстрее, свет стал ярче, а гул силы — громче.

— Чары языка, зверей и видимости, я повелеваю вами! Чары ветров, железа и становления, я повелеваю вами! — голос Самиса стал визгом. — Сила огня, слушайся меня!

Он вытащил из мантии Горн Огня. Он держал золотой рожок в руке, а потом поднес его к губам.

Дикая песня Горна зазвенела по комнате, кольцо огня задевало темную мантию Самиса, красно-золотой огонь, лиловый, зелено-голубой, зловещий холодный огонь звезд, отраженный свет лун. Море огня было все шире, растекалось по полу, пока не задело ноги Калвин. Она вскрикнула и отскочила, но огонь не приближался. Тонно и Мика цеплялись друг за друга, огонь окружил их плетеную клетку, серебро раскалилось внизу. Халасаа кружился, прыгал от языков огня так быстро, что едва касался пола. Но Дэрроу… Калвин повернулась и увидела, что он был окружен огнем. С криком боли он вскинул руки и отпрянул, но огонь преследовал его. Запах горелой плоти и одежды ударил по ноздрям Калвин, она увидела, что лицо Дэрроу исказил тихий крик агонии.