Провидица (СИ) - Григорьева Юлия (книга жизни .txt) 📗
Сайеру стало неуютно. Он оглянулся, словно ища ответы за пределами клетками. Вернулась мысль, посетившая его после Брилла — Гален не знал своей женщины. Очень хотелось увериться в том, что она желала ему добра, настаивая на женитьбе, и он из глупого благородства не послушался наложницу, пытавшуюся спасти его. Мужчина ожесточенно потер лицо и начал сначала. Катиль. Провидица с необычайно сильным даром. Над ней трясся отец, после проникся симпатией и уважением сам Корвель, признав всю ценность этой девушки. Знал ли король? Если знал, и Рагна действовала по его наущению, то чем на нее надавили? Наложница имела все, иной лаиссе не дозволено столько, сколько было позволено дочери егеря. Она стала госпожой, что еще можно желать? Чем можно было соблазнить ее на измену, и, главное, кто это сделал?
— Фольгер, — вслух произнес Корвель. — Он как-то гостил в моем замке.
Он мог соблазнить наложницу и пригрозить, что расскажет сайеру об их связи. Или надругался? Гневный рык вырвался из груди мужчины. Легче было поверить в насилие, но тут же пришло на ум другое. Если бы Фольгер рассказал о связи с Рагной, а она обвинила приближенного короля в насилие, Корвель поверил бы Рагне. В любом случае поверил бы ей. Но Рагна могла испугаться, что поверят не ей и смолчать. Тогда, чтобы скрыть, она могла согласиться и подтолкнуть своего господина на вторжение в королевский удел. И потом должна была молчать, боясь признаться уже и в том, что действовала по указке. Тогда понятны ее метания между ревностью и попыткой спасти его, умоляя отвести в дом Святых малышку Катиль. И интерес короля к Рагне тогда приобретает иное значения. Если Фольгер превознес ее, то коронованный сластолюбец мог возжелать снять пробу с возлюбленной своего прежнего наперсника.
— Из-за Рагны? — пришел к неожиданному выводу ласс и сам же рассмеялся абсурдности своей догадки.
Сеймунд никогда не будет жертвовать преданным ему человеком ради юбки. Хотя пробу снять может, даже, скорей всего, так и поступит. Слишком хорошо Гален знал своего господина. Гнев вновь поднялся в душе Корвеля, когда он представил ужас на лице Рагны. Заворочавшись, ласс звякнул кандалами, и на него обернулся стражник. Огонь ярости, все ярче разгоравшийся в душе Галена Корвеля, никак не хотел гаснуть. И вовсе неожиданная мысль пришла в буйную голову сайера. Все крутится вокруг тщедушного воробья. Если бы не она ничего было. И в том, что он сейчас в клетке, а его Рагна, пытавшаяся спасти своего возлюбленного, подвергнется насилию, виновата Катиль Альвран.
— Святые, — выдохнул мужчина, устыдясь самого себя.
Из кого он сделал виноватого в своем нынешнем положении? Из девушки, которая стала жертвой самого ласса Корвеля? Он вытащил ее из родного замка и сам преподнес ублюдку королю. Что ждет ее? Если она скажет, что дар исчезнет после ночи с мужчиной, Сеймунд не притронется к лаиссе и отрубит руки каждому, кто посмеет это сделать. И не только руки. Нет, единственное, что грозит Катиль, это очередная смена клетки. А вот Рагна, не имеющая такой ценности… Гален снова задохнулся. И все же он еще надеялся, что все это представление закончится его оправданием и издевательским хохотом короля, наказавшим сайера за пренебрежение ко двору и своему господину.
Повозка подъехала к зданию, где творился королевский суд. Да, здесь были высокие потолки и узкие окна, а трон имел спинку величиной в человеческий рост. Если Катиль увидела верно, то судить его может сам король. Это немного успокаивало. Скорей всего, Сеймунд все-таки придумал себе развлечение. Криво усмехнувшись, Корвель покинул свою позорную повозку и вошел вместе со стражами в высокие узкие двери.
Шаги сайера и его сопровождения отдавались гулким эхом, возносясь к высокому стрельчатому своду. Через узкие длинные окна под потолком лился дневной свет, не рассеивая до конца сумрака, царившего в большом и почти пустом зале. На возвышении, к которому вели семь каменных ступеней, стоял резной деревянный трон, чья спинка, величиной с человеческий рост, была увенчана изображением разъяренного льва. Трон пока пустовал, как пустовали два кресла в его изножье. Здесь сидели обвинитель и защитник, служители Святых Защитников высших рангов. Для благородных обвиняемых обычно ставили скамью. Впрочем, простолюдинов тут не судили, для этого существовали королевские судьи.
Ласс Корвель уселся на скамью, жалобно скрипнувшую под его немалым весом, откинул волосы, упавшие на глаза, и устремил взгляд на дверь, откуда должен был появиться король и служители Святых. Тех, кого опрашивали, как свидетелей, вводили в зал через ту же дверь, что и обвиняемого. Туда Корвель пока не глядел.
— Его Величество, властитель государства, именуемого Валимар, король Сеймунд, — возвестил судебный распорядитель.
Двери открылись, и под сводами вновь зазвучало эхо неспешных уверенных шагов. Король, на челе которого сейчас красовался золотой венец, прошел к возвышению, посмотрел на Галена и скорбно вздохнул. Затем поднялся по ступеням и сел, провозгласив:
— Начинаем.
Корвель недоуменно приподнял брови, демонстративно глядя на пустые кресла служителей. Сеймунд проследил за его взглядом.
— Гален, неужели ты думаешь, что я позволю каким-то святошам решать судьбу моего друга? — возмутился он. — Итак, что мы имеем? А мы имеем обвинения во вторжении на королевскую землю, осаду королевского вассала, похищение и удержание силой благородной лаиссы Альвран. Так же у нас есть жалобы вассалов сайера Корвеля на то, что он забыл о своих обязанностях, и его люди подверглись волчьей напасти.
Гален Корвель не удержал удивленного возгласа, но король поднял руку, призывая его к тишине.
— Заслушаем обвиняющую сторону, — сказал он. — Впрочем, ласса Альврана я уже заслушал, лаиссу Катиль так же, потому перейдем сразу к свидетелям. — Позовите наложницу сайера Корвеля, дочь егеря, Рагну Лёрд.
Корвель вскинул голову и устремил жадный взгляд на двери, к которым направлялся стражник. Время вдруг застыло, вновь распаляя пожар в груди мужчины. Он желал и боялся увидеть свою возлюбленную. Гален так четко представлял бледное лицо с покрасневшими от слез глазами, в которых затаился страх перед королем. Наверное, она переживала и не могла сомкнуть глаз в эту ночь. Должно быть, ее одежда будет проста и скромна, а волосы просто собраны в косу. Разве до нарядов, когда твой любимый в опасности?
Дверь распахнулась, и в зал суда вошла сияющая красотой и драгоценностями женщина. Ее волосы были затейливо уложены, наряд шикарен, а на лице играл здоровый румянец. Рагна мазнула взглядом чистых зеленых глаз по своему любовнику и склонилась перед королем. На ее устах застыла улыбка, та самая — нежная и милая, которой так часто любовался Гален Корвель. Только улыбка эта была направлена на короля. Венценосец довольно хмыкнул.
— Рагна Лёрд, дочь егеря из угодий ласса Корвеля, — начал король, — ты приглашена сюда, чтобы дать честный ответ на вопросы своего господина и властителя.
— Я не посмею солгать моему королю, — ответила женщина и все-таки бросила еще один взгляд на сайера.
Корвель не сводил с нее глаз, все еще пытаясь найти следы горя, слез, насилия, в конце концов. Хоть чего-то, что сейчас притушило бы мерзкую боль, рвавшую мужчине грудь.
— Ты была все время рядом со своими сайером, — продолжил венценосец. — Расскажи, почему благородный ласс решился на неблагородное вторжение в королевские земли? Быть может, кто-то его надоумил?
Гален скрестил руки на груди и теперь с мрачным вниманием взирал на свою наложницу. Рагна снова поклонилась, после скромно потупилась, горестно вздохнула и ответила:
— Я была неосторожна и рассказала о слухах, что ходят о даре провидения лаиссы Альвран. Мой господин, услышав об этом, решил добыть провидицу и поселить у себя в замке.
Глаза Корвеля гневно сверкнули, как только Рагна выдала дар Катиль, но он перевел взгляд на короля и не увидел на его лице удивления. Знал до того, как они появились в столице, или же ему рассказали позже? Тогда понятно, почему на суде нет обвиняющей стороны, их уже отправили восвояси, если не убили, чтобы не путались под ногами. Но после окончания слов своей наложницы, сайер вновь обернулся к ней.
