Странствие (СИ) - "Алексис Канте" (мир бесплатных книг txt) 📗
— Помнится лорд Дацог отправился в стылую пасть при жизни. Про него ты хотела сказать?
— Да, госпожа. Ремцог клялся, что Странствующий Бог простил грешников, явив им великое чудо!
Иланна Маурирта надела камзол, вновь присела на ложе.
— Продолжай, — велела она служанке, и та принялась натягивать на ее маленькую ступню сапог.
— Дацог не стал ждать подходящих осенних ветров, а поплыл весной, когда Двуглав вдыхает не так глубоко. Его кораблям уже стали попадаться ледяные горы, и все люди приготовились сгинуть в стылой пасти, когда бог спас их! Он простил их и оставил день навсегда. Он не допустил Безжалостную к грешникам! В ее ночное время было также светло, как и днем!
Бывалые моряки, жившие в древности или живущие сегодня, рассказывают, что чем дальше плывешь на юг, тем становится холоднее и чуднее. Ужасающий мороз, плавающие ледяные горы, переливчатое зеленоватое сияние в угодьях Госпожи. Явители считали: Богиня заманивает этим сиянием людей к Двуглавому Демону, из-за чего даже праведники могут вечно мучиться в его стылой пасти.
— Неумолимая приходит всегда, — поучительно сказала Иланна. — Еретики придумывают свои басни, чтобы завлечь народ — отвести его от истинной веры. Если бы избавиться от грехов можно было так легко, то десятки, а то и сотни кораблей устремились бы на юг за прощением.
— Так и случилось! Вернувшись, Дацог поведал всем о милости Странника, на юг отправилось еще несколько кораблей и ни один из них не припыл обратно.
Иланна встала с кровати, усмехнулась.
— Эх, Нельва, я думала, ты достаточно хорошо разбираешься в людях и способна понять — хитрый Дацог просто придумал всю эту историю. — Иланна прикоснулась к плечу служанки. — Умойся хорошенько и что-нибудь поешь, я не хочу, чтобы тебя обвиняли и в пьянстве. Соберите с Толуской вещи и будьте готовы к отплытию. — Иланна направилась к двери, напоследок сказав:
— Сказка интересная, ты получишь два своих гостя.
Прощальный завтрак в главном чертоге удался, хоть и оказался скорым. Арацог — невысокий сорокалетний мужчина с бакенбардами и кривоватым носом пожаловал посольству десять бочек сельди, пять жирной скумбрии, два бочонка местного, не сказать, что отличного вина, несколько ящиков лангустов, огромный чан с ворванью и большую соусницу с рыбным соусом, от одного запаха которого Иланну воротило. Лорд островов смущался, глядя на нее, и разводил руками; по рецепту, чем соус пропащее, тем отчетливее его пикантный вкус. Он посоветовал добавлять в блюда маленькую капельку, а Иланна вполголоса приказала капитану Шерди упрятать соус подальше в трюм.
После, во главе остальных Цога он вышел проводить их на корабль. Когда посольство прошло через третью заградительную решетку Кимирра поблагодарил хозяина островов:
— Спасибо, старый друг, за вино в дорогу. Без него эти морские плавания так скучны и утомительны. — Кимирра давно отобрал у Толуски кота и шел, посадив Тухлого себе на грудь и придерживая его двумя руками.
— Бочонки — это подарок нашему отцу, — указала Иланна брату. — Мы не будем их распечатывать.
— Арацог, ты даришь один бочонок мне, не так ли?
— Я… думаю я…
Иланна решила помочь лорду островов выйти из затруднения.
— Конечно, нет! Это дар всей Колыбели! Даю слово, ты попробуешь прекрасное вино лорда Цога одним из первых!
Лицо Кимирры стало жалким, и он обратился к своему слуге — такому же пьянице.
— Морис, быстренько оббеги портовые таверны и скупи мне хорошенький запас выпивки.
Морис — ровесник Кимирры, ростом похожий на него, однако намного худее, с бледном лицом и красным от постоянного пьянства носом.
Иланна не дала ему исполнить приказ.
— Если послушаешься, то мы оставим тебя на островах, Морис! Мало того, я скажу свекру, чтобы он вообще не пускал тебя в Колыбель.
Кимирра притворно насупился, а потом рассмеялся:
— Ох, сестра, ты жестока! У тебя-то, — он подмигнул капитану Шерди, — у тебя что-нибудь припрятано?
Прощание с Цога закончилось с шутками и улыбками. Лорд островов в последнем слове сказал, что Странник видел послов, и он устроит так, чтобы их обратное путешествие было легким.
Висар даже не успел ответить Арацогу на эту ересь.
Глава 13. Битва Хакни
Заснеженные макушки гор блистали в утреннем свете, будто наконечники стрел из свежей полированной кости. Отчасти верно… Кансарус сообщил: у тонка бытует поверье о гигантах, стреляющих в небо, а значит, игольчатые пики Срединного хребта — их застывший и грозный залп.
Искатель знал окружающие земли не хуже любимых ветхих свитков, ибо его род происходил отсюда, а сам он доводился Варду Хакни дальней-предальней родней. Кансарус клялся, что еще тридцать лет назад снежный вал опоясывал чуть ли не четверть высоты гор, и Нога Улитки полноводным бурлящим потоком наполняла реку чистейшей водой. Гулуй не соглашался — спорил со своим главным советником, возражал, что приток Крюк был когда-то полноценным. Этот чахлый ручеек? C трудом способный напоить сотню лошадей?! Какими же тогда окажутся еще два притока — Болотный и Тупой?
Гулуй уже и без зрительной трубы различал знаменитый замок, притаившийся вором на склоне горы. Битва Хакни! Здесь его предки совершили наиболее известный подвиг Мутной Эпохи! Две тысячи воинов удерживали крепость целых восемь лет, пережив десятки кровавых штурмов, осаду на измор, болезни и муки жажды. Они карабкались по отвесным скалам, в точности как король-скалолаз, но в отличие от безумца-короля воины рисковали жизнью не из-за потех охоты или глупой прихоти. Защитники замка взбирались по скалам за снегом и талой водой, за яйцами птиц, за горными козлами, каждый из которых позволял пару дней кормить поредевший гарнизон. В течение осады выросло несколько восьмилетних юнцов, сражавшихся с тонка на равных. Поначалу обороной руководил наследник короля, потом еще несколько принцев Маурирта, в итоге все они погибли в бою, а за главного выступил центурион по прозвищу Хакни.
Помощь из Колыбели подоспела очень поздно — в живых оставалось меньше сотни человек, и к тому моменту долину Крюка усеяли тысячи трупов. «Тонка делает тонка, тонка пожирает тонка», — вспомнил принц старую поговорку — неизвестно, сколько погибших тонка съели осаждающие, а сколько осажденные.
На одном из привалов, когда Гулуй Маурирта не шагал заодно с легионерами по пустой степи или не возглавлял конный отряд, Кансарус раскрыл тайный опыт, который искатели земли провели в правление деда. Они заплатили двадцати женщинам тонка и двадцати их мужчинам за двадцать любовных актов. Или случек, тут, демонское отродье, как посмотреть! Забеременели все двадцать! С первого раза! Искатели заплатили десяти простолюдинкам Колыбели, заплатили им хорошо — ведь любительниц тонка нужно поискать по всему материку. Забеременели все десять! Наконец, заплатили десятку посетителей тайных борделей, и вновь никакой осечки — все женщины тонка понесли от людей.
Так подтвердилась молва, ходившая с Эпохи Камня, — тонка делает тонка! Улу Одноухий на то горделиво хмыкнул: «Да! Мой народ. Плодовит». Гулуй не стерпел нахального ублюдка, взял за мелкую голову да пихнул в вечерний костер. Угли давно ослабели, тонка, конечно, выкрутился, даже лысину не обжег, пролепетал извинения, в ответ Маурирта прожевал солонину и заметил: «Хорошо, что вы, твари, режете друг друга в междоусобице, иначе мне пришлось бы позорить свой благородный меч».
Но, в общем-то, они притирались. При первой встрече тонка повел себя непочтительно и даже попросил денег за службу, из-за чего Гулуй дал ему легкую оплеуху, оставив на скуле болотного приличный синяк. Улу оказался не совсем туп, уяснив урок, он принялся лебезить и даже сбежать не пытался, похоже не обожая сородичей. Проводника выгнали из клана, потому что его жена приглянулась соседнему сильному вождю. «Предгорный клан духа Вечного Чадного Куста», — прозывается как-то так. Бессмысленное, безголовое племя! Пять тысяч уродцев способных кинуть копье. Их женщины, старики, дети. Одноухий настрогал четверых, а он ведь восемь лет как в бегах и младше самого Гулуя. Кансарус говорил: таких кланов, живущих вдоль Срединного хребта и хребта Пророков не меньше сотни. Кроме них есть еще болотные тонка, прибрежные тонка, тонка Спорных земель, захиревшее королевство Мглистого бога, кланы Заветного Луга, ну и бродячие племена — забрести им в стылую пасть, разные племена не подчиняющиеся никому.
