Путь к океану - Нартова Татьяна (читать полную версию книги txt) 📗
— Не волнуйся, милочка, я и так помню ее наизусть. Пропустим лишние обороты, слезоизляиния и многочисленные признания в любви и перейдем сразу к сути. Дэрл хотел рассказать тебе одну очень важную вещь. Все те годы, что ты жила с ним, он менял твою душу на свою сущность, оставив только чуть-чуть, чтобы в любом случае, и ты и он остались живы. Предусмотрительный мальчик, смею заметить. Он хотел, растянуть срок твоей жизни с десяти отпущенных тебе болезнью лет до пары десятков, как минимум. Конечно, он не спас тебя полностью, но, думаю, еще пяток-другой подарил.
— А он? Получается, что он взял ее на себя…
— Погоди, что за болезнь? Чем Лида была больна?
— Туберкулез. Курить, детка, не надо было, — неожиданно хлестко выдал Элистар.
— Я ведь бросила, — неуверенно попыталась оправдаться я, — Господи, я же только два года назад это сделала. Он ведь все время говорил, убеждал, что это до добра не доведет. И тогда, на аудиенции, я не спросила, что за дрянь ко мне прицепилась… Он ведь мог погибнуть…О чем я говорю? Он и так умер.
— Если тебя это утешит, у нас нет подобных болезней. Ну, покашлял бы Сотворитель немного, потом его организм полностью справился бы и с этим. А вот ты бы скончалась в ближайшее время. С такими вещами шутить никак нельзя. И его сущность дала тебе возможность защититься тогда от джинов. А после того, как состоялась ваша помолка, — Элаймус обвел нас с Викантом выразительным взглядом, — ты отдала последнюю часть твоей души, став истинным леквером.
— Точнее, узнающей, только иного рода, — опустила я голову. Глупая, гордая дрянь. Если бы я тогда… но у судьбы нет сослагательного наклонения.
— Значит, когда Азули воспользовалась кинжалом, ее душа вернулась к Лиде, а сущность Сотворителя, вытесненная из тела… — начал Викант
— …ушла из мира вслед за своим хозяином, — нажимая на каждое слово, добавил зеленоглазый.
— Вытесненная?
— Душа человека больше, если можно так сказать, сущности леквера. К тому же она не может существовать рядом с чьей-то еще. У человека одна душа, и пока она находится рядом, он жив. В любом случае.
Начальник тюрьмы был настолько занят написанием отчета, что услышал лишь третий по счету стук в дверь, пропустив мимо ушей первые два. Стучали осторожно, так что он невольно напрягся. Свои бы парни так делать не стали, а просто-напросто вошли в кабинет. Но кому мог понадобиться уже даже не пожилой, а старый мужчина, тем более перед одним из ответственейших мероприятий? У Гиаловиста Карнета оставалось всего три часа до казни, которая, вне всякого сомнения, станет одним из самых ярких событий его карьеры.
— Войдите, — откладывая в сторону перо, инкрустированное изумрудами, все же разрешил леквер. В небольшую щелку немедленно втиснулась хрупкая девушка, кого-то ему смутно напомнившая. Что-что, а на память, тем более на зрительную, Гиаловист не жаловался никогда. На голове девушки красовалась изящная шапочка, а лицо буквально теряло свои очертания под толстым слоем всевозможной косметики.
"Фи, что за лекверы пошли? Словно говорящие попугаи с островов, да и мозгов у них не больше!" — раздраженно отметил начальник тюрьмы. Он не любил, когда его отрывали от работы, и уж тем более, не выносил, если это делал какой-нибудь работник прессы. А именно так и представилась гостья, присаживаясь напротив Карнета в глубокое кресло.
— Арлия Кветски, журналистка.
— По какому поводу вы решили заглянуть в столь мрачное и убогое место? — выдавил улыбку леквер. Девушка говорила с явным акцентом, пытаясь при этом выговаривать каждое слово, словно только недавно выучила родной язык, — Вы ведь не отсюда?
— Да, мои родители еще в раннем детстве отправили меня к бабушке. Она была странной старушкой, предпочитала жить в других мирах, здесь редко появлялась. Так что я практически выросла на чужбине.
— О, сочувствую. Это, наверное, жутко находиться вдалеке от своей территории. Но, приступим к делу. Все же не ответили на мой главный вопрос. Наверное, вам будет проще, если я буду говорить на священном?
— Конечно, — девушка кивнула, постукивая оточенными ноготками по столешнице, ответив сразу на два вопроса, — Я, как и все подданные нашего Сотворителя, скорблю о нем. И все же мне совершенно непонятны мотивы той… андереты, которая пошла на это чудовищное преступление. Мне, как леквер, и, прежде всего, как журналисту, хотелось бы самой выяснить причины, заставившие Верхету так поступить.
— То есть вы хотите сделать с ней интервью? — догадался мужчина, — Вы знаете, сейчас, я думаю, не самый подходящий момент для этого. Ее уже совсем скоро отправят на площадь, где отрубят голову. Не думаю, что узнающая сможет адекватно ответить на ваши вопросы.
— Но, лиовин Гиаловист, разве вы не понимаете, какой резонанс вызовет статья подобного содержания? Это же бомба, это настоящий пожар в умах и сердцах. Ведь тысячи подданных Дэрлиана места себе не находят, пытаясь найти ответ на вопрос: "За что?". За что убили их любимого повелителя, и хотят впредь не допустить повторения подобной трагедии. Разве в вас не кипит все от негодования к этой мерзавке?
— Да… — мужчина промокнул платочком глаза, — Я знал Дэрла еще совсем маленьким мальчиком, часто видел его играющим с детьми из ближайших к тюрьме домов. Помнится, он тогда каждый раз со мной здоровался. Такой замечательный леквер… и такой прекрасный правитель, талантливый, чуткий, внимательный ко всем народам. Конечно, не без греха. А уж в последние триста семьдесят лет он столько чудил! Не поверите, привез с Земли мебель, знаете все их безвкусные столы и жуткий текстиль, не годящийся даже для половых тряпок, и приказал всем этим оформить свою спальню!
— Триста семьдесят лет… — словно не слыша всего остального монолога, пробормотала Арлия. Лекверу снова показалось, что где-то он уже видел эти глаза, но упорно не мог вспомнить, где именно, — Ну, у сильных мира сего должно быть хоть какое-то развлечение. Возможно, он пытался лучше понять землян. Я, например, обожаю собирать обертки из-под конфет и шоколада.
— Ха-ха! — густой бас начальника тюрьмы взлетел под потолок, — Сравнили, эивина! Одно дело упаковки разные, которые везде найти можно, и совсем другое заставлять своих слуг часами разбираться в устройстве будильника. Эти глупые существа вечно придумают какую-нибудь очередную бесполезную вещь, а потом не знают, как от нее избавиться.
— Будильник? — удивилась журналистка. Видя, что она явно не понимает, о чем идет речь, Гиаловист пояснил:
— Это такие странные часы, которые начинают громко звонить, жуткой какофонией будя своего владельца. Кошмар, в общем!
— Это точно. Ну так вы дадите мне возможность побеседовать с Верхетой? Это очень важно для меня, прошу вас! В моих планах целая книга о нашем любимом Сотворителе. Я хочу написать о его привычках, о его детстве, о том, как он справлялся с различными проблемами в этом и других мирах. Мне он интересен не просто как главный леквер, символ нашего процветания, а как личность.
— Это похвально, — одобрительно кивнул начальник тюрьмы. Девушка начинала ему все больше нравиться. Он не любил пустых лекверов, готовых за новый титул или какое-то поощрение браться за любую работу. Газетчики казались ему сплошь такими. Они пытались из каждой пустяковой новости выжать как можно больше скандала, раздуть ее до небес, чтобы через неделю приняться за новую статью. И вдруг одна из представительниц поганого журналистского племени решила, действительно, сделать для памяти народа что-то ценное, — Раз вы так настаиваете, я позволю вам полчаса побеседовать с осужденной. Большего не просите, сами знаете, подготовка к казни — это не увеселительное мероприятие.
— Благодарю вас, лиовин! — с благодарностью взвизгнула леквер, — Вы настоящий друг!
— О, не стоит. Это пустяк. Книга будет, я надеюсь, толстой и содержательной?
— Не сомневайтесь, я постараюсь осветить все аспекты жизни Сотворителя. И обязательно напишу о тех, кто общался с ним, знал его лично.
