Легенда о королях - Леонтьев Дмитрий Борисович (читаем книги онлайн TXT) 📗
— Я не отец Патрик, но он бы напомнил, что то, что не от Бога… совсем от другого персонажа.
— И что из того? Вы хорошо знакомы с этим, как вы выразились, «персонажем». Он вас пугает? По-моему, он вам дал все, что можно только пожелать.
— А Монтень говорил, что нельзя сказать о человеке, счастлив он или нет, пока он не умер. Может, то, что сейчас мне кажется правильным, окажется ошибкой, когда паззл сложится до конца…
— Значит, вы можете отказаться от «Дороги» и доскладывать эту свою мозаику. Но разве вы можете решать за всех? Есть ведь и те, кому эта земля уже… скажем мягко: весьма надоела.
— Например — вам? — догадался я. — Сколько вам лет, Мерлин?
— Бесконечность, — нехотя признался он. — Я когда-то поставил один… как оказалось, весьма неудачный эксперимент, и… я попал в кольцо времени. Это я вам объяснить не могу — в вашем понимании еще нет даже таких терминов, но сейчас, уже несколько тысяч лет, я иду из вашего будущего в ваше прошлое.
— Поэтому вы его так хорошо знаете? А… мое прошлое и ваше «будущее»?
— Я там тоже был, — вздохнул он. — Несколько тысяч лет назад… Это — круг, Максим. Замкнутый круг. Я устал. Я хочу вырваться. Бессмертие тоже может быть адом…
— Ага… И вы хотите одарить этим «адом» других? Один неудачный эксперимент для себя поменять на другой неудачный эксперимент для миллионов? Мерлин, вам надо как-то смириться с устройством этого мира и все же признать, что Тот, Кто его строил, был несколько… дальновидней вас.
— Но я хочу вырваться отсюда! Я уже раскрыл тайну пирамид. Это своеобразные «катапульты». Транспорт, доставляющий души на другие планеты. Слышали про церемонию «открывания рта»? В это время в подземных камерах звучала музыка, помогая душе…
— Мерлин, я все равно в этом ничего не пойму. Уж извините.
— Но я уже рассчитал и расстояние до обитаемых миров, и скорость, и дальность. Я построил высокоточный календарь…
— Стоунхендж?
— Да. И зачем нам будет это бремя земной жизни, если вместо жалкой власти над толпой, или даже страной, вы можете получить в свое распоряжение целые миры?!
— Но любая власть — прежде всего ответственность. Мне бы с Аввалоном разобраться, а вы меня еще и целыми мирами нагрузить хотите. Нет, пока что как-то не тянет.
— Вы просто не понимаете. Это же не обязательно использовать в личных целях! А информация, подчас бесценная, а отдых и приключения, а новые технологии?! Да и зачем ждать смерти? Зачем?!
— Без смерти нет воскрешения — как любит повторять отец Патрик.
— Ерунда, — небрежно отмахнулся Мерлин. — Много ваш Патрик понимает… Он — монах, а я — друид. Помните, у Лукана, в «Фарсалии»: «От друидов мы узнали, что место предназначения человеческой души — не могила, и не царство теней, та же самая душа в ином мире оживляет другое тело, и если их учение истинно, то смерть — это многоточие, а не конец долгой жизни». Мы проповедовали бессмертие души раньше христиан…
— Все время хотел вас спросить… Почему вы так одеваетесь? Балахон этот, сапоги, коса… Вы на смерть похожи.
— Что вы, Максим, — рассмеялся Мерлин. — Смерть красива. Во время клинической смерти многие путают ее с самой Богородицей. А одежда… Да так… атрибуты. Как митра у папы римского или скипетр у Ивана Грозного. Считайте, что эта коса — символ жатвы знаний.
— Врете, — уверенно сказал я. — И мне это не нравится. Решим так. Продолжайте ваши изыскания, но… Только для себя одного. Если получится хоть что-то практическое… покажите, и будем думать дальше. А пока я не разрешаю вам ни пропагандировать ваши идеи, ни набирать себе учеников… Кроме Морганы. Не обижайтесь, но говорят все красиво, а на деле… Вы так наэкспериментировались в Британии, что теперь все, что она может создать, — это Америку. А это, как вы помните, вообще… полный Пентагон! Да и из Аввалона не стоит делать черный ход в рай. Эта дверь обычно ведет в подвал… А насчет ваших отношений с Морганой все же подумайте. Толстой и Сократ тоже были неглупыми людьми, пытавшимися осчастливить человечество, однако собственных жен они переделать не смогли. Вы же помните старую поговорку о том, что женщина — это доброе, милое и пушистое создание, спастись от которого невозможно. Впрочем, надеяться на чудо — право каждого.
— Чудеса, Максим, сами по себе никогда не случаются, их творит кто-то конкретный… А вот и леди Моргана, — неожиданно повернулся он к двери.
Вид Морганы был страшен: бледная, с полубезумным, горящим яростью взором, она казалась вышедшей из ада фурией.
— Что случилось? — встревожился я.
— Плохие вести из Британии, сир, — даже голос ее изменился до неузнаваемости: стал сухим и отрывистым. — Погибла моя сестра. Моргауза.
— Артур?! — вскричал я.
— Нет… Но это дело рук его дьявольской свиты! Самой атмосферы, царящей вокруг рыжего дьявола! Она влюбилась в одного из ваших воспитанников, приехавших с Аввалона. Вы должны помнить его, сир. Его звали Ламорак.
— Да, помню. Миловидный, очень скромный паренек. Имел склонность к алгебре и астрономии. Хороший воин.
— Один из лучших, — подтвердила Моргана. — А эта кошка, нацепившая маску «блюстительницы нравов», Гвиневера, чтоб ей в аду гореть, прилюдно устыдила и науськала сына Моргаузы — Техериса.
— Тоже хорошо помню, — сказал я. — Темноволосый крепыш, увлекался греко-римской борьбой…
— Он убил свою мать! — сказала Моргана. — Убил, застав ее в спальне с Ламораком! Его изгнали, а Ламорака убил Мордред на поединке… Моя сестра — мертва…
— Я сочувствую твоему горю, девочка, — сказал я. — Что я могу для тебя сделать?
— Отпустите меня на похороны.
— Но, Моргана…
— Не бойтесь, сир, я не убью Артура, — разгадала она мои мысли. — Для этого у него слишком хорошая охрана. А класть свою голову в обмен на его не могу — я поклялась еще спеть над его телом. Рано или поздно я найду подходящий момент, но сейчас я еще не готова…
— Что ж, тогда поезжай. Рыцарь Аккалон тебя проводит. В Британии не так безопасно, как на Аввалоне.
— Я не беззащитная девочка, — напомнила она.
— Тогда не поедешь.
Она секунду подумала, коротко поклонилась и ушла.
— Бедные дети, — сказал Мерлин.
— Это моя вина, — признал я. — Я воспитывал их не для того мира, а для этого… Они не выживут в Британии, как не выжил бы никто из моего мира.
— Но вы же смогли?
— Я — другое дело, — вздохнул я. — Простите, Мерлин, но я пойду. Нет настроения для философских бесед.
Велев накрыть стол в трапезной зале, я распорядился подать как можно больше вина и… Понял, что одиночество сегодня мне противопоказано. Но ни Мерлин, ни отец Патрик не были помощниками в моей скорби — их ответы на мои вопросы были слишком очевидны. Ах, если бы был жив сэр Хотспер! Томас лечится в своем замке на другом конце Аввалона, сэр Конрад в очередном своем отъезде… Даже Матильда покинула замок… Я вздохнул, поднялся во флигель королевы и, постучав, попросил:
— Леди Гайя… Если вы не очень заняты и можете уделить мне немного времени… Не окажете мне любезность, составив компанию за ужином?
Она помолчала, пристально вглядываясь в мое лицо, потом кивнула:
— Дайте мне пять минут переодеться…
К ужину она надела ярко-красное платье с золотой оторочкой по рукавам и подолу. С удивлением я вынужден был признать, что при желании королева может быть не просто хорошенькой. Она умеет быть ослепительной!
— Прошу вас, — я помог ей устроиться за столом, слуги подали блюда, вино я разлил сам. — Простите мою навязчивость, просто сегодня такой день…
— Я слышала, сир. Сочувствую и вам, и леди Моргане.
— Жалко мальчишек, — повторил я. — Не надо было их отпускать…
— Они не тепличные цветы, сир, — мягко напомнила королева. — Здесь их постоянно мучали бы неудовлетворенные потребности в реализации своих сил. Вы могли предложить им лишь роль ученых, политиков, художников, но… Вы воспитали их настоящими мужчинами, а это обязывает к определенному образу жизни.
— Мне кажется, что в ваших словах сквозит осуждение. Первый раз слышу, что мужчиной быть плохо.
