Имею топор — готов путешествовать - Шепельский Евгений Александрович (книги без регистрации .TXT) 📗
Мой старый товарищ придерживал штаны рукой. Его лицо было мокрым, волосы слиплись, глаза блестели неестественно ярко.
—Не знаешь, где можно украсть веревочку?
—Тебе зачем?
—Я порвал свой пояс, нечем подвязаться. А на тюках очень толстые канаты...
—Будь я проклят! Ты что, собирался повеситься? Он набрал воздуха в грудь.
—Поклянись, что никому не расскажешь!
—Да чтоб меня разорвало. Клянусь, никому не расскажу о том, что ты собрался вешаться на самоходе карликов.
—Я... ухх! Я узнал их страшную тайну!
—Это что-то насчет цвета их белья?
Гном был настолько взволнован, что ни разу не обиделся на подначки. Он пугливо огляделся, но коротышек поблизости не было. К тому же мы стояли у самого щита, что закрывал палубу от брызг колеса. Плеск воды отлично заглушал звуки речи.
—Короче, раз уж я оказался на самоходе, я решил помереть, но вызнать их секрет! Сунулся туда, сунулся сюда — везде закрыто, не пролезешь. Ох уж эти змеюшки, барановые ойники, все-то им надо запрятать!
—Они разнервничались, когда узнали, что повезут гнома. Они посчитали тебя опасным.
—И правильно! Правильно!.. Так вот, тогда я решил: не изнутри, так снаружи, не мытьем, так катаньем! Не может быть такого, чтоб не отыскалось щелочки, в которую можно подсмотреть, эркешш махандарр!
—Гм, это прямо как тот случай на бульваре Веселых Монашек... Я тогда едва тебя отбил.
—Ай! — Он махнул рукой и подхватил сползшие было штаны. — Я обследовал эту лоханку, облазил сверху донизу; ведь не может так быть, чтобы не было ма-а-ахонькой щелочки...
—Переходи сразу к делу.
—Так вот, есть такая щелочка! Посредине борта идет ряд отдушин! Они узкие, издалека не видны, да и вблизи не очень... И вот я привязал пояс к тюку и свесился на нем за борт!
—Гм... Не стану напоминать о том, что шпионить в гостях — последнее дело.
—Ай, пустое! Ты слушай, что я увидел! Два года карлики пудрили нам мозги этим самоходом! Мы, гномы, пытались повторить этот трюк! Что в итоге? Взрывы, трупы! Ох, негодяи! Нет там никакой магии. Нет хитроумного механизма! Знаешь, что двигает этот самоход? Два горизонтальных тягловых колеса! Через цепную передачу, которую изобрели мы, гномы, они дают обороты внешним колесам! А знаешь, кто крутит эти колеса? Сорок проклятых, голых по пояс карликов, потных, как черти!
19
—Бум!
Щуря глаза, я приподнялся на кровати. Лучи закатного солнца, пробив паутинку на окне, покрыли дощатый пол затейливым узором.
—Бум!
Крессинда...
—Треньк!
Имоен...
—А-а-а-ахх!
Джонас Скареди. Сэр.
Еще двоих я не услышал, но они, без сомнения, были во дворике. Вечерние тренировки, так же как и днем раньше. Я подозревал, что они предавались тренировкам все время, пока ждали эльфов из Харашты. Ну-ну.
—Бум!
—Треньк!
—А-а-а-ахх!
Совершенно не думают о раненой. Даже мне эти бесконечные звуки порядком надоели. Хотя бы песню спели для разнообразия, что ли.
Я сел на краешке кровати, коснулся гладко выбритого подбородка, затем потянулся. Хорошо... Ни одна мышца не болит, не ноет даже спина, которой я на днях сокрушил стойку газебо. Баня, нормальная пища и много-много сна позволили мне восстановить силы всего за двое суток. Несмотря на свои тридцать два года и пять лет мирной жизни, я оставался еще вполне сносным варваром, способным, гм, на разные подвиги (и я не имею сейчас в виду разную чушь вроде мечемашества).
Как-то там поживает добрая фея? Два дня Виджи была в постели. Окаянный принц никого не допускал в ее покои, на вопросы отвечал односложно и хмуро. Кажется, после того, как он узнал, что я имею касательство к аллин тир аммен, он меня невзлюбил. Ну бывает, бывает. Я тоже не горел желанием дарить ему розы. Одно, правда, я из него вытянул: девушке скоро станет лучше. И на том спасибо, хотя, что такое «скоро» для вечноживущих? День, два, век?
В прибрежном Текно мы заполучили джабаровых лошадей и ишачонка от местных гильдийцев, затем я удалился в рассветные сумерки и, вновь сойдя на кривую дорожку, отобрал у молочника маленькую повозку. В нашем случае покупать — это светиться, потому мне пришлось стукнуть возницу по голове и бросить у обочины. Совать золото ему в карман я не стал: о налетчике, что расплатился звонкой монетой, в Текно будут судачить куда больше, чем о банальном грабителе.
Эльфийку уложили в повозку. Квинтариминиэль (вам тоже кажется, что от аристократических имен эльфов веет какой-то нездоровой гордыней?) заявил, что будет править ею лично. Я спросил насчет обработки раны, но принц, скрипя зубами, сказал, что она не потребуется.
—Уже обтянуто, — добавил он.
—Э? Затянуто? Хочешь сказать, ты затянул рану?
—Бог-ужасный! Да. Но — лишь в первом пластебытия.
—Гритт ее гребаную маму, переведи! — сказал я.
Он уставился на меня и пожал плечами:
— Гритт ай афакели малли, святое дерьмо!Насмехается или и впрямь идиот?
—Я имел в виду пласт. Пласт бытия.
—С чем его едят? Он покачал головой:
—Я сделал хорошо на свой энтузиазм, а вы — работайте свое дело без вяка! Прошу, дорогой друг, съездить на!
Другими словами, не лезь не в свое дело, человек.
Эльфы скрытны, и часто изъясняются загадками перед смертными. Лично мне кажется, что это такой своеобразный вид издевательств, месть за то, что люди сместили эльфийскую расу с первых позиций. Не суть. Принц спас Виджи, чем заслужил право выражаться при мне... не слишком вежливо. Я и отстал.
Под конец пути тусклые волосы эльфийки понемногу прибавили в цвете, а на щеках появился слабый румянец. Жаль только, что всю дорогу она оставалась молчаливой и старательно прятала от меня взгляд.
Загадочная «таверна», о которой толковали эльфы, оказалась большим постоялым двором, как раз в дневном переезде от Харашты. Мы пробрались туда тайком, под покровом темноты, не особо светя лицами. Раньше, когда я бывал здесь, двор носил пригожее название «Зад и розги», нынче его обозвали совсем уж кисло — «Полнолуние», и, поскольку хозяин оставался тот же, бывший Ночной, толстяк по кличке Мельник, я решил, что вывеску велел сменить Синдикат.
М-да, все меняется, и далеко не в лучшую сторону.
Из-за блокады Харашты торговые караваны текли в город мелким ручейком, так что заведение стояло практически пустым, кормилось случайными путниками и было радо всякому постояльцу. А в прежние времена тут кипела жизнь, эх! Неплохой оркестр, маленький игровой зал и даже дом свиданий. Когда я, набравшись наглости, проник в трактир и спросил о нем Мельника, тот долго ругался и наконец вымолвил:
—Прикрыл. За не... негребабельностью! Одной говядины жрали на десять золотых в месяц, и это не говоря уже про уток и курей. А овощи?.. Одной картошки... Ай, Фатик, не трави душу. С этой блокадой скоро по миру пойдем. Что, в Хараште без изменений? Все так же судят и рядят, кто сколько должен на выкуп? Уп-пыри и мироеды. Нет, бери выше — деловые люди!. Тьфу!
Воистину, дорогой Мельник, воистину.
Долго торчать в «Полнолунии» опасно, это я понимал хорошо. Однако пускаться в путь с раненой — еще опасней. Поверьте моему опыту, тряская езда разбередит любую рану. Оставалось положиться на удачу и терпеливо ждать, пока эльфийке станет лучше. Да, Охотники нас ищут и еще много народу, но хвосты мы обрубили, считаю, умело. Джабар о нас молчок, а карлики в любом случае не знают, куда мы направились. Тем паче, таких постоялых дворов вокруг Харашты штук тридцать, в местах, где к городу сходятся торговые дороги. Опять же, Мельник о нас никому не расскажет, он хоть и глядит на всех букой, но в душе — порядочный дядька, а эльфам строго-настрого приказано на улицу не соваться, да и сам я туда попусту не суюсь. Прятаться на виду — древняя тактика. Нужно действовать понаглей, а враги пусть думают, что мы уже драпаем из Долины Харашты во все лопатки.
