Черные Земли - Фридман Селия С. (первая книга .TXT) 📗
– Надо поскорее убираться отсюда, – обратился он к Хессет, баюкая обмякшее тело девочки в руках. А может, паутина продолжает прорастать в ее теле, продолжает кормиться живой плотью? Да и его собственным телом тоже? – Как можно быстрее!
Хессет кивнула. Ракханка неотрывно смотрела на изъеденные паутиной одеяла, и в глазах у нее бился ужас; значит, она все поняла. Вот и прекрасно. Значит, собирая вещи, она проследит за тем, чтобы рассечь корешки, значит, бросит здесь все, что ей не удастся полностью обезвредить. Одному Богу ведомо, как размножается эта нечисть, но Дэмьен готов был поклясться в том, что даже несколько корешков, отсеченных от основной массы, со временем могут превратиться в дерево. Непременно должны превратиться в дерево – и это дерево начнет питаться всеми, кто, на свое несчастье, окажется поблизости.
Так вдруг паутина, оставшаяся в теле девочки, поведет себя точно так же?
Он попытался не думать об этом. Попытался не думать о том, что паутина, не исключено, внедрилась уже и в его собственное тело, да и в тело Хессет. Они не смели устроить новый привал и провести тщательный осмотр. Слишком важно было уйти как можно дальше и как можно быстрее с пораженного участка, прежде чем влияние деревьев станет слишком сильным, прежде чем сверхъестественные усталость и слабость, все еще замедлявшие их шаги, подчинят себе и волю, и инстинкт выживания – и превратят их в сонный корм для изголодавшихся растений.
Они быстро и несколько суматошно собрали вещи и завернули их в запасную смену одежды, перетянув ремнями и шарфами. Большую часть этой работы взяла на себя Хессет; Дэмьену было страшно хотя бы на минуту выпустить из рук девочку; ему казалось, что стоит ей хоть на мгновение очутиться на земле, и та вновь предъявит свои права на несчастную жертву – и на этот раз добьется своего. «Если этого уже не произошло», – мрачно подумал он, взвалив на плечо бессознательное тельце девочки. Быть может, это всего лишь разыгралось его воображение, но ему казалось, что с каждым мгновением, которое они проводят здесь, из земли прорастает все больше и больше белых корешков. Он чувствовал, как волны желания, исходившие от деревьев, накатывают на его мозг, и однажды едва не пал их жертвой. Но ужас перед соприкосновением с этой землей заставил его остаться на ногах, подавив тем самым желание лечь и отдохнуть. Он прекрасно понимал, что, если бы гнетущий кошмар не заставил его проснуться от страха, все они к настоящему моменту уже превратились бы в корм для растений.
В конце концов Хессет управилась со сборами, и без дальнейших разговоров Дэмьен быстро зашагал на юг. У него все еще слишком кружилась голова, чтобы как следует обдумать избранное направление, но сейчас это не имело значения, – главное заключалось в том, чтобы как можно скорее отойти от злополучной рощицы деревьев. В глубине сознания – и не слишком четко – он перебирал, с каким количеством полезных вещей им пришлось расстаться: с одеялами, одеждой и значительной частью съестных припасов. Все это были органические материалы. И, вне всякого сомнения, голодные растения смогут подкормиться всем этим – и это позволит им еще вырасти, чтобы еще шире распространиться и… охотиться.
Они шли и шли. Под утренним солнцем, залившим оранжевым светом восточную часть неба. Испытывая усталость и жажду и в то же время страшась остановиться, чтобы попить и отдохнуть, они продолжали путь, и каждый новый шаг давался им все труднее и труднее. Недавний лагерь и окружавшие его деревья остались позади уже через несколько минут, но темная напасть, сковавшая им руки и ноги, не отпускала и не ослабевала даже теперь. Пару раз им все же пришлось остановиться, чтобы отдышаться, а иногда Дэмьен задерживался, чтобы переложить девочку с одного плеча на другое, чувствуя при этом, как смертельная сонливость овладевает им вновь и вновь; и он понимал, что на любом привале, который затянется больше чем на минуту, он непременно уснет – уснет так глубоко и надолго, что здешние растения учуют его близость и откликнутся на него соответствующим образом.
– Куда мы идем? – прошипела Хессет. Она глядела в сторону горизонта, где растянувшееся на много миль раскаленное базальтовое плато сливалось с не менее раскаленным утренним небом без какой бы то ни было разграничительной линии. Все вокруг невыносимо сверкало. – Может быть, нам лучше вернуться?
Дэмьен подумал обо всем проделанном сегодня пути, обо всех милях, которые они прошагали ночью накануне.
– Мы не сможем, – хрипло прошептал он.
Они действительно были не в силах проделать обратный путь, во всяком случае, в своем нынешнем состоянии. Да если бы и были способны, что тогда?.. Их единственный шанс на выживание заключался в выходе на земли ракхов и в заключении союза с этим народом. Если им придется вернуться к людям (даже если предположить, что они сумеют сделать это), им только и останется, что ждать, пока Принц не разыщет их. Земли, населенные людьми, не предоставят им пристанища и не одарят союзниками в осуществлении их миссии.
– Мы пойдем вперед, – ответил он, и хотя в янтарных глазах ракханки вспыхнул страх, она кивнула, правильно поняв смысл его слов.
«Мы пойдем вперед – потому что у нас нет другого выбора».
Миля за милей простиралась перед ними черная пустыня, час за часом они заставляли себя идти дальше, и дальше, и дальше во что бы то ни стало. Однажды, когда они устроили небольшой привал, чтобы утолить жажду из своих скудных припасов, Дэмьен осмелился присесть на какой-то камень – и тут же почувствовал, как оглушительная и усыпительная сила деревьев охватывает его – охватывает так неожиданно и так властно, что чашка, из которой он пил, выпала у него из руки и драгоценная влага расплескалась по земле. Разве что чудом он не уронил при этом Йенсени. Священник – как мог, поспешно – вскочил на ноги и посмотрел на камень, на который перед этим столь неосторожно уселся. На нем не было белых нитей, по меньшей мере, еще не было. Но у него не было сомнений в том, что они там непременно должны найтись, где-нибудь в глубине пористого вещества, – и стоило ему посидеть еще немного, корни очнулись бы, нагретые его жизненным теплом, и вырвались на поверхность.
Вода. Ходьба. Еда. Безвкусная, наскоро проглатываемая пища. И вновь ходьба. Девочка, жаркой тяжестью навалившаяся Дэмьену на плечо; под этой – поначалу невесомой – тяжестью уже разламывается все его тело. Пару раз он пытался изменить позу, с тем чтобы нести ее поудобнее. Однажды Хессет даже шагнула к нему, всем своим видом давая понять, что готова подменить его, но священник пренебрежительно отмахнулся. И принялся укреплять себя в правильности выбранного решения: он и сильнее, и выше, и выносливее… хотя относительно силы и выносливости ракхов он на самом деле ничего не знал и вполне допускал, что они могут превосходить человеческие. Истина же заключалась в том, что на ходу он представлял себе, как прорастают смертоносные корни в маленьком теле и как они могут выбиться на поверхность, чтобы войти и в его собственное тело, – а тут-то он и вступит с ними в самую настоящую схватку; и у него не было уверенности в том, что Хессет окажется на это способна. И вот он нес девочку милю за милей, пока и руки и ноги у него буквально не запылали от нестерпимой боли; он нес ее, пытаясь не думать о том, каково это, когда тонкие корни вторгаются в твое тело, пытался не думать о том, какой покой настанет, когда и если они овладеют сознанием и погрузят свою жертву в глубокий, никогда не кончающийся сон…
– Нам нужен Таррант, – прохрипел он.
И ухватился за это имя как за спасительную соломинку. Таррант наверняка обладает иммунитетом, а если не обладает, то сразу же выработает его, что, по сути дела, равнозначно обладанию. Таррант наверняка сумеет вывести чужеродные корни из тела девочки – и, не исключено, из тел ее старших спутников – так, чтобы они не погибли в ходе этих усилий. Таррант спасет их, едва настанет ночь.
Если они, конечно, до этого доживут.
Часы проходили за часами, не принося ни отдыха, ни облегчения. Они забрели в ущелье вулканического происхождения, которое заставило их отклониться на несколько миль на восток. И это ущелье перешло в следующее, примыкающее к первому. Тропа все время оставалась узкой, частые землетрясения придали этим местам особый рисунок, и – при всех стараниях продвигаться строго на юг – это удавалось им далеко не всегда. Однажды им пришлось по узкому гребню обойти пропасть, а на головы нещадно светило солнце, светило прямо в лицо, и примерно через час мучительного перехода глаза у Дэмьена заслезились так, что он практически ослеп. И все же они шли все дальше и дальше. Дэмьен не осмеливался задаться вопросом, долго ли еще им придется идти или чего, собственно говоря, они надеются добиться. До ночи им ни за что не выйти к землям ракхов, и было ясно, что в здешних местах нет надежного убежища. Время от времени им попадались группы деревьев, возле которых россыпью лежали кости, и теперь, уже зная, куда глядеть и что искать, Дэмьен всякий раз живо представлял себе, что тут происходило. Одно из деревьев вросло корнями в человеческую грудную клетку и, поднимаясь в высоту, выглядело гигантским хирургическим скальпелем, другое укоренилось у того же скелета в паху. Потом они прошли мимо скелета, больше похожего на скелет ракха, чем на человеческий, однако ни сам Дэмьен, ни Хессет не пожелали остановиться и подробно осмотреть его. Да и какой был в этом смысл? Путники знали о том, что две расы находятся в вечной вражде. И всегда найдется среди представителей обеих достаточно безумцев, готовых пройти через запретную зону Принца, чтобы совершить акт мести или подвиг или преследуя какую-нибудь другую цель. И, вне всякого сомнения, всех ожидала здесь одинаковая участь: одних в первую же ночь за территорией Избытия, других – когда им удалось пройти довольно далеко, как удалось это сейчас и Дэмьену с Хессет… А затем усталость заставляла их опуститься наземь – и брали свое страшные порождения Принца.
