Грани судьбы (СИ) - Шепелев Алексей А. (читать книги полные .TXT) 📗
— Достаточно, брат Бодак, — хладнокровно заметил отец Сучапарек, заметив, что тело мальчишки безвольно обвисло.
Палач, тяжело дыша, остановился. Сгрёб длинные мальчишкины волосы заляпаной в крови ладонью, поднял бессильно упавшую на грудь голову.
— Живой, отец Сучапарек! Живучий, наглец.
— Очень хорошо, — голос Верховного Инквизитра Толы по-прежнему не выражал никаких эмоций. — Но на сегодня, брат Бодак, с него достаточно.
— Как угодно, отец мой, — палач с поклоном отошел в сторону. Расторопный Флип, давно зачерпнувший из бочки ведёрко воды, окатил мальчишку с головы до ног.
— Не мне угодно, брат Бодак, — наставительно произнёс Сучапарек, — а в соответствии с регламентом сегодня было лишь увещевание. Теперь нужно остановить кровотечение и отвести его в камеру. Слышишь, волчонок, у тебя есть почти целый день, чтобы раскаяться и рассказать нам всё о своих сообщниках.
— Ничего я вам не расскажу, — просипел мальчишка.
— Расскажешь, как миленький всё расскажешь, — почти ласково пообещал Бодак. — Здесь у меня все говорят. Всем языки развязываю.
— Все говорят, а я не стану, — упрямо выдавил Сережка.
— Заговоришь, никуда не денешься.
— Довольно, — прервал спор Верховный Инквизитор. Ещё не хватало препираться с преступником, тем более — с малышом. Воображает себя героем — пусть воображает. До первого кнута. Но — по регламенту.
— Отведите его в камеру. Пусть подумает над своей участью. Пока ещё её можно облегчить, но скоро будет поздно, слишком поздно.
Отворотив противно скрипнувшую дверь, отец Сучапарек покинул пытошную. Следом вышел и отец Бодак. Остался только Серёжка и двое подмастерьев: Флип и молчаливый пожилой коротышка.
— Слышь, дурачок, ты откуда взялся такой непуганный? — поинтересовался Флип, ослабляя верёвку. Казалось бы, должно было стать легче, но Серёжка уже знал: первое время будет ещё больнее. И действительно, боль огненным клинком полоснула по плечам, на глаза навернули слёзы. Мальчик едва удержался от крика. Хорошо хоть, перетерпеть нужно было только первый приступ, дальше уже легче.
— Откуда взялся, говорю? — продолжал расспрашивать подмастерье, распутывая узлы. Получалось у него не слишком быстро — с зеленым палачом со Двора Боли не сравнить. Серёжка присел на корточки — ноги отказывались держать. Ничего, сейчас он немного передохнёт и сам дойдёт до камеры. Тут всего-то несколько метров.
Пускай эти не думают, что ему больно и страшно. Хотя бы потому, что ему на самом деле больно и страшно. И даже не просто страшно, а очень страшно. Только не показывать же это всем подряд, легче-то всё равно не станет. А уж особенно не хотелось, чтобы его страх увидели эти живодёры.
— Чего молчишь, язык, что ли, проглотил? — раздраженно произнёс Флип. Он наконец-то справился с верёвкой и теперь присел рядом, чтобы снять оковы с Серёжкиных ног.
В ответ надо бы было высунуть язык и показать чересчур говорливому помощнику палача, что говорить Серёжка может, только не желает. Вот только глупо. Двинет дядька снизу в челюсть, среагировать не успеешь, так язык можно до крови прикусить. Больно до ужаса. Одно дело допрос, там боль приходилось терпеть за дело. А тут за что? За глупый выпендрёжь? Доказывать Флипу мальчишке было нечего. Он просто проворчал:
— Хочу и молчу.
За такое подмастерье максимум мог отвесить затрещину. Мелочь. Конечно, лучше бы без этого, но, в самом деле, с какой стати нужно вести себя с палачами вежливо?
Но обошлось и без затрещины. Мужчина справился, наконец, с оковами, тяжело распрямился и произнёс:
— Ну и дурак. Раньше надо было молчать?
— Когда — раньше? — хмуро полюбопытствовал Серёжка.
— Тогда. "Все говорят, а я не стану", — передразнил Флип. — Ишь, какой выискался.
— Какой есть.
— А есть — дурной. Точно, Хусс?
— Трепло, — мрачно прокомментировал молчаливый подмастерье. — Он дурак, а ты — трепло. Тебе-то какая разница?
— Жалко дурака, — ответил Флип, и мальчишка почувствовал, что тот не врёт: ему и вправду было жалко Серёжку. Только самому Серёжке жалость от палачей была не нужна. — Он же сам не понимает, что натворил.
— Ну, объясни, коли такой добряк, — пожал плечами Хусс.
— И объясню. Слушай малыш, казнить тебя, конечно, всё равно казнят. Без этого никак нельзя. Дракона отпустить — не графу в жаркое плюнуть, это не прощается. Но, если будешь вести себя хорошо, то тебя просто казнят, и только. А если будешь господина Верховного Инквизитора злить… Плохо тебе будет.
— А что, мне сейчас хорошо? — невинным голосом поинтересовался Серёжка, вставая на ноги.
— Вот дурной, — развёл руками Флип. — Сейчас — это так, ерунда, даже не пытка. Будешь умным, так ерундой и отделаешься. Ну, всыплют тебе слегка плетей или на дыбе вздёрнут пару раз. Плохо, конечно, только это, честно говоря, тоже за пытку не считается. А вот если господина Верховного Инквизитора разозлить, то он может приказать пытать тебя по-настоящему. Хотя и не принято детей пытать…
— Ага, добрые вы тут прям, как крокодилы…
— Кто? — изумился помощник палача. Серёжка хихикнул. Конечно, откуда Флипу знать про крокодилов. Они ж в тропиках водятся, а до зоопарков в этом мире не доросли и ещё не скоро дорастут. — Какие такие крокодилы?
— Неважно. Доброта из вас так и прёт. Не пытка, да? Сами бы попробовали.
Подмастерье довольно осклабился.
— А мне нечего пробовать, я дракона не выпускал.
Мальчишка опустив лохматую голову, молчал. Флип хотел сказать ещё что-то, но тут со скрипом отворилась дверь, и вошел стражник.
— Давай сюда щенка.
Серёжка вскинул голову, зло сверкнув глазами.
— Я — не щенок. Я — волчонок.
— Ну, что скажешь? — приподнялся на локте Олх, когда Бараса вошел в комнату.
— Не знаю, какие они бойцы, но высокого взять в капитаны был бы счастлив любой граф. А будь бы у Толиники король, так и королевским капитаном мог бы служить.
— А если яснее? — Скаут пружинисто сел. В полуорке всколыхнулось любопытство: Бараса, как большинство воинов, на похвалы был скуповат. Если новый союзник произвёл на него столь сильное впечатление, значит, и впрямь произошло что-то необычное. Хотя, чему удивляться? Драу в товарищах, мальчишка, который по ночам драконов выпускает, в подопечных. Мягко говоря, странно ожидать от новых знакомцев повадок мирных обывателей. И даже поведения простых наёмников ожидать странно. Такие люди просто обязаны скрывать тайну. Может, не великую, а так, средних размеров… С пару Даков величиной.
— Яснее? Они хотят с нашей помощью взять штурмом сначала башню Нурлакатама, а потом и Вальдский замок.
— Башню — почему бы и нет. Откровенно говоря, руки чешутся свернуть шею этому ублюдку, укравшему малышку. Но нападать на гнездо инквизиторов — безумие. По правде говоря, предлагая им помощь, я об этом не думал. Неужели они настолько обезумели?
— Они настолько хотят спасти своего мальчишку, — Бараса опустился на табурет.
— Фрос свидетель, я тоже этого желаю. Проклятье, парень, сумевший освободить дракона под носом этой кучи стражников, достоин восхищения. Не уверен, что Эста на его месте смогла бы повторить его поступок.
— И я про то же, — кивнул воин.
— Но штурмовать замок — безумие. Инквизиторы поотворачивают нам головы, словно птичница цыплятам. Здесь нужно действовать не силой, а хитростью.
— Хитрость — это хорошо, но по мне лучше всего такие вопросы разрешать при помощи топора. Коротко и ясно.
— Жить надоело? — сочувственно поинтересовался зеленокожий. — Вот уж не думал, что тебя можно соблазнить такой дурью.
Бараса хитро улыбнулся.
