Трон Знания. Книга 1 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Жердяй с порога втолкнул Адэра в лачугу, хлопнул дверью и клацнул задвижкой. Вмиг стало душно и жарко. Мокрая рубашка с вырванными пуговицами скомкалась на спине, обнаженная грудь покрылась едким потом. Влажные штанины перекрутились на ногах и доставляли больше неудобства, чем удовольствия.
Стоя посреди лачуги, Адэр разглядывал железный крюк под крышей и цепь, на которой он провисел всю ночь, и не мог заставить себя повернуться к Малике. В том, что над ней надругались, ее вины не было. Но мысль, что не было криков и сопротивления, вызывала отвращение. Даже самая развратная девка верещит, когда ее берут силой. И лишь непонятная возня вынудила покоситься в сторону Малики.
Она сидела под стеной, прижимая к груди колени, и пристально рассматривала опущенные на землю кисти рук с синюшными пальцами. Ноги, обутые в серые стоптанные башмаки, стояли на запястьях, точнее, на веревке, которая стягивала их.
– Что ты делаешь? – спросил Адэр, почуяв неладное.
Малика подняла на него замутненный взгляд:
– Какая вам разница? – И вновь уставилась на руки.
Он не нашелся, что ответить. Указывать на недопустимость фразы смешно, когда делишь один короткий поводок с плебейкой.
– Я хочу вправить плечи, – тихо промолвила Малика.
– Ты с ума сошла!
Она безмолвно согласилась, качнув головой.
– Чтобы поставить суставы на место, надо, по крайней мере, разбираться в строении человека, – говорил Адэр, волнуясь и не совсем понимая, откуда взялось это звенящее на высокой ноте волнение, и зачем он вообще что-то говорит.
– Отвернитесь, – сказала Малика и закусила ткань юбки.
Ее челюсти напряглись, на шее вздулись жилы, от натуги затряслись колени. Адэр хотел отойти и не смог – его словно пригвоздило к полу.
Малика сделала глубокий вдох, задержала дыхание и на выдохе резко выпрямила ноги.
Хруст – красивый звук, когда под сапогами хрустит тонкий лед или трещат ветки под тяжестью снега. Когда же захрустели суставы, у Адэра возникло чувство, будто это его кости вылетели из тела, разорвав кожу в лохмотья. Он рухнул на землю. Выгнулся. Обмяк.
– У вас слабые нервы, – произнесла Малика, и ее мертвенно-белые губы едва дрогнули. Откинулась на стену и опустила веки.
Глядя на нее, Адэр понял, что испытал ее боль. Понял, что сходит с ума.
На закате дня Хлыст поставил возле порога две плошки – одну с водой, от второй воняло рыбой и луком. Потоптался на месте и, не произнеся ни слова, удалился. Снаружи донеслись щелчки плети, стоны и хрипы. Под руками и коленями пленников прошуршали камни – бедолаг гнали на ночлег в одну из хижин.
Адэр смотрел в разодранное крышей фиолетовое небо и ждал, когда его захлестнет новая волна безумия.
– Сегодня вечером мы с Анатаном должны были вернуться в «Рисковый», – промолвила Малика.
Ее слова, подобно живительным каплям дождя, упавшим в высохшее русло реки, растормошили Адэра. Он поднялся, неторопливо прошелся вдоль стен, и уже не в состоянии сдерживать шаг, закружил по лачуге, увлекаемый бурлящим потоком мыслей.
В том, что Крикс бросится на поиски, сомнений не было. Сколько пройдет времени, пока командир «прочешет» несколько миль пустоши и гор между двумя последними приисками? С пустошью он расправится быстро – с любого холма она просматривается до горизонта. А горы? И дернул же черт запрятать в грот автомобиль – единственную подсказку, где их искать.
– Вы обратили внимание, что у Хлыста ботинки из Тезара?
Расхаживая по лачуге, Адэр покосился на Малику. Вот только не надо обвинять во всем Тезар.
– Может, он жил в «Горном»? – предположила она.
Жил подонок в «Горном» или забрал ботинки у кого-то из пленников – какая разница?
– А остальные? Похоже, из лагеря смертников есть выход.
Конечно, есть – с водопадом на скалы. Смертникам, видать, повезло, раз отделались рубцами и шрамами.
– Странно, – произнесла Малика, – мое имя вы запомнили с пятого раза.
Адэр не выдержал:
– Ты считала?
– Считала, – в ее голосе послышался вызов. – «Эй! Ты! Стой! Иди!» Вы обращались ко мне как угодно, но только не по имени.
– Ты чем-то недовольна?
– А как зовут племянника Крикса, вы почему-то сразу вспомнили.
– Тори Вайс – так звали мою мать. Тори из династии Вайс, – произнес Адэр, сделав ударение на последнем слове. – Еще вопросы?
– Я сказала все, что хотела, пока у вас не пропало желание со мной разговаривать.
– Считай, уже пропало.
Адэр сделал круг по лачуге. Не на том человеке он срывает злость. Не на том… Но те пока недосягаемы для его гнева, а эта рядом – опороченная, покорная пошлым прихотям и грязным рукам отморозков. И те не знают, кем он является, а эта – живой свидетель его падения.
Думы о собственном позоре убивали его. Что-либо изменить он был не в силах. И откуда брать силы? После ночной прогулки «по нужде» новоиспеченные хозяева их с Маликой судьбы под хохот и улюлюканье пытались принудительно накормить его какими-то объедками. Они вталкивали вонючими пальцами ему в рот то, на что было противно смотреть. Его вырвало.
Окатив Адэра водой, подонки повторили попытку. Его снова вырвало. Мучители не остановились, пока кто-то не принес корку хлеба, и он не проглотил кусок. Его вздернули на цепи и оставили на долгую промозглую ночь наедине с отравляющими разум мыслями.
Выныривая из кошмарных сновидений и бездонных провалов рассудка, Адэр не различал, где бред, а где явь. Видел в темноте блеск чьих-то глаз и радужную россыпь фейерверка, слышал шипящие голоса и звон хрустальных бокалов, чувствовал горячее дыхание на замерзших пальцах и прикосновение к раскаленному лбу чьих-то прохладных губ.
Когда солнце протолкнуло в щели крыши первые лучи и выгнало из лачуги клочья вязкого и липкого, как тенёта, мрака, Адэр вспомнил о Малике – после измывательств он слишком быстро и глубоко погрузился в себя и выпустил ее из виду.
Малика сидела в уголке лачуги и выглядела одинокой и брошенной.
– Как твои плечи?
Она встрепенулась, взмахнула ресницами:
– Спасибо, уже лучше.
– Скоро все закончится, Малика. Надо чуть-чуть потерпеть.
– Спасибо.
– За что ты благодаришь меня?
– За то, что рядом с вами я ничего не боюсь.
Адэр сумел подняться на ноги и встретить Хлыста, глядя ему в лицо. Нахмурившись, бандит вывел сначала на воздух Малику. Вернувшись, толкнул ее, дрожащую как осинка, к стене. Неуверенной походкой, будто чего-то опасаясь, приблизился к Адэру.
Снимая с его рук цепь, тихо произнес:
– Взбрыкнешь, и ей конец.
Адэр вышел из лачуги и невольно затаил дыхание. Боже всемилостивый! Это же Его небо – бескрайнее, синее поле, окаймленное полупрозрачными кружевами облаков. А внутри лазури васильков – Его солнце: беспощадное, раскаленное. А вокруг – Его горы, покрытые таинственной вязью, с косыми, будто срубленными вершинами. А у подножия скалы – Его море. Скрытое от взора, оно, не таясь, заявляет о своем присутствии – недовольно бормочет и угрожающе гудит. А Он намного выше моря, и между ними только небо.
В поясницу воткнулась рукоятка кнута.
– Пошел!
Адэр посмотрел через плечо в изуродованное шрамами лицо, в колючие глаза под нависшим лбом, напоминающим кривой карниз. В седых вскосмаченных волосах копошилась божья коровка – черная с красными точками. Приподняла надкрылья, расправила тонкие нежные крылышки и, подхваченная порывом ветра, исчезла в синеве. Непостижимым образом ужасное и прекрасное уживаются рядом. И это ужасное ходит по Его земле и то лишь потому, что Он разрешает ему ходить.
Хлыст опустил кнут:
– Ты чего?
Адэр отвернулся.
У входа в одну из пещер сидели на корточках двое подонков. Из бездны сознания всплыла уверенность, что невольники там, в глубине черного зева. Вдруг зашевелился зародыш подозрения – это и есть тот заброшенный прииск, о котором говорили Малика и Анатан. Всего лишь зародыш в чреве сомнений.
Адэр разглядел среди глыб молодую женщину в стареньком платье. За спиной большая котомка. В руках корзины, накрытые тряпицами. Фартук с рюшами, поникшими как лепестки увядающих цветов, съехал на бок. Из-под выгоревшей косынки выбилась дерзкая пышная прядь. При виде Хлыста худое, болезненно-бледное лицо озарила счастливая улыбка. Женщина ускорила шаг.
