Агентство «Аргентина» - Сербжинская Ирина (читаем книги .TXT) 📗
— Хэрвелл не убивал всех подряд. Он охотился за вампирами, ведьмами, химерами, за теми, кто действительно был угрозой для людей. Но вряд ли он уничтожал лепреконов, единорогов и грокки!
— Если они попали сюда, значит, подписали себе смертный приговор!
Ньялсага хмыкнул.
— Знаешь, что самое опасное в этом? Охота меняет людей. Как там у Ницше? Вы заглянули в бездну — и бездна заглянула в вас. Мне доводилось встречать таких, как Хэрвелл, охотников. Не часто, но доводилось. Да, они убивали, но у них имелись свои правила, свой кодекс и они его соблюдали. Первой строчкой в списке этих правил идет истребление зла, тут ты прав. Но дальше, вторым пунктом уточняется: «Но это должно быть действительно зло». Ясно?
Он посмотрел на собеседника.
— Это ты к чему? — буркнул Кемен.
— К тому, что рано или поздно вы можете превратиться в обычных убийц. Войдете во вкус. Охота — дело такое… надо уметь вовремя затормозить. Не у всех это получается.
Кемен раздраженно оттолкнул чашку.
— Хорошо разглагольствовать о добре и зле тому, у кого вечная жизнь и можно не особо опасаться за свое существование! А вот будь вы обычными смертными людьми, рассуждали бы иначе!
Ньялсага перевел взгляд за окно, долго смотрел на идущих мимо людей и только потом взглянул на своего собеседника.
— Бессмертие… нашел, чему завидовать!
Кемен прищурил глаза.
— Чем плохо?
Он подождал ответа и, не дождавшись, продолжил:
— Вчера, на берегу, ведьма болтала про какой-то волшебный ветер. Что это такое? Это он делает людей бессмертными?
Разговаривать об этом Ньялсаге очень не хотелось.
— Соранг — волшебный ветер, который прилетает на Землю примерно раз в сто лет, в самую короткую летнюю ночь. Каждый год в эту самую ночь те, кто хочет поймать его, выходят на морской берег, смотрят на закат и ждут. Иногда, в тот самый момент, когда солнце вот-вот скроется, на одно короткое мгновение вдруг вспыхивает зеленый луч. Это знак того, что волшебный ветер уже здесь. И если в этот момент позвать его, он обязательно откликнется и исполнит твое самое заветное желание.
— И много желающих?
— Желающих-то много, но тех, кто поймал Соранг — мало. Трудно угадать момент, ведь никто не знает, когда он появится и появится ли вообще. Некоторые всю жизнь ждут.
В голосе Кемена звучало подозрение:
— И что? Ваш Соранг действительно исполняет любые желания, как золотая рыбка?
— Исполняет, — отозвался Ньялсага, глядя в чашку. — С большим удовольствием. Золотая рыбка с акульими зубами…
— Орден чародеев, о котором говорила ведьма, хочет заполучить тебя, чтобы ты вызывал волшебный ветер, когда им пожелается?
— Да. А когда он прилетит, заставят какого-нибудь бедолагу пожелать себе бессмертия — и будут жить за его счет столько, сколько захотят.
Кемен высыпал в чашку пакетик сахара.
— А почему колдуны сами не могут попросить у Соранга бессмертия, раз уж им так приспичило жить вечно?
Ньялсага вздохнул.
— Осторожные потому что. Знают, что придется платить и очень дорого. Безопасней использовать кого-нибудь другого.
— Платить?
— Да, — нехотя проговорил Ньялсага. — Рано или поздно Соранг явится за тем, чьи желания когда-то исполнил и тогда придется расплачиваться по счетам.
Он посмотрел на своего собеседника и усмехнулся.
— Что касается меня, надеюсь, это будет не завтра, так что не торопись радоваться.
Кемен пожал плечами.
— Ладно. В сторону сказки, поговорим о деле, — он открыл папку. — Я так понимаю, придется нам действовать заодно? Временно, — подчеркнул Кемен. — Пока Свора здесь и люди в опасности.
— В самой большой опасности пока что мы, — ответил Ньялсага, роясь в кармане куртки. — Гинзога дала слово не трогать никого из нас в течение трех дней. Она произнесла это вслух, стало быть, нарушить обещание не сможет. Но, — он выложил на стол три золотые монеты: галеоны, с отчеканенным на каждом галеоне изображением корабля, летящего на всех парусах. — Обещание не распространяется на ее Свору. Вчера я это упустил, а сегодня уже поздно. Надо было связать клятвой и ее подручных!
— То есть, эта компания может напасть на нас? — угрюмо уточнил Кемен.
Ньялсага кивнул.
— Да. Я почти уверен, что они попробуют. Просто для того, чтобы напугать, показать, кто здесь главный. Поэтому вчера я создал амулеты с охранным заклинанием.
Он пододвинул галеоны Кемену.
— Носите их в нагрудном кармане, ближе к сердцу.
— Они защитят?
— Да. Но заклинание нужно обновлять каждый день.
Кемен недоверчиво хмыкнул, взял одну монету, тяжелую, с благородным тусклым блеском и повертел в пальцах.
— Настоящее золото?
— Настоящая пластмасса. Это обычные пуговицы, — пояснил Ньялсага. — Но сразу предупреждаю, если вы вздумаете с этими амулетами попереть на Предвестника смерти, он мое охранное заклинание взломает за полминуты.
Кемен хмыкнул, все еще разглядывая галеоны.
— Такой хреновый ты маг?
— Может, и не хреновый, но только с высшими оборотнями мне не тягаться.
Кемен убрал золотые монеты в карман.
— Ладно… посмотрим, на что твое заклинание способно. Про Гинзогу узнал что-нибудь?
— Пока нет, — признался Ньялсага. — Но попросил кое-кого собрать о ней сведения, — он бросил взгляд на Дэберхема. — В течение дня будут. Ну, и Предвестника смерти расспрошу, конечно. Возможно, он соизволит что-нибудь сообщить.
Кемен нагнулся к сумке, стоявшей на полу, вытащил еще одну пачку бумаг.
— Ну, значит, у меня база данных получше твоей. Я, когда мне что-то узнать надо, с потусторонними существами не консультируюсь!
Ньялсага решил пропустить колкость мимо ушей.
— Что это? — он кивнул на пачку. Часть бумаг оказалась ксерокопиями, другие же выглядели подлинными документами — листы грубой пожелтевшей бумаги, исписанные мелким почерком со старомодными росчерками, помещенные в прозрачные папки-файлы.
— Архив моего прадеда.
Ньялсага поднял брови. Дэберхем оживился и сделал несколько шажочков по ящику, приблизившись к окну вплотную.
— Хэрвелла? Разве он сохранился? Гинзога, кажется, говорила, что его дом сожгли химеры?
— Сожгли, — кивнул Кемен. — Так что основной архив погиб. Я так понял, Хэрвелл на протяжении всей жизни, вел что-то вроде дневника: делал записи об охоте, собирал сведения о существах, с которыми встречался: вампиры, оборотни, химеры, ламии…
— Здесь водились ламии? — поинтересовался Ньялсага. — Никогда не сталкивался с ними. Там, где я жил, их не было.
— Водились. Очень хитрые твари, нелегко с ними справиться! — Кемен перебирал густо исписанные листки. — Это все, что осталось от архива. При пожаре почти все сгорело, но кое-какие записи, самые важные, Хэрвелл всегда возил с собой. После его смерти сумка с бумагами оказались у друга Хэрвелла, а тот… ну, это долгая история, к делу не относится, — прервал он сам себя. — Часть документов — подлинная, часть — ксерокопии, оригиналы я не стал приносить: они такие ветхие, что рассыпаются в руках.
Подошла белокурая официантка, убрала посуду и поставила на стол чашку с кофе и молочник. Кемен дождался, пока девушка отойдет, и продолжил:
— И про Свору проклятых кое-что есть. Жаль, что немного…
Он открыл одну из папок и вынул лист бумаги.
— Если б архив сохранился, я бы всю подноготную про них знал! — в голосе Кемена слышалась досада. — Вот, почитай-ка про наших гостей, — он протянул ксерокопию Ньялсаге. — Свора проклятых называется так не случайно. На самой Гинзоге и на каждом из ее свиты лежит проклятье.
— Догадаться нетрудно, — пробормотал Ньялсага, впиваясь глазами в буквы.
— Гинзога… кстати, в своих записях Хэрвелл называет ее не иначе, как «старая змея»…древняя и очень опасная тварь. При жизни была ведьмой… после смерти — тоже.
— Мертвая ведьма, вот как… — протянул Ньялсага, не отрываясь от чтения. — Плохо дело…
— Ее убили жители городка, где она жила. Там стало умирать очень много детей, горожане заподозрили неладное, наняли мага, тот и выяснил, в чем дело.
