Черноводье (СИ) - Зимовец Александр (бесплатные полные книги txt, fb2) 📗
— Мы будем готовы, — ответил я.
— Нет, — он решительно помотал головой. — Нет. Если бы хотя бы кто-то прислал нам войск. Но, судя по твоему рассказу, надеяться на это…
— Да, надеяться нам придется только на себя, — ответил я. — Но разве не так было всегда? Разве вы не говорили, что Кернадал должен выстоять любой ценой? Что он должен быть маяком для всех новичков, попавших в этот мир?
— Не любой, — Сергей сцепил руки на столе и опустил голову. — Нелюбой ценой. Пойми, Кернадал — это же не стены. Это люди. Стены можно возвести в любом месте, а людей… потом уже не вернешь.
Мне стало не по себе. Я вспомнил лица ребят, только что выходивших отсюда, и задумался о том, точно ли Сергей неправ. Имею ли я, в самом деле, право бросать их в бой, не будучи уверен в победе? Кто я такой для них? Ожившая мрачная легенда? Человек, открывший шкатулку Пандоры, и призвавший их разгребать последствия?
— Хорошо, — кивнул я. Обращаясь к поникшему Сергею. — Тогда мы уходим. Что нужно делать?
— Дел очень много, — ответил он. — Для начала нужно объявить всем. Пойдем.
Глава 26
В трактире, расположенном в захудалой деревеньке, в дне пути от поворота на Кернадал, пахло кислыми овчинами, чесноком и сыростью от земляного пола. Мы ввалились туда, мокрые с головы до ног — мощный ливень застал нас прямо посреди дороги.
Хозяин, высокий и тощий, как жердь, сутулый мужчина лет сорока взглянул на нас и сразу понял, с кем имеет дело. Меня еще, наверное, можно было принять за мелкого дворянчика или проезжего офицера, а вот сопровождавшие меня две девушки в брюках ни у кого сомнений не вызывали: известно, где такие обитают.
— Милости просим, ваши, значица, инородия, — произнес он, выходя из-за стойки и вытирая руки о грязный передник. — Чего изволите? Переночевать приготовить?
Я оглянулся на жавшихся друг к другу за моей спиной промокших девчонок, Вику и Кристину. Вика была той самой девчонкой, что жалась к своему парню во время моего рассказа. Темноволосая и стройная, с порывистыми движениями, она увлекалась магией и обустроила вновь пустовавшую после отъезда Степы лабораторию. Ее подруга Кристина, спортивного вида, русоволосая и крепкая, была одной из тех девушек, что орудовали алебардами во дворе наравне с парнями. Оружие и сейчас было при ней.
Их отправил со мной Сергей, пояснив, что они у него обычно отвечают за переговоры с местными. Но оказалось, что помощи от них было немного: мне кажется, они терялись в моем присутствии, явно считая, что разговаривать с многочисленными старостами и извозчиками должен именно я, как старший и как мужчина.
В общем-то, определенный смысл в этом был: в мире, который до идей феминизма дорастет еще лет через четыреста, женщина на коне с мечом воспринималась, как забавная диковинка и цирковой экспонат. Всерьез ее начинали воспринимать только если она обладала вдобавок железной хваткой. Вот как Лана.
Да уж, не раз за эту неделю я пожалел, что со мной нет Ланы. Ее практическая хватка и организаторский талант всегда поражали меня. Задавшись какой-то целью, она четко просчитывала, что нужно сделать для ее достижения, а затем планомерно шла по пунктам до победного конца. Увы, теперь она была по другую сторону баррикад, и с этим ничего не поделаешь.
Вот уже неделю мы мотались по окрестным деревням в поисках подвод: для затеянной Сергеем эвакуации их требовалось множество, а своих почти не было. За это время успели вывести лишь часть съестных припасов, а оружие и порох еще было возить и возить.
— Нам бы, хозяин, для начала погреться тут где-нибудь, в зале, — сказал я, протягивая серебряную полукрону. — И грушевки бы, что ли, какой-нибудь.
— Грушевки, это без всякого сумнения, в такую-то стыть, — ответил он, пряча монету в карман передника. — Это мы быстро. А согреться — к очагу пожалуйте.
Тепло очага обволокло нас, словно мягкое одеяло. Хотелось укутаться в него и уснуть. Я пододвинул девчонкам лавку к очагу поближе, а сам устроился чуть в стороне.
— А что, хозяин, не наймется ли у вас в деревне кто с подводой? — спросил я, отогревшись немного и сделав большой глоток из принесенной трактирщиком деревянной кружки.
— С подводой — это можно, — ответил он, присаживаясь на лавку. — Это вот хоть мой сын Гуни может. Вот только для чего бы подвода под зиму понадобилась?
Они все задавали этот вопрос. Жизнь вблизи Чернолесья научила этих людей быть осторожными и внимательно смотреть по сторонам. Подозрение, что кто-то поблизости решил бежать, могло спровоцировать волну слухов. Известие же о том, что бежать решили кернадальские егеря, могло прокатиться по окрестностям лавиной паники.
— Излишки продовольствия егермейстер на обмен сдает, — ответил я заранее заготовленную легенду.
Трактирщик покачал головой, словно о чем-то размышляя.
— А сейчас ведь подвода-то в хозяйстве не лишняя, — протянул он, прищурив глаз. — А ехать в лес не каждый отважится. Гуни мой, вот тот смелый, он может. Но рядной цены за то взять нельзя.
Это тоже они все говорили в один голос.
— Брось, — устало отмахнулся я, снимая сапоги и протягивая промокшие ноги к ласковому теплу очага. — Подвода твоя до весны простоит без дела. А в лес ехать с тремя егерями — безопаснее, чем в одиночку по двору в сортир идти. Крону дадим за одну поездку.
— Не, куда там крону… трактирщик замотал головой на тонкой шее. — Четыре, не меньше. И мне еще одну. За труды.
Я вздохнул.
— Нет, мы дешевле найдем, — отрезал я и чуть отвернулся от него, давая понять, что больше об этом предмете мне говорить неинтересно.
— Ни в жисть не найдете! — уверенно заявил он. — Под зиму, да в распутицу такую, да под дождь, да в лес прямо упырям в зубья! И не думайте, и никто не поедет!
Я снисходительно улыбнулся и махнул рукой. В сущности, он был совершенно прав, и мы, промотавшись вдоль тракта целую неделю, отлично это знали. Но уступать было нельзя. Уступить — значит, показать, что транспорт нужен срочно.
— Отмахивайтесь или не отмахивайтесь, а так и есть! — наседал трактирщик. Ему, все-таки, хотелось заработать денег. — Три с полтиной возьму, и полтину еще мне, а меньше — никак.
Я открыл, было, рот, чтобы заявить, что больше двух крон не дам, даже если меня будут резать на куски, как вдруг хлипкая щелястая дверь трактира распахнулась, и на пороге появилась высокая фигура в капюшоне и с алебардой за спиной. Девчонки синхронно вздрогнули и взглянули на меня. Хозяин, по первости, тоже опешил, а затем лицо его расплылось в улыбке.
— А, ваше инородие, одно уж к одному, — проговорил он, поднимаясь с лавки и отряхивая руки. — Проходите, тут как раз товарищи ваши обосновались.
Я взглянул на вошедшего, и тут же тоже подскочил с лавки. Это был Олег, первый человек, некогда встретившийся мне в глубине Чернолесья.
Последовавшая за этим гульба затянулась глубоко за полночь, втянула в свою орбиту и пройдоху-трактирщика, и двух забредших на огонек погонщиков мулов. Не втянула она только Кристину с Викой, которые, заметив, к чему идет дело, сослались на то, что хотят спать, и отправились в комнату наверху, пожелав мне не пропить барана.
Я рассказал Олегу, что со мной случилось за те годы, что мы не виделись. Рассказывать, впрочем, приходилось урывками, то и дело переходя на русский: для ушей собутыльников большая часть истории, предназначена не была. Они, впрочем, не обижались, а все больше налегали на дармовую выпивку.
Когда трактирщик, сгорбившись сильнее обычного, уполз к печи готовить еду к завтрашнему, а погонщики, ребята некрепкие и лишенные егерских бонусов, задремали в обнимку, прислонившись к стене, Олег спросил меня, что я собираюсь делать дальше.
— Драться, — ответил я. — Все просто.
— А вот Сергей, я вижу, драться не настроен, — покачал он головой.
— Ему придется, — сказал я. — Мы никуда отсюда не денемся
— Нда, — протянул он. — Заварил же ты кашу.
— Не я ее заварил, — ответил я, зевнув, привалившись к стене, и раздумывая о том, что тащиться наверх ради того, чтоб поспать, слишком муторно, и вздремнуть можно прямо на лавке. — Она бы сварилась и без меня рано или поздно. Но расхлебывать теперь мне.
